Это было хорошее, счастливое время, когда бабушка жарила мне на завтрак крабовые палочки. Лучшей подругой у меня в то время была Наталья Вячеславовна, наша учительница по русскому и по литературе.
Она была классной руководительницей у пятого класса. И я её к ним ревновала. Они были мелкие, колготливые, набьётся их полный класс на перемене – поговорить не дадут.
Если между русским и литературой выпадала большая перемена, это было раздолье. Мы с Натальей Вячеславовной сидели в классе и болтали. А если ни русского, ни литературы у нас не было, то я просто шла на второй этаж и заглядывала к Наталье Вячеславовне.
Иногда, к моему глубокому разочарованию, я видела там класс, судорожно дописывающий проверочную работу или кучу-малу должников, окруживших её стол. И тогда я была вынуждена ретироваться.
«Ну в конце концов Наталья Вячеславовна здесь не для того, чтобы болтать со мной», - говорила я себе почти вслух. У нас в школе на переменах можно было говорить себе вслух всё что угодно. Всё равно ничего слышно не было.
Но если я заставала Наталью Вячеславовну одну, то это был восторг! День удался!
Однажды я видела её мужа. Это её муж, да? Да ладно! Какой-то старый, седой. Она сидела за столом. Он подошёл, нагнулся к ней, она откинула голову назад... Я почему-то подумала, он её сейчас поцелует прямо по-настоящему, по-взрослому. С ума сошёл?! При мне? Я зажмурилась и отпрянула. А он просто чмокнул её в губы, поставил на пол какой-то пакет и ушёл.
Мы тогда вместе с Натальей Вячеславовной делали школьную газету с красноречивым название «Бум!». Она распечатывала выпуски на принтере, скрепляла степлером и давала одному из своих самых мелких и самых шустрых пятиклассников, продавать.
На переменах он сновал по школе, заглядывал в классы и кричал: «Газета! Газета! Кому газета?» И я была ужасно горда. Несмотря на то, что уже тогда работала внештатным корреспондентом «Ромашкинских вестей». Но когда в класс вбегал мальчик и народ начинал звенеть монетами, это было… знаете, наслаждение.
Газета стоила десять рублей. Все вырученные деньги забирала Наталья Вячеславовна – на бумагу, на картриджи, чтобы печатать новые выпуски «Бума!».
Но вскоре Наталья Вячеславовна рассказала мне то, что на несколько недель отодвинуло для меня на второй план даже наш «Бум!». У неё, оказывается, была морская свинка Алиска.
У меня когда-то тоже была морская свинка Алиска. Каштановая, розеточная. Только с каждым днём она становилась менее и менее каштановая, более палевая. И однажды я обнаружила её в клетке мёртвой. Прожила она недолго. Эти изверги покрасили её в каштановый, чтобы побыстрее и подороже продать.
А через некоторое время после Алиски мне купили морского свина Борьку. Чёрного с белой полоской на лбу.
- Давайте их спарим! – осенило меня. – Родятся морские свинята! Если двое, одного вам, второго мне. Если трое – двух вам, одного мне… Давайте!
Я ожидала, что Наталья Вячеславовна скажет «нет». Много мне чести, мол – девочке-соплячке с учителем родниться. Но Наталья Вячеславовна согласилась.
Мне очень хотелось, чтобы всё произошло у меня, чтобы Алиску отдали мне на каникулы. Я почти видела Борькины и Алискины свидания при свечах.
Дома одна я пела фальцетом:
«И расцвела в лесу сосна,
И Борьке стало не до сна,
Не до сна…»
Я была уверена, что меня никто не слышит… пока кто-то из соседей ни закричал мне: «Молодец! Чья песня? Песня чья? Из чьего репертуара?»
- Анны Нетребко! – крикнула я первое, что пришло в голову.
Но я должна была наступить на горло собственной песне. Я знала, что встрече лучше произойти дома у девочки. Для неё это больший стресс. Да и в конце концов не Борьке рожать. Поэтому я самоотверженно принесла Борьку в обувной коробке в школу, основательно накормив его свинячьим кормом и всякими дополнительными лакомствами и прошептав ему кое-что на ушко. И передала Наталье Вячеславовне на все каникулы.
Пришла домой и снова запела фальцетом. Бабушка позвала меня обедать, я ела грибной суп с вермишелью и приговаривала:
- Я-то ем, а вот Борьке сейчас не до еды.
Едва войдя в школу в первый день после каникул, я бросилась разыскивать Наталью Вячеславовну с Борькой.
- Ну как? Ну что?
- Знаешь, ничего не получилось, - покачала головой она.
- Как?! Почему?! Откуда вы знаете?
- Они так себя вели, как будто вообще никогда себе подобных не видели. Смотрели как на пришельцев друг на друга. И по разным концам клетки сидели. Никакого интереса друг к другу. Ни малейшего. Они даже не поиграли. О чём-то другом и речи нет.
Это звучало как приговор. Ну почему опять? Ну почему так не везёт? У меня ведь и так ни сестёр, ни братьев нет, ни двоюродных… ещё и Борька с Алиской никого рожать не захотели… Борька! Ну что ж ты меня позоришь? Я-то думала, ты настоящий мужчина. А ты…
Но я понимала, что должна держаться достойно. Впереди диктант. И я мужественно приняла коробку с Борькой обратно и поблагодарила Наталью Вячеславовну за участие в эксперименте.
Стать свинячьими бабушками и породниться нам было не суждено.
Ещё у меня есть: "Обломова 21 века. Женщина устроила себя такую "комфортную" жизнь, что попала в больницу"