— Анатольевич, беда у меня, беда, доктор! А-а-а, Машенька, девочка моя!
— Евдокия, ну что так кричишь? Голова раскалывается. Что случилось? Говори быстро и, главное, четко.
— В школьном спортзале лежит непритомная.
— Так, ведро видишь? Лей на меня, быстро.
Дождевая холодная вода сейчас — то, что нужно. Дмитрий пил второй день. Выпросил у этой самой Евдокии самогон после встречи с женой и сыном. Так уж вышло. Сорвался после четырех лет воздержания.
Ну что, инструментарий у него только ветеринарный. Ничего, там видно будет. По дороге в школу колонка, быстро голову под нее. О, уже проясняется, полегче вроде. Вот и мысли пошли. Понеслись табуном с бешеной скоростью, не удержать.
Ну, и кто он на сегодняшний день? Идиот, тряпка. Вполне резонно, что Вета подала на развод. Скоро укатит с Максимкой в Штаты. А что от него, коровьего лекаря остается ждать? Все заслуги и регалии — в прошлом.
Сбежал он от всех в деревню. Сам себя лишил права оперировать в московской клинике, и от семьи уехал тоже сам. Некого винить.
Работать последние годы вечно подшофе стало для него нормой. Ах, Дмитрий Анатольевич, вы — хирург от бога, светило, ручки золотые, никогда не подводят — дифирамбы пелись со всех сторон. Вот и спекся ты, Дмитрий Анатольевич.
Жизнь сделала кульбит, рука у «светила» дрогнула. Сложного пациента спасти не удалось. Дело замяли, но Дмитрий решил — вырваться из состояния «вечно молодой, вечно пьяный» ему удастся только за много километров от столицы. Подальше от бесконечных подношений от благодарных клиентов и посиделок с коллегами «по чуть-чуть, чтобы расслабиться».
Почему, оказавшись в деревне, он стал ветеринаром, а не врачом? Это как раз логично. Непрофессионал, ремесленник, коновал — вот он кто теперь, а не кандидат медицинских наук. Быть ему просто Анатольевичем, коровьим доктором. Так его, совсем еще не старого, называли деревенские.
Держался столько лет, думал — все, победил «змия». А ведь каждый первый в деревне норовил его бутылкой отблагодарить. Отказывался, ругался даже. Удивлялись, обижались, но привыкали потихоньку к заезжему из самой столицы ветеринару.
О, Дмитрию вдруг вспомнились позавчерашние пугливые глаза-птицы Евдокии. Она открыла дверь и не узнала ветеринара. Первый раз за все время смотрела с брезгливой жалостью. А он в пьяном беспамятстве, кажется, выложил перед ней всю автобиографию.
«Не орел», — эти слова только и запомнил. Так сказала Евдокия, когда потребовал у нее должок бутылкой за отелившуюся корову. И вот сейчас он бежит на помощь к ее дочке. А справится ли, вдруг там что-то действительно серьезное?
— Ну, что там с Машенькой? Скорую вызвали?
— Да к нам же пока приедут. Машину, сказали, ищут.
— Ну что за бардак творится. Так, где физрук? Давай-ка, друг, тащи кушетку из кабинета медсестры. Где она сама вообще? В район уехала, выходной? Ну и порядочки у вас.
Анатольевич стряхнул остатки позавчерашнего загула. Он почувствовал себя в знакомой колее. Оценил обстановку и командовал, распоряжался, как и раньше у себя в клинике. Девочке помочь сможет, своих инструментов будет достаточно. Маша уже пришла в себя. Это был всего лишь обморок.
Машин класс на физкультуре дружно играл в рыбака и рыбку. Машуня бегала в качестве рыбки. Ее сосед по парте — рыбака. Рыбак, увлеченно загоняя в сеть несшуюся на полном ходу рыбку, подставил той подножку. Девочка пролетела около метра и с размаху ударилась об металлическую крестовину брусьев.
Поднялась, схватилась руками за лицо. Почувствовала, как под ладошкой в районе глаза разрастается шишка. «Мой глаз», — прошептала Машенька, не отнимая рук, и упала в обморок посреди зала. Ее боялись трогать, так и оставили лежать на полу. Физрук ходил бледный, директриса отчитывала парня и обещала тот же час уволить.
Глаз у девочки оказался цел. Висок не задет. Повезло. Единственное, левая бровь рассечена. Но это пустяки.
Дмитрий Анатольевич ввел обезболивающее. В кабинете у медсестры ничего не закрывалось на замок. Так что не пришлось даже колоть малышку ветеринарным шприцем. Ну а иголки и нитки взял из своего арсенала. Удивительно, но шов все равно получился довольно аккуратным.
— Вы, Евдокия, не переживайте. Через две недели снимем швы. Бровь Машеньке я сейчас выстриг. Так что поначалу будет не очень здорово смотреться. Но волосики быстро отрастут, швы затянутся и станут практически незаметными.
— Дмитрий Анатольевич, родненький! Спасибо. Простите меня за то, что сказала давеча. Вы — орел!
— Да ладно вам, Евдокия.
— А вы теперь не уедете в Москву, Дмитрий Анатольевич?
— Ну что вы, Дуся, кто же тогда снимет Машеньке швы?
Начало истории здесь.
#рассказы из жизни
#история из жизни
#деревенские истории
#рассказ из жизни