МОСКВА, 31 октября 2021, Институт РУССТРАТ. Два года эпидемии коронавируса серьезно изменили окружающий мир в экономическом и политическом смысле. Доминировавшего до конца 2019 года единого открытого экономического и основанного на постулате всеобщности единства юридических норм всеобщего политического пространства больше не существует.
Эпидемия не просто каким-то образом «временно» повлияла на мировую экономику. Фактически она не только спалила лишний накопленный жирок, но и стряхнула с нее накопившийся слой традиционных представлений об открытом общем рынке как безусловном достижении, обнажив, углубив и ускорив все ранее формировавшиеся проблемы.
Среди ключевых необходимо отметить следующие.
Во-первых, геополитически мир утратил монолитное единство. Международные организации, включая такие ведущие, как ООН, ВОЗ и ВТО, в борьбе с негативными факторами проявили непозволительную медлительность и откровенную неспособность взять на себя активную руководящую и координирующую роль, которая им приписывалась ранее. Фактически спасать свои экономики национальные правительства оказались вынуждены самостоятельно.
Во-вторых, внутри основных геополитических блоков, от понятия «коллективного Запада», до таких ранее считавшихся достаточно прочными образований, как, например, Евросоюз, также обозначился серьезный принципиальный разлад. Временами доходивший до попыток прямого перехвата друг у друга партий медикаментов и медицинских материалов, местами оказавшихся похожими на банальный разбой.
Особенно наглядно это проявилось в политике США по отношению к ЕС, и в действиях ведущих европейских стран по отношению к восточно-европейским лимитрофам, фактически оказавшимся на обочине процессов, предоставленными самим себе в режиме «каждый спасается сам».
В-третьих, столкнувшись с процессами трансформации мировой экономики в нежелательную для себя сторону, США, а затем и Евросоюз, прибегли к активизации изоляционистских процессов, значительно усиливших распад общего рынка на заметно обособленные кластеры. Их окончательное формирование теперь становится лишь вопросом времени.
Причем, если очертания «китайского» кластера уже почти четко сложились в рамках соглашения о Всестороннем региональном экономическом партнерстве (ВРЭП), то окончательные границы других «кластеров» пока достаточной четкости не имеют. Более-менее прочно позиции США складываются только в пределах североамериканского континента. Претензии Вашингтона распространить влияние на Центральную и Южную Америки пока носят переменный успех.
Что касается Европы, то там усиливаются сразу четыре разнонаправленные тенденции. С одной стороны, Брюссель использует происходящее для углубления реформирования ЕС на основе трансформации в централизованный вариант «Соединенных Штатов Европы». С другой, Франция и Германия пытаются вернуться к стадии «добровольного сообщества европейских стран» с понижением значения Еврокомиссии и Европарламента.
С третьей, обострившиеся внутренние противоречия о путях и методах дальнейшей модернизации, а также растущее общее недовольство национальных элит ее текущими результатами усиливает центробежные тенденции. Причем некоторые государства, как, например, Франция, оказываются заинтересованы сразу в двух вариантах, что лишь еще больше дестабилизирует европейскую внешнюю и внутреннюю политику.
С четвертой стороны, Польша под влиянием Британии (которая параллельно ведет аналогичный проект с Турцией) пытается использовать складывающиеся обстоятельства для реализации собственного геополитического проекта «Инициатива трех морей» по формированию из восточноевропейских лимитрофов чего-то вроде «Евросоюза – лайт» под безусловным руководством Варшавы.
В-четвертых, США пытаются воспользоваться текущим кризисом для коренного пересмотра своих международных обязательств, как в рамках ООН, так и по отношению к союзникам по НАТО. Вашингтон открытым текстом демонстрирует снижение политического интереса к Европе и перехода во взаимоотношениях к ней к инструментам чисто экономического доминирования.
Но так как в экономическом плане Америка Старому Свету мало что способна предложить, ее политика сосредотачивается на расширении санкционного давления по двум направлениям. С одной стороны, для максимального препятствования экономическому сближению Европы с Россией, как минимум, в энергетической области. С другой, для блокирования собственных инициатив ведущих европейских стран по возрождению их геополитической субъектности (европейская армия, силы безопасности и так далее).
В-пятых, в свою очередь Евросоюз пытается найти выход из сложившегося положения через попытку ускорения «зеленого энергоперехода» для максимально быстрого построения у себя устойчивой «водородной энергетики». В случае успеха сулящей ему прекращение зависимости от внешних источников энергии, обеспечивающей возможность обложить «углеродным налогом» всех внешнеэкономических партнеров, и запустить длительный глобальный процесс научно-технической и инфраструктурной модернизации, способной обеспечить европейской экономике самодостаточный источник дальнейшего экономического роста.
Сторонники «экологической повестки» продолжают упорно удерживать свои взгляды даже на фоне разразившегося в настоящее время в Европе энергетического кризиса, вызванного последствиями и практической реализации.
В-шестых, мир в целом также претерпевает трансформацию, как в части перераспределения так называемых «центров силы», ведущее место среди которых постепенно занимает Юго-Восточная Азия и Китай, так и в плане направлений дальнейшей экономической экспансии. главным из которых становится Африка, как последний «регион без сильной власти, при этом располагающий от четверти до трети мировых запасов полезных ископаемых».