Накануне 103-летия комсомола я кинула клич уральцам, попросив их ответить на вопрос: «Чем вам запомнилась комсомольская юность?»
Сергей Казанцев, 70 лет:
– ОКО и ССО (оперативный комсомольский и студенческий строительный отряды – ред.). Дружинники на улицах собирали пьяных и отвозили в вытрезвитель, бывало, и подвиги совершали, скручивая хулиганов, а мы, «оковцы», дежурили в местах массового скопления молодежи. Однажды на танцах в ДК я разнимал драку, получил «перо» в бедро, чтобы не погнался. Все равно догнал. Помню, кровь в ботинке хлюпала, а на асфальте цепочка кровавых капель осталась...
Дмитрий Варчак, 50 лет:
– Помню номер комсомольского билета: 87203006. На всю жизнь!
Юлия Санатина, 51 лет:
– Я вела непримиримую борьбу с райкомом комсомола. Меня за правдоискательство вызывали на бюро райкома и объявили выговор. Все закончилось бы плохо, но началась перестройка, моя борьба неожиданно оказалась в русле общесоюзных тенденций. К нам на общешкольное собрание, где была острая дискуссия по поводу формальных подходов и необходимости перемен, даже приехал первый секретарь горкома ВЛКСМ Новосибирска и сказал, что мы круче всех. Потом мой папа шутил, что я начала перестройку раньше Горбачева.
Александр Комаров, 35 года:
– Не дожил комсомол до меня.... Всего немного не дожил.
Алла Баранова, 56 года:
– Чудесное время. Мы были молоды, полны надежд, а комсомол учил нас, как жить. Трава тогда была намного зеленее, лето теплее, а зима веселее. Насчет того, что колбаса была вкуснее, не скажу. С ней дела обстояли трудно. Но не колбаса – главное в жизни в 18, в 20 лет, а друзья-комсомольцы. И партийные среди них есть. Еще не думаешь, что партбилет – важный вклад в будущее, в карьеру. Наоборот, веришь, что все по правде. Тоже пишешь заявление, и тебя хвалят в комитете комсомола, а потом на цеховом партсобрании говорят, что ты недостойна высокого звания. Обидно, конечно. Но проходит года два-три, и все мгновенно меняется. Ты уже в комитете комсомола другой крупной организации, там такие же чудесные люди. Ты дружишь с ними, пишешь о них, участвуешь в мероприятиях. Но уже с меньшим энтузиазмом. А по поводу партии отвечаешь, что «я в вашу партию вступать не собираюсь». За две недели до моего выбытия из ВЛКСМ по возрасту комсомол самоупраздняется. И все-таки было здорово!
Евгений Мак, 52 лет:
– «Если тебе комсомолец имя, имя крепи делами своими!»
Валерий Сергеев, 57 года:
– МЖК (молодежный жилищный комплекс) Очень нужна была квартира. Строили после работы, дежурили дружинниками. Но квартиру я так и не получил: платили мало, ушел на большую зарплату
Дмитрий Сивков, 53 лет:
– Мне 21 год, я – заведующий отделом комсомольских организаций Шалинского районного комитета ВЛКСМ. Неистовый и неутомимый общественник, окунувшись в номенклатурную работу, я быстро понял, что как любитель-комсомолец я был на голову выше многих, но как профессионал уступаю заурядным, но системным товарищам. Моих терзаний хватило на полгода. В конце октября из «Мурманрыбпрома» пришло извещение о том, что мне открыта виза для работы на судах загранплавания. Сборы были недолги…
Татьяна Бурова, Пенсионер России