Откровения
— Я купил тебе картошку фри.
— Спасибо. Ты просто читаешь мои мысли.
— На самом деле, было несложно. Ты об этом мечтала всю дорогу до университета. Вслух.
— Ага. Я помню. Спасибо, я правда жутко голодная.
— Двойную.
— Супер.
— Две двойные.
— Вдвойне супер.
Я должна тебе кое о чем рассказать, — думала Дана, накинувшись на картошку с таким аппетитом, как будто до этого момента сидела на жесточайшей диете.
Нам надо поговорить, — думал Артём, размышляя, как девушка отреагирует на розу… которую он обнаружил у двери своей квартиры.
Артём налил ей бокал красного вина, и Дана с наслаждением забралась на широкий подоконник, с которого открывался вид на долину, сейчас тёмную и враждебную. Мокрую.
Осеннюю.
Дождь монотонно шуршал за окном, но этот звук больше не раздражал и не угнетал. Он успокаивал. И Дана понимала, почему так происходит. Дело было не в дрожащем, но таком уютном свете свечей, которые зажег Артём. Не в теплом пледе, которым укутал её. Не в бокале с вином.
Дело было в нем. С ним она готова была рискнуть и попробовать те самые серьёзные отношения, которые так пугали и манили одновременно.
Она больше не скучала по своей комнате. В ней она никогда не чувствовала себя свободной. Мама бы никогда не разрешила ей вот так просто сесть на подоконник и смотреть на дождь.
Артём сидел на диване рядом с мягкой игрушкой, которую подарил ей.
— Не тошнит больше? — спросил он.
— Нет. Я поспала… отдохнула. Все в порядке. Видимо, это была реакция на… ну, я нервничала много.
— Я поговорил с Лилей, — сказал Артём, и Дана чуть напрягалась, водя кончиками пальцев по стеклу, усеянному каплями осеннего дождя. Девушке казалось, что она чувствует запах прелых листьев и дыма от костров — запахи, которые с детства ассоциировались у неё с осенью.
Не дождавшись реакции на свои слова, Артём продолжил.
— Она не отстанет. Пока. Я попросил её не писать тебе больше, но… просто заблокируй её и все.
— Зачем? — она задумчиво посмотрела на Артёма, любуясь его глазами, изгибом его губ, его улыбкой, — пусть пишет, она имеет на это право. Она женщина, и ты её очень обидел.
— Что не так? — осторожно спросил Артём.
— Вика в курсе, — ответила Дана, теперь она не смотрела на него, — я не говорила ей, но она в курсе. Возможно, кто-то ещё.
— Например тот, кто оставил розу у двери моей квартиры.
Дана закрыла глаза и досчитала до десяти, но чуда не случилось. Все тот же дождливый вечер. И все тот же внимательный взгляд Артёма.
Она понятия не имела, о какой розе говорил Артём, но она видела, каким напряжённым, сосредоточенным и одновременно отрешенным ото всего он был весь этот вечер. Дана не стала приставать к нему с расспросами, знала, что он сам все расскажет. Это первое.
Второе… она не знала, о какой розе идёт речь, но она ненавидела эти цветы, особенно желтые, потому девушка была уверена, что роза, о которой говорил Артём, была желтого цвета.
И последнее, ей стало страшно.
Очень-очень страшно.
Ей на айфон пришло сообщение, но Дана решила, что прочитает его позже, пусть даже это Вика. Сейчас важным было другое. Хотя… хотя интуиция подсказывала, что ответить нужно именно сейчас, поэтому Дана не ответила.
Она боялась.
— Лиля утверждает, что писала тебе только со своего номера, то сообщение с незнакомого номера — это… не от неё.
Почему-то Дану это нисколько не удивило. Напугало, да, но не удивило. Разве она сама не догадывалась об этом? Девушка отпила немного вина. На самом деле ей очень хотелось напиться, но вряд ли бы это как-то помогло.
— Дана, ты знаешь, чей это номер?
Она подумала о своём сне и отпила ещё немного. Вечер можно было бы назвать идеальным — дождь, свечи, вино… — если бы не этот разговор. Девушка покачала головой.
— Нет.
— Но догадываешься.
— Может быть, — она подала Артёму пустой бокал, прочитала в его взгляде сомнение, подумала: если он скажет «тебе хватит», то я не буду настаивать. Однако Артём не сказал «тебе хватит», он молча налил ей вина. Чуть меньше половины бокала.
— Память — наш злейший враг, да? — спросила Дана, вспоминая строчки из песни, под которую сегодня в машине мечтала о картошке фри: flashbacks of our memory, the past is my enemy…
— И я погружаюсь в печальную мелодию всё глубже и глубже, — пробормотала она.
— Ммм? — Артём смотрел на неё.
— У Киры — это девочка, которая погибла в аварии, моя подружка, был старший брат, Илья, а у него друг. Вот этот друг очень любил рисовать желтые розы. У него это так здорово получалось. Он рисовал их и дарил мне. На похоронах Киры он радовался её смерти, говорил, что теперь Илья вздохнёт свободно, что ему не придётся постоянно выполнять прихоти сестры. Я только сейчас об этом вспомнила.
— Он радовался смерти сестры своего друга?
Дана обдумала его вопрос, прежде чем ответить.
— Так он сказал. Мне так показалось. Кира была влюблена в него, наверное, это нормально. Такое часто случается с друзьями старших братьев. Она требовала к себе его внимания, заставляла… заставляла его рисовать розы и дарить их ей, а не мне. Эти желтые розы. Он принёс их на похороны. Представляешь? Розы, обвязанные бардовой шёлковой лентой. А мама… моя мама заставила меня взять бардовые розы, взять и положить их… туда. К ней.
Артём хотел подойти к Дане и обнять её, но девушка воскликнула.
— Нет, не надо. Со мной все в порядке. Но с тех пор я ненавижу розы, Артём, пожалуйста…
— Я понял, — перебил он мягко, — никаких роз.
Дана кивнула.
— Кира постоянно просила, чтобы Илья брал её с собой, потому что хотела быть рядом с его другом. И Илье приходилось выполнять все её прихоти, потому что на этом настаивали родители. Артём, родители не должны заставлять своих старших детей сидеть с младшими. Если бы я была мамой… — она запнулась.
— Да? — вкрадчиво спросил Артём, внимательно глядя на неё.
— Это так… — она бледно улыбнулась, — ерунду сказала. Моя мама никогда не заставляла сестру сидеть со мной. Сестра была принцессой, а я… так… случайностью.
— Иногда случайности могут изменить все, — негромко сказал Артём, — обычно, так и происходит, просто мы не замечаем этого. Ты - моя любимая случайность.
Дана ничего не ответила, просто кивнула, понимая, что он был прав. Его случайная реплика одиннадцать лет назад, их случайная встреча сейчас…
— С тех пор жёлтая роза ассоциируется у меня с чем-то страшным, что даёт освобождение, — тихо закончила она, — Кира умерла, и Илья стал свободным. Его друг говорил, что она и мною помыкала, как хотела. Он сказала, что для меня её смерть тоже означает свободу.
Артём подумал о желтой розе, которую обнаружил у двери своей квартиры.
Если это означало освобождение, значит, кто-то умер (продолжение ЗДЕСЬ).
________________________________________________
Ссылка на подборку «Случайность, которая изменила всё»
Ссылка на подборку «Холод»
Ссылка на подборку «Новенький»
Ссылка на подборку «Студентка»
Ссылка на подборку «Похищение»