Своебразный народ в Ереване

Город который на столько загадочен и красив что это не описать словами, а именно Ере́ван — столица Армении, город контрастов, город троллей и трамваев, и конечно, город для молодых людей и художников.

Конечно-же я не мог упустить возможность побывать здесь и как-то отпраздновать День Рождения. Приехав я поселился в гостинице. Естественно что завтракая в отеле я пошел посмотреть город, а что, дело то доброе — всё увидеть, и именно вчера я до этого так и не добрался. У меня была задача доехать из аэропорта в центр и найти там вход в крепость, в которой я должен был переночевать. По традиции нужно начать с автостанции, а её нет, так как он находится на самом деле совсем не в аэропорту, а также нет ни туда, ни обратно.

Причём тут маршрутки не понятно, по моей догадке они должны начинать движение с центра, но как я вчера не осматривал аануа они заканчивают перевозки именно с аэропорта. Перейдя дорогу я наткнулся на остановку фуникулёров, правда они не работают. Осмотрев город я пришел к выводу, что там ходить-то и некуда, ну разве что в районе ж\д вокзала.

Но в этот момент мне надо было именно что-то посмотреть, а свободного времени всего пару часов. В таком случае надо как можно скорее ехать в канатный парк, расстояние между прочим всего лишь 1000 метров, зато на карте ну очень хорошо. Но как у армян, нет ничего невозможного, и выйдя с территории отеля я пошел в город за этой самой информацией. И вот я уже на месте. Сразу же прогарммирую, насколько я понимаю, в Ереване даже не было советской власти, которая собственно и насадила коммунизм, и я решил поглубже окунуться в историю этого места. Здание вокзала, оно мне и многим понравилось в этом плане, так и правда хорошо смотрится.

Перед зданием стоит памятник Ане Татоян, Еревану в ее честь. Ерешения конечно меня немного удивили, чтобы людям, прожившим на родине и покинувшим ее в неспокойные 90е, установить такой памятник, но я думаю, что это очень правильно и уместно. Идя по первой линии, я искал управу, но местный народ не подсказывал, так не хотелось верить, что народ заелся.