«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Белорусская», – привычно пропел из-под потолка женский голос, и двустворчатые двери из стали и стекла, прогрохотав по полозьям в полу, с хрустом закрылись за его спиной. Сколько раз в своей жизни он слышал эту фразу, будучи пассажиром столичной «подземки», а ещё больше – в то время, когда сам водил поезда по её Кольцевой линии. Ему сразу вспомнилось то время: он – молодой и амбициозный помощник машиниста, совсем недавно закончивший обучение по профессии, о которой мечтал с детства, был допущен в свой первый рейс.
Мелькали тусклые тоннельные огни в перегонах между станций (сейчас стали обходиться без них – экономия, фар состава достаточно), улетая назад, в Прошлое. Фары переднего вагона выхватывали темноту тоннеля, пронзая Будущее неровным, дрожащим в такт стыкам рельсов светом. Поезд казался ему чудесной машиной времени, переносящей его из Прошлого в Будущее; Настоящее же время было самим метропоездом с ним в кабине управления. Поезд вагона качнуло, и ему пришлось ухватиться костлявой рукой за хром вертикальной стойки. Под вагоном грохотали предстанционные стрелки, скорость состава стала снижаться, за боковыми окнами вагона промелькнул ряд мощных прожекторов…
***
«Станция Белорусская. Переход на Замоскворецкую линию»…
От старика, стоящего напротив него, неприятно веяло старостью и нуждой. Брезгливо поджав под сиденье ноги и пошире раздвинув колени («Не дай Бог, коснусь. И чего ему дома не сидится?»), он снова закрыл глаза и заставил себя думать о приятном, чтобы абстрагироваться от неприятного запаха. Под аккомпанемент автодиктора «Осторожно, двери закрываются…» он стал мечтать о том, как сегодня вечером он проведёт прекрасный вечер в обществе не менее прекрасной Настеньки – сокурсницы, красавицы, спортсменки…
***
«…Следующая станция – Краснопресненская»...
Рука, держащаяся за хромированную вертикальную стойку, занемела. Он перебирал холод металла пальцами руки, обтянутой дряблой старческой кожей, до тех пор, пока не почувствовал слабый прилив крови к кисти. Вагон шатало на межстанционных поворотах из стороны в сторону, и только привычка, им до сих пор не утраченная, помогала устоять на старческих, артритных ногах. Под полом вагона колёса «перебирали» стрелки, и за окном, подсвеченные слабым светом, уходили в сторону въездные пути в депо «Красная Пресня» – его депо, которому он посвятил без малого пятьдесят лет своей жизни. Перед его взором мысленными воспоминаниями стремительно пролетали самые значимые моменты его жизни – дни, недели, месяцы и годы, донельзя наполненные работой в метрополитене. Вот, молодой и статный, он сдаёт состав после смены. Его напарник, машинист метропоезда Коля Звягинцев, зовёт привычно в «Пельменную», что приютилась в старой «пятиэтажке» через улицу. Вот утром он готовит состав вместе с Колей к дневной смене, привычно отмахиваясь от колких шуточек бригадира мойщиц девушки Анечки, острой на язычок красавицы-молдованки. Вот пятилетие его работы в депо, свадьба с красавицей-Анечкой, заполненный донельзя зал ресторана «Арбат» на Калининском проспекте, специально заказанный администрацией депо. Его коллеги, обязательно при параде и регалиях, их поздравляют, им желают, кричат «Горько!» Его Анечка – самая красивая девушка в мире – в скромном, но очень красивом белом платье и его железнодорожной форменной фуражке на голове, залихватски сдвинутой на затылок…
«Станция Краснопресненская, переход на станцию Баррикадная»…
***
…«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Киевская».
Голос автоинформатора вывел его из мечтательного состояния. «Киевская» – его станция, далее – на Филёвскую линию и домой, до «Багратионовской». Вот только вставать… да ладно, рано ещё. Зачем утруждать себя стоянием? «…Вон, пусть дед постоит, они – стариканы – ещё крепки, сами так говорят. Моего вот возьми: семьдесят пять, а водку хлещет – хрен угонишься… Так что постоит, не облезет. Нечего по вагонам бегать, дома сидел бы, а тут – постоит. Да и воняет от него…»
…«Станция Киевская…»
***
«…Переход на Арбатско-Покровскую и Филёвскую линии».
Он неловко переступил ногами, немного отступив в левую сторону. Молодой парень, дремавший на сиденье напротив него, вдруг резко вскочив, заспешил к выходу. «Надо же, - подумалось ему, - чуть не проспал паренёк!» Перехватив свою «клюку» в левую руку, он прижал правую к своему боку, одновременно почувствовав боль в левом подреберье, как словно защемило что-то в том месте, где левое нижнее ребро имеет самую низкую точку. «Надо к участковому терапевту сходить-таки», - подумал он, одновременно вкладывая в беззубый рот таблетку валидола и присаживаясь на освобождённое молодым человеком место. Старое измождённое тело не сразу расслабилось, отозвавшись хрустом коленных и локтевых суставов на смену положения.
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Парк Культуры».
Автоматические двери вагона с грохотом закрылись, отрезав от нутра вагона молодую парочку, не успевшую вскочить в последний момент. Как это было ему знакомо: график движения – штука обязательная, и придерживаются его машинисты неукоснительно, никого особенно не дожидаясь. Замелькали за окнами виды «Киевской-кольцевой», как в молодости, убегающей в Прошлое, за окнами наступил мрак тоннеля с пыльными трубами силовых кабелей и редких пятен красных семафоров. Его глаза, уставшие смотреть на всё вокруг, сначала слегка прищурились, а чуть позже полностью закрылись…
…«Станция Белорусская. Переход на Замоскворецкую линию», – пропел автоинформатор женским голосом, а следом более строгий и мужской продолжил: «Поезд дальше не идёт, просьба покинуть вагоны!»…
…Его тело обнаружила Сонечка – молодая, красивая, острая на язычок молдованка – дежурная на станции «Белорусская-кольцевая». Его сердце, отработавшее без малого семьдесят пять лет, перестало биться на одном из перегонов Кольцевой, когда он совершал свой очередной рейс московской подземкой к своей красавице-Анечке. На одно из московских кладбищ.
Москва, ноябрь 2012.