4.01
Новый год – удивительно непохожий на предыдущие: поздно вечером пошёл дождь, а перед этим было просто непривычно тепло. До этого поднавалило снегу, были заморозки.
Праздник устраивал совхоз, в Дмитрове, в клубе. Туда доехали хорошо, дорога, хотя и голая, но без гололёда, и машина, на которой ехали, шла нормально, без юза и сносов. Праздник – поздравления, вручения, столы и танцы – прошёл хорошо. Начали расходиться часов с 12 ночи. И вот первый сюрприз: машину на дорогу не выгнать – сносит: дождь «вылизал», отполировал дорогу, как стекло, до зеркального блеска. Пришлось ночевать в деревне. Пошли к Борисихе (отец сказал, что отдалённая родственница), но и тропинки – сплошной голый лёд, по бокам снег присел, стал рыхлым, но всё ещё глубоким; в ботинках идти не сахар. Результат – навернулся и рассёк бровь. Так что вернусь после каникул в школу раненый. Но мужчина без шрама…
7.01
Вчера долго рассматривал фотографию Олега и мне показалось, что он с нами, что он жив, что после каникул мы опять все вместе встретимся. Олег – моя первая, ничем не восполнимая утрата.
Памяти Олега Никольского
С того света весточка:
Три берёзы - с краю! –
Солнечными зайчиками
(Как тогда!) играют;
Средь тумана-мороси –
Осени примета:
Три берёзы с краю
Провожают лето.
Глупо память трогать,
Ворошить - не надо! ...
Но, куда б ни ехал я
В пору листопада,
Прямо у дороги,
А точнее, с краю,
Три берёзы грустно
Ветками качают.
Но куда б ни ехал я,
Вижу, точно, с краю,
Три берёзы грустно
Ветками качают.
PS. Стихотворение написано уже в начале XXI века. Какое великое чудо – Память!
14.01
Перечитал Джека Лондона «Мексиканец». Одержимость целью, наверное, даёт результат. А что дальше? Или надо выбирать достойные цели, «чтобы не было мучительно больно»? Но, подчинив себя одной цели, выбрав один вектор пути, можно ли не пройти мимо того, что вокруг нас. А может быть, жизнь – зигзаг, а не вектор? Стоит ли идти в КСХИ на мехфак? Чувствую – душа не лежит к этому. Не лгу ли я сам себе, не делаю ли ошибку.
17.01
Начал перечитывать «Войну и мир». Раньше в 9 классе, пропускал подстрочники с французского языка, сейчас никуда не спешу – читаю, и многое читается как будто заново. Там, где пробегал раньше глазами, вдруг открывается толстовская ирония: семья Курагиных, Жюли; толстовский юмор и любование: Пьер, Наташа. Всё-таки кто-то был прав, сказав, что лучшее надо перечитывать – это неиссякаемый источник наслаждения. Так что читаю Толстого – с наслаждением, порциями, не запоем.