В своей нобелевской лекции 1987 года Иосиф Бродский говорит парадоксальную вещь: искусство дает человеку внутреннее право быть свободной личностью. Вот несколько важных для этой мысли цитат:
"Если искусство чему-то и учит, то именно частности человеческого существования. Будучи наиболее древней – и наиболее буквальной – формой частного предпринимательства, оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности – превращая его из общественного животного в личность. Многое можно разделить: хлеб, ложе, убеждения, возлюбленную – но не стихотворение, скажем, Райнера Марии Рильке. Произведения искусства, литературы в особенности и стихотворение в частности обращаются к человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это-то и недолюбливают искусство вообще, литературу в особенности и поэзию в частности ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической необходимости.
Ибо там, где прошло искусство, где прочитано стихотворение, они обнаруживают на месте ожидаемого согласия и единодушия – равнодушие и разноголосие, на месте решимости к действию – невнимание и брезгливость (...)
Независимо от того, является человек писателем или читателем, задача его состоит в том, чтобы прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом выглядящую жизнь. Ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается. Было бы досаднно израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию – тем более обидно, что глашатаи исторической необходимости, по чьему наущению человек на тавтологию эту готов согласиться, в гроб с ним вместе не лягут и спасибо не скажут (...)
На сегодняшний день чрезвычайно распространено утверждение, будто писатель, поэт в особенности, должен пользоваться в своих произведениях языком улицы, языком толпы. При всей своей кажущейся демократичности и осязаемых практических выгодах для писателя, утверждение это вздорно и представляет собой попытку подчинить искусство, в данном случае литературу, истории.
Только если мы решили, что "сапиенсу" пора остановиться в своем развитии, литературе следует говорить на языке народа. В противном случае народу следует говорить на языке литературы"
Конец цитаты.
Читая это, невольно хочется заменить слова "искусство" или "литература" словом "образование" - и все как будто бы точно также будет прекрасно стоять на своем месте. Правда, невольно приходит на ум какая-нибудь учительница по литературе (ну или истории), которая все еще учит, что именно хотел сказать автор, и какие именно (и точно!) причины великой революции. То есть, в общем совершается преступление: то, что должно развивать индивидуальность, катком закатывает личность в одинаковость.
Думается, что главным ущербным допущением для нас нынешних является то, что образование или воспитание личности - это конвейер. Кладем в начало заготовочку, совершаем над ней какое-то время некоторое количество одинаковых действий - и на выходе получаем прекрасный экземпляр. Можно черный, можно красный - тут уж как заказчик решит.
Еще одно ущербное допущение - это то, что образование должно отвечать на запросы общества или государства (по Бродскому - "говорить на языке народа"). Если так, то оно конечно же смотрит в прошлое, и никакого будущего в этой диспозиции нет. То есть, вообще нет. Выходом тогда является ситуация, когда общество и государство говорит на языке образования, а то - не следует запросам "рынка труда", а является проводником, который этот рынок меняет.
Это конечно же создает много проблем. Например, проблему измерений - для частных миров, коими должны быть результаты такой системы образования, никакого общего измерителя быть не может. Книжки - могут быть, а вот результаты - нет. Весь пафос стандартизации и измерения "качества" тогда уходит в небытие - как ушли в небытие одинаковые платья и диваны в наших квартирах.
В сущности, в попытках угадать, в какую хорошую школу поступить и какую престижную профессию для ребенка выбрать, мы допускаем два этих чудовищных допущения: образование как конвейер и образование как инструмент для ответов на запросы общества.
Удивительно: почти никто из нас на конвейере уже давно не работает, а конвейерная идеология осталась, и прекрасно в нас живет.
Конечно, это история не про систему и реформы. Это история про то, чтобы отвести в такое будущее столько детей, сколько сможет каждый из нас. Просто вот взять за руку и отвести.
Как говорит в той же речи тот же Бродский: "мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека всегда можно".
Понравилась публикация? Ставьте "лайк" ("палец вверх") и подписывайтесь на канал "Человек в мире людей". Здесь я пишу исключительно субъективные мысли о том и о сём.
