Моё лицо вытянулось, сама же я, по ходу, превратилась во внезапно застывшую фигуру, как по волшебству. И слова все где-то потерялись. Мысли тоже разбежались, как тараканы. Я смотрела во все глаза на этого парня в форме, с трудом улавливая смысл его слов. Потом, наконец, перевела взгляд на Василия, он тряс меня за руку:
- Маша. Маша, иди в дом. Сейчас же. Маша! – протягивал мне скрученный коврик и полотенце. Говорил ровно и холодно.
- А-а… ты?..
- Маша! Иди. В дом, - снова повторил он, заглядывая мне в лицо. Глаза его в этот момент поразили меня, больше чем слова полицейского. Где мой любимый зелёно-голубой цвет? Они были мрачные, глубокие и словно заледеневшие и далёкие. - Мама тебе объяснит, иди.
Он подтолкнул меня к калитке. Еле переставляя ноги, вошла во двор. Только слышала звук хлопнувшей дверцы, остановилась и рванула обратно. Машины уже и след простыл. Я снова вошла в калитку, ко мне навстречу шла обеспокоенная Вера Ивановна:
- Машенька? Что с тобой? Ты сама не своя. Что случилось?
- А-а… Вера… знаете, там, - я указала рукой за спину. - Вася. Полиция…
На лице Веры Ивановны наконец скользнуло понимание, ещё бы, что вообще можно было понять из моего лепетания.
- Они уехали?
- Да.
- Что сказали? – она говорила напряжённо и жёстко.
Я вздохнула и нахмурила лоб, словно бы это могло помочь собрать мысли в кучу, однако же помогло, я заговорила:
- Сказали, задержан по подозрению в изнасиловании? – закончила вопросительно я и уставилась на Веру Ивановну.
- Пойдём в дом, - взяла меня за руку и повела в сторону крыльца.
Усадила меня на кровать в комнате Василия, сама села напротив, на стул:
- Маша, он тебе сказал о себе?
Я отрицательно покачала головой и снова нахмурилась.
- Вот же упрямец! – воскликнула она.
- Почему? – опешила я.
- Потому что его упрямство и в первый раз стоило ему… многого. Впрочем, - она махнула рукой и досада расчертила её лицо, в глазах стояли слёзы.
- Вера Ивановна, - расстроенно и неуверенно выговорила я. - Пожалуйста, не переживайте так. Я думаю, всё наладится…
- Маша. Конечно, наладится. Только я не знаю, как ты теперь отнесёшься к этому всему, - она вытерла глаза. Я молча наблюдала за ней. Выдохнув, она произнесла приглушённым голосом. - Василий отсидел пять лет по обвинению в причинении смерти по неосторожности и попытке изнасилования.
Моё лицо снова приняло вытянутое выражение. Ну и денёк... Какие же ещё ожидать события? А в голове толкутся два слова смерть и изнасилование. Я нахмурилась и потрясла головой. Чёрт! Но причём тут Вася? С ним эти два слова, ну никак не сочетаются. Вера Ивановна следила за мной глазами и молчала. Как я поняла, ожидала моей реакции. Я снова сделала над собой усилие, чтобы собраться:
- Вера… Ивановна. Я не знаю… даже что сказать.
Она опустила плечи и уставилась в пол. Ну, опять я не то говорю! Прям, косноязычие это мой конёк. Я слетела с кровати и уселась на корточки рядом с ней, поглаживая её руку:
- Вера Ивановна. Простите. Я порой… не получается, то есть… - я снова встряхнула головой, выражайся ж ты яснее, чёрт подери, обратилась сама к себе, продолжила. - Не могу никак правильно выразиться. Так Вася об этом не говорил?
Она покивала головой и взглянула на меня.
- Вера Ивановна. Я всё равно его люблю, слышите. Я не могу его оставить, я просто чувствую его. И ещё я знаю, какие бы поступки он не делал, всё это из лучших побуждений. Даже такие.
- Маша. Ты права. Примерно так и было, – потом заговорила с напряжением в голосе. - Но должен. Должен был тебе рассказать, всё тянул… твой реакции опасался.
- Да какая она должна быть-то, - расстроенно произнесла я. - Вера Ивановна, ну что я, по-вашему, не вижу что ли, какой он и что из себя представляет?
- Ох, Машенька, - она обняла меня за плечи.
Мы помолчали, потом я спросила:
- А что теперь? Почему сейчас?
- Он осуждён был по подобной статье. Сейчас его могут продержать без предъявления обвинения три дня.
- Типа, подходящая кандидатура? – на этот раз у меня прорезалась неуправляемая злость.
- Да, - согласно выдохнула она и прижала мою голову к себе.