оглавление канала
- Ну, коли так, слушайте. Только мне придется вернуться немного назад. Несколько месяцев назад, кода компания «Переделкин и сыновья» распалась таким трагическим образом, вам известным, Игнат Астахов благополучно смылся. Но … - Я выдержала легкую паузу, - Что-то, что ушло от нашего внимания в прошлый раз, прихватить он с собой не успел. Не берусь предполагать, что это было. Но, что-то весьма ценное. Иначе, он бы не вернулся за этим сейчас, рискуя быть узнанным и пойманным. Судя по последним событиям, здесь оставался один из его сообщников. Осколок, так сказать, развалившегося коллектива. Скорее всего, это Федор, бригадир наших строителей. И, осмелюсь предположить, опираясь на факты, - Я интонацией выделила последнюю фразу, - Из показаний пострадавшего конюха Митяя, Игнат это спрятал в конюшне, в стойле, под полом, принадлежащего на тот момент, ему коня по кличке Эразм. – Володя перебил меня, зло чертыхнувшись.
- Нет, вы посмотрите!!! А нам этот…, - С трудом подбирал он слово, которым хотел назвать несчастного Митяя. Ничего приличного в голову и на язык ему не пришло, и он в сердцах продолжил. – А нам он твердил, как заведенный. «Ничего не видел, ничего не помню»!
Я постаралась погасить его досаду.
- А чего ты хотел? Мальчишка ведь совсем еще. Перепуганный до смерти. Вы - лица официальные. Вот, вам он и побоялся рассказать все, как было. Да, и мне то, рассказал только после того, как его самого чуть не убили во второй раз. – Я оглядела дознавателей пристальным взглядом.
Пиреев, соглашаясь, сокрушенно кивал головой в знак согласия. А Володя скрипел зубами, сжимая челюсть и сдерживая эмоции, рвущиеся наружу. Не дождавшись никаких возражений, я продолжила.
- Так вот. Митяй заметил, что в руках у означенного Игната был большой кожаный баул. Думаю, именно за ним он и вернулся. Его сообщник стоял спиной к воротам, и Митяй не разглядел его хорошо. О чем эти двое говорили, он тоже не слышал. И тут, некто третий, подкрался к нему сзади, и шваркнул любопытного конюха по голове, опасаясь, что Митяй их выдаст. Могу предположить, что этим третьим был Степан, сын той самой тетки Степаниды, которая была в гостях у Марии Афанасьевны, и, предположительно видела серьги «Слезы Ангела» в шкатулке у старушки. И. скорее всего, рассказала об этом своему сыну, который, как я вам уже рассказывала, был крестником Степана Переделкина и двоюродным братом Петра, который сейчас томится в застенках. Другими словами, Степан совсем не посторонний в этой веселой компании. – Я перевела дыхание. Подошла к бачку с водой и выпила залпом пол кружки. Потом, опять усевшись на стул, продолжила свои размышления. – Свидетель в этом деле им был, явно, без надобности. Не знаю, хотел ли Степан его убить, или просто, не рассчитал удара с перепугу. Он, все-таки, не закоренелый убийца, а простой деревенский парень. Хотя… Если бы Митяй в последний момент не убрал голову в сторону, то сейчас, мы бы точно имели труп. – При этих словах, милиционеров слегка перекосило. В кои то веки, я была с ними солидарна. Перспектива была совсем не радостной. Тем более, что к Митяю я испытывала почти материнские чувства. Но, как говорится, Бог миловал, и я продолжила. - Они решили, что убили Митяя. И, чтобы замести следы, подпалили конюшню. Логично предположив, что найдут обгорелое тело конюха. Решат, что это несчастный случай, и все будет шито-крыто. Но, Митяй выжил. И сообщник Игната, ранее упомянутый мною Федор, явился ночью в фельдшерский пункт, чтобы добить несчастного. Исправить, так сказать, свою предыдущую оплошность. Но, Митяю удалось сбежать. Теперь, убивать его у них смысла уже нет. Они, наверняка уверены, что Митяй все уже рассказал. И их тайна стала достоянием милиции. На фоне всех этих событий, Степан, по наводке своей матери, крадет у Марии Афанасьевны серьги. Но, с сообщниками этой информацией не делится. Справедливо полагая, что серьги они отберут, а самого Степана отправят догонять крестного отца, Степана Переделкина. Но, серьги ему жгут карман. У него хватает ума понять, что серьги не простые, цены немалой. Думаю, понял он это не сам, а с помощью своей матери, которой могло быть что-то известно из истории появления этих злосчастных висюлек. Поэтому, он отправляется в район, в ломбард. И всяческими путями, не показывая серег, пытается выяснить их цену и попутно прощупать возможность их сбыта. Где я его и застукала. Меня он, правда, не видел. Но, я зашла после него в этот самый ломбард, и узнала у приемщицы, зачем там околачивался Степан. – Я на мгновение замолчала, и Володя, воспользовавшись паузой, подозрительно прищурив один глаз, изображая прозорливого сыщика, спросил.
- А с какого такого перепуга приемщица тебе выложила эту информацию?
Я слегка загрустила, и туманно ответила:
- Ну … У меня есть свои способы разговорить человека. И потом, тебе что важно знать? Информацию, или как я ее добыла? – Я попыталась быть суровой.
Володя скорбно сжал губы и только собирался дать мне достойный ответ, как, неожиданно для меня, мне пришел на помощь Иван Петрович.
- Ну, что вы, в самом деле, Владимир Дмитриевич! Это все несущественные детали. Нам ведь важна информация! И я уверен, чтобы ее добыть, Ольга Викторовна не прибегала ни к каким незаконным приемам. – Замахал он на начальство руками. А потом с ласковой улыбкой, обратился ко мне. – Я ведь прав, Ольга Викторовна?
Я, с готовностью, уверила их, что нет, мол, не прибегала. Иван Петрович, добавив своей улыбке ласковости, так, что она стала походить не то, что на ложку, на целую банку меда, обратился ко мне.
- Вы продолжайте, Ольга Викторовна. Не отвлекайтесь. – При этом строго, со значением, глядя на Володю.
Я вздохнула. Ох, уж мне эти политесы. Проще надо быть, товарищи, проще. Но, по понятным причинам, вслух свою мысль не высказала, а просто закончила свою речь.
- Да, собственно, я все вам уже рассказала. Но, если хотите знать мое мнение, - Пиреев закивал головой, как китайский болванчик. Мол, да, хотим, и очень хотим. – Игнат о серьгах ничего не знает.
Володя хмуро спросил:
- Почему ты так решила.
Я пожала плечами.
- Это просто логический вывод. Во-первых, потому, что Степан до сих пор жив-здоров. Игнат не из тех, кто будет делиться. А, во-вторых, если бы он пронюхал про серьги, наверняка бы наведался уже к Марии Афанасьевне. А у старушки гостей не было. Так что, судите сами. Если у вас ко мне все, то я, пожалуй, пойду. Работы, знаете ли, много накопилось.
Я посмотрела на следователя. А тот уставился на начальство. Начальство милостиво кивнуло головой, мол, пускай идет. Я вспорхнула со стула, и со словами «желаю вам всего хорошего», которые прозвучали с легкой издевкой (замечу, без моего на то желания), покинула контору, облегченно выдохнув. Ну, вот и все, свой гражданский долг я выполнила, теперь можно жить спокойно. А, внутренний голос тут же, ехидно заметил: «Если получится…»