Всё утро провёл у бабушки в саду. Часы шли медленно: я ощущал каждую секунду. Внутри меня горело нетерпение. Хотелось как можно скорее освободиться и пойти к Велл. Её дом находится на соседней улице и отличается размером: маленький, но им с матерью хватало.
Я взял последний саженец розы, который представлял собой кривую корягу, и воткнул его в картошку. Бабушка велела мне это делать для того, чтобы в саду выросли новые кусты цветов. Говорит, что так делала ещё её мама. Не знаю, как предки догадались выращивать розы через картошку, но каждый год кустов и правда становилось больше.
Теперь, когда саженец аккуратно лежит в ямке, мне остаётся только прикрыть его землёй.
Солнце припекало к телу, а от мокрой и холодной земли, в которой я весь испачкался, не было и толку. Капли пота быстро, словно наперегонки, скатывались с моих скул и стремились к подбородку. Я вытер их грязными руками и оставил на щеках «боевые отметки». Наверно мне стоило послушать бабушку и снять с себя хоть и старую, но хорошую футболку. Ткань была в поту и пятнах.
Ладошками прихлопнул землю вокруг стебля и поднял глаза на бабушку. Думаю, в моём взгляде читался вопрос: «Я могу уже пойти?».
Бабушка мило улыбнулась. Она понимала, к кому я так рвусь. «Валяй». Последовала ухмылка. Кивок. Минута и я уже стою под слабой струёй старого душа.
Мыло. Щётка. Мягкая пена покрыла всё моё тело. Провожу руками за шеей, перехожу к груди, пару круговых движений и я пытаюсь обнять себя, чтобы дотянуться до спины. Обтираю ноги и наконец смываю воздушную пену.
Под струёй воды, когда она ударяется о макушку, обтекает подбородок и по бледному торсу течёт вниз через пупок, приходят разные воспоминания. Есть люди, у которых мысли очищаются вместе с телом, но я не из них. Только сильнее нагружаюсь и ухожу в себя.
Не могу убрать из памяти её наливной румянец. И эти круглые глазки, цвета молотого кофе и старой книги с тонкими листами, которые уносят в прошлое. Напоминают о тёплых и уютных временах.
Очередной читатель, который бегает глазами по строчкам её образа, внешности, характера, истории - именно так я ощущаю себя, когда читаю её. Смотрю на неё. Изучаю словно не своими глазами, чтобы понять какая Велл для других. Такая же томная с приятной кислинкой, запаха старой пудры вперемежку с лёгким ароматом пыльцы ромашек на волосах?
Её нежные губы всегда блестят так, словно покрыты карамелью, а цветные невидимки, которые не дают прядям лезть в лицо, напоминают сладкую присыпку. Русые волосы Велл всегда завязаны белой атласной лентой в аккуратный маленький бант. Он только подчёркивал её утопающий взгляд и серебряные отблески в волосах.
Наверно, сегодня я снова увижу её в тех вязаных чёрных шортах. Спереди у них нелепая розовая пуговица, которая выглядит ненадёжно: всегда кажется, словно она выскользнет из петли и оголит животик. Он никогда её не волновал...
Всегда хотелось подойти к Велл, проскользнуть двумя руками к талии и схватиться за нежную кожу её изгибов. Испытать этот жаждущий большего, но всё же ласковый взгляд, который метался бы от глаз до моих губ.
Я хочу её поцеловать: попробовать карамельные губы. Ощутить сладкий привкус помады и раствориться в тепле её энергии, которая растечётся по всему телу с каждым смакующим поцелуем.
Но всё же больше всего я хочу её обнять. Почувствовать единство, чтобы наши сердца стучали в унисон. Пусть каждый ритм будет крепким узлом, что свяжет ниточки наших чувств, которые иногда превращаются в тугие канаты, норовящиеся задеть и сделать больно.
Что между нами? Я даже не знаю, чувствует ли что-то подобное она.
— Вода не бесконечная, — крикнула бабушка. После этой фразы я быстро вылез из прохлады в жару и надел чистую белую футболку с чёрными шортами. Почти как у неё.
Skittles. Панамка. Бутылка воды. Кажется, я всё взял и готов идти. Надеюсь, Велл оценит новую упаковку её любимой сладости. Наконец-то она пополнит свою коллекцию фантиков.
Велл любит их собирать и каждый раз радуется, когда я приношу ей новинки. Мы вместе съедаем вкусняшку, а потом фантик она моет, сушит феном и сразу кладёт в папку с упаковками от других конфет. Skittles — её любимая сладость, под которую у неё есть отдельный альбом.
Я вышел из дома. Машинально махнул бабушке рукой, закрыл за собой хиленькую калитку из коротких деревяшек, которая издавала неистовый скрип, и в старых сланцах пошёл к Велл.
Однажды, когда нам было 7 лет, именно у этой калитки мы познакомились. Тогда я красил деревяшки в зелёный цвет, который мне казался скучным и грязным. Сейчас цвет голубой, но он мне также не нравится. В тот день Велл ехала на велосипеде мимо нашего дома, но, как это обычно бывает на грязных дорогах, наткнулась на камень и разбила коленку.
Помню, как тогда переживал, что бабушка будет сильно ругаться. Не знаю почему…
Растерянность медленно сползла от головы до ног и овладела мной. Только и помню, как один кадр сменялся другим. Я ничего не мог сделать, но уже тогда заметил её светло-русые волосы, которые были заплетены в две косички с теми же белыми бантиками.
Бабушка перебинтовала коленки Велл и сказала подождать, пока приедут её родители. Заехала за ней только мама. Вечером. За это время мы уже успели с Велл хорошо подружиться. С тех пор она часто стала приходить к нам в дом.
В детстве мы играли в песочнице во всеми так любимую игру “рыцарь и принцесса”. Часто любили плавать в бассейне за домом. Правда, у меня не было купальных трусов и приходилось плавать в шортах. Повзрослев, прикосновения друг к другу ощущались как электрический ток, который проходил по всему телу и заставлял быстро биться сердца, а время тянуться медленно, словно мёд. Мы перестали купаться в бассейне.
Перешли на фильмы: чаще всего смотрели её любимые мелодрамы и лишь иногда переходили к боевикам.
Больше всего мне нравилось валяться на кровати в зале, когда взрослые уезжали и мы, закинув ноги на стену, лежали на спине рядом друг с другом.
В такие моменты я был по-настоящему близок с ней. Мы смотрели в потолок и рисовали на нём мечты. Были настоящими друг с другом. Верили в невозможное. Говорили о вечном. Мечты. Цели. Тайны. Предательства.
Однажды она мне рассказала о месячных. Помню, как тогда был сильно напуган. Смотрел на неё непонимающими глазами, а она лишь смеялась.
О, этот громкий смех. Мне хотелось записать его и, как бы это дико ни звучало, переслушивать, когда мы не рядом. Он щекотал мои сердечные струны и играл на них прекрасные сонаты, которые могли бы покорить целый мир.
А у этого кирпичного дома с жёлтыми стенами и вьющимся виноградом на заборе я однажды сорвал ей букет. Даже не вспомню, в какой момент мы поменялись местами и уже я начал приходить к ней домой.
У неё было просторно и даже немного пусто. Поскорее бы прийти в её комнату, заставленную цветами. На стенах висели милые рисунки друзей. Вечные воспоминания. Она из тех людей, которые дорожат каждой мелочью и хранят их в какой-нибудь коробке из-под обуви, которую раскрасили красками и стразами, и пересматривают безделушки в трудные времена в погоне за теплом минувших дней. Мне нравилось в ней это. Она одна из немногих, кто ценит каждый миг и пытается сохранить память о нём в диковинной вещице.
Всегда казалось, что моё признание может только нарушить нашу дружбу. Сейчас же я хочу быть настоящим. Сказать об окрыляющем чувстве рядом с ней. Мы же ещё слишком молоды, чтобы бояться ошибок.
***
— Влад, боже… С тобой всё хорошо? — я открыл глаза. Не могу разобрать кто предо мной.
— Велл? — в горле пересохло, но удалось выдавить из себя хоть имя.
Молчание…
Почему же, она молчит?
Я всё ещё не мог открыть глаза. Услышал лишь хлопок двери. Такой же, как в моей комнате... Я быстро вскочил. Голова закружилась. Неужели я так и не поехал к ней…
На кухне стоял уже подготовленный бабушкой букет тех самых роз из сада. Она знала, куда я пойду сейчас.
— Спасибо…
Она ничего не ответила.
Я вышел из дома и сразу сел в машину. Можно было бы пойти, но не хочу лишний раз вспоминать. Нас вспоминать…
Всего 20 минут езды и вот то самое место. Ботинки тут быстро пачкаются в глиняной земле.
Сколько же людей приходят сюда ежедневно, чтобы сказать то, что не успели сказать раньше. Тут скучают, обижаются, злятся. Никогда не думал, что это место станет постоянным для наших встреч.
Где же ты?
Я оглянулся по сторонам. Уже такие привычные деревья и тропинки, но каждый раз теряюсь. Тут много людей. Сквозь одинокие души я наконец-то замечаю её.
“Мне так тебя не хватает”.
Она стояла за чёрным низким забором. Шаг. Второй. Я чуть не поскользнулся на мокрой земле. По узенькой тропинке, толкаясь об людей, я побежал к ней. Отчаяние берёт верх. Букет к груди. Только бы лепестки не повредить.
Я бежал к ней сквозь неизвестных людей. И вот она передо мной. Глаза всё также полны любви. Вдох. Всхлип. Со слезами я грохнулся на колени рядом с ней. В душе ураган перемалывал мою душу. Горькая вода текла из глаз, и я выдавил из себя: “Я принёс тебе роз... Из сада бабушки… 5 лет назад я рассказывал тебе, как втыкал их в картошку… Ты тогда долго смеялась”.
Протянул их ей. Положил на землю рядом с другими, но уже искусственными цветами. Из кармана джинсов я достал платок и стёр с её фотографии на камне разводы от дождя. Теперь её глаза сияют точно так же, как и при жизни.
“Тебе бы понравились цветы”.
Эпилог
Велл разглядела Влада в окне и выбежала из дома, чтобы встретить его. Сосед подъезжал к дому. Удар. Темно. Крик.
Теперь в памяти навсегда поселится образ белоснежного банта с её волос, что быстро впитал карминовый цвет.
Он так и не отдал ей новый фантик для коллекции. Он так и не сказал ей те три знаменитых слова. Он так и приносил ей розы на могилу всю жизнь.