Легенды старой купеческой Москвы … Легенды старого Петербурга …
Уже давно нет и самих кумиров, нет и тех, кто видел и слышал их на сцене, нет даже их детей и внуков … Нам остались лишь старые запыленные граммофонные пластинки, пожелтевшие снимки с клеймами фотографов Императорских театров, да, пожалуй, и все … И вот возьмешь в руки этот тяжеленный граммофонный диск, посмотришь в глаза запечатленному на фотографии артисту – а глаза-то эти живые!
И горят они ярким и таким завлекающим огнем!.. И взгляд этот проникает в самое сердце! А если, не отрывая глаз от старинной фотографии, завести на граммофоне этот диск, то запись голоса былого кумира вы услышите не сразу – сначала раздастся треск и шип, и это будет не шум старой пластинки … Это так заработает двигатель Машины Времени!.....
Белой акации гроздья душистые
Вновь аромата полны,
Вновь разливается песнь соловьиная
В тихом сияньи, сияньи луны.
Что-то потрясающе знакомое! Романс из кинофильма «Дни Турбиных»? Нет! Там другие слова и другая мелодия! Но, настолько похоже!
«Белой акации гроздья душистые ночь напролет нас сводили с ума»!
Да! Это – «Дни Турбиных», но это – не наша граммофонная запись!
В чем же дело?
Сегодня мало кто знает, что у популярного и любимого романса из кинофильма существует свой совершенно реальный прототип – когда-то безумно популярный на всей территории Российской Империи и далеко за ее пределами чудесный, светлый, поэтический романс с похожим названием – «Белая акация»!
В свой замечательной книге «Наш друг – грампластинка» известный киевский коллекционер Анатолий Железный пишет:
Когда я впервые смотрел телевизионный художественный фильм «Дни Турбиных», то, признаться, не сразу сумел оценить все достоинства романса, который поют герои фильма. При повторном просмотре фильма я понял, что романс мне нравится. Заинтересовавшись произведением, я отважился написать письмо автору его музыки Вениамину Баснеру. Вскоре пришел совместный ответ В. Баснера и М. Матусовского. Они подробно рассказали о том, как работали над романсом, почему он получился именно такой, а не иной. По замыслу режиссера-постановщика телефильма Владимира Басова новый романс должен был перекликаться со старым, очень популярным во время происходящих в фильме событий, но в нем следовало отразить настроение и дух, царившие в гостиной Турбиных. Авторы нового романса блестяще справились с такой необычной задачей – они не только сохранили присущее прежнему произведению чувство светлой грусти о невозвратимых днях юности, но даже сумели это чувство усилить.
Тому, кто хорошо знает и любит романс, как жанр искусства, известен, конечно, и романс-дуэт М. Штейнберга «Белой акации» … Когда-то его непередаваемо пела знаменитая Мария Александровна Эмская. В наше время его неплохо исполняла Надежда Андреевна Обухова, но, пожалуй, больше всего запомнилось замечательное исполнение этого романса-дуэта Г. Виноградовым и П. Медведевым.
Анатолий Иванович явно лукавит, но мы не имеем права его в этом винить. Маститый коллекционер не мог не знать, что одним из лучших исполнителей старого романса «Белая акация» в начале ХХ века был Николай Георгиевич Северский.
Книга «Наш друг – грампластинка» вышла в свет в 1989 году. Советская власть была еще сильна, а рукопись писалась автором, наверняка, еще раньше. В те годы имя Николая Северского упоминать в печати было, мягко говоря, неуместно.
После 1917 года Николай Георгиевич храбро сражался в рядах Белой гвардии с большевиками. Этим, кстати, и объясняется полное отсутствие каких-либо данных о замечательном артисте в советской музыковедческой литературе.
Опереточный премьер, драматический артист, один из признанных «королей» цыганского романса, режиссер, антрепренер, композитор, поэт и драматург, один из первых русских летчиков, драчун и забияка, известный сердцеед и, наконец, красавец-мужчина … И это все он – Николай Георгиевич Северский!
Он летом в «Буффе» – баритон,
Зимой в Панаевском – любовник,
И круглый год, бесспорно, он –
Сцен романтических виновник!
Пресса отдавала должное любимцу публики. ("Буфф", "Панаевский" - названия столичных театров). Сам же артист был един во всех ипостасях – успевая играть и на драматической сцене, и на музыкальной, сочинял на ходу оперетки, которые сам же и ставил, в перерывах между службой в театре давал концерты цыганского романса, не забывая последние новинки жестокого репертуара быстро записывать на граммофон, гастролировал по российской провинции, частенько оставляя за собой шлейф из скандальных публикаций, пописывал стишки, организовывал театральные коллективы и так далее и тому подобное …
Он весь бурлил, кипел энергией, везде успевал, все видел, везде и во всем принимал участие!
Из Одессы наш антрепренер М. Ливский перевез труппу в Москву, в зимний «Эрмитаж». Там судьба свела меня со знаменитым опереточным артистом Н. Северским. К открытию зимнего сезона была поставлена оперетта «Княжеское дитя» Легара. В главной роли выступал Северский. Я в первый раз видел его на сцене. Прежде мне не раз приходилось слышать о нем от старших товарищей. Я не пропускал ни одной репетиции, несмотря на то, что в этом спектакле не был занят. Северский руководил постановкой. На спектакле он поразил меня виртуозной манерой вести диалог. Вспоминая его теперь, я должен сказать, что это был незаурядный талант, обладатель прекрасного баритона, хороший актер. Я был счастлив, что хоть в конце его деятельности встретился с ним на сцене.
Это строки из книги известного советского артиста Митрофана Днепрова «Полвека в оперетте» – одно из немногих мемуарных воспоминаний в советской литературе о Н. Г. Северском.
Как видим, свидетельство непредвзятое.
Николай Георгиевич Северский родился в 1870 году в родовитой дворянской семье Прокофьевых.
Господин Северский – уроженец Тифлиса. Здесь он воспитывался, здесь начал свою сценическую карьеру. Судя по всему, можно было предсказать г. Северскому хорошую карьеру драматического артиста, но он предпочел оперетку, -
утверждает в 1904 году журнал "Театр и искусство"
Есть сведения о том, что начал свою карьеру будущий знаменитый певец в гастрольных поездках. В возрасте 20 с небольшим лет он ездил по российской провинции в составе труппы замечательных музыкантов – гармониста П. Невского, певца С. Садовникова, а музыкальным руководителем небольшого коллектива был к тому времени уже известный композитор Яков Федорович Пригожий. Я. Пригожий – популярнейший на рубеже XIX–ХХ веков пианист, руководитель русских и цыганских хоров, автор более 300 известнейших романсов, песен, вальсов, которые распевала тогда вся Россия.
Дебютировал в столицах Северский в конце XIX века. В 1895 году он спел партию цыгана Антипа в оперетте-мозаике «Цыганские песни в лицах» в московском музыкальном театре «Буфф», владельцем которого был француз Шарль Омон.
Так называемые оперетты-мозаики в то время были очень популярны. Они состояли сплошь из модных цыганских романсов и песен, объединенных незатейливым сюжетом. Эти спектакли делали огромные сборы – публика валила валом, чтобы услышать в исполнении своих любимцев последние романсы и простенькие песенки, к тому же по ходу пьесы всегда можно было посмеяться над репликами героев или над незатейливым сюжетом. В главной женской роли цыганки Стеши была задействована тоже молодая, начинающая тогда певица и тоже впоследствии звезда российской оперетты и цыганского романса Раиса Михайловна Раисова. Цыган Антип Северского много лет царил в умах и сердцах меломанов, а особенно, меломанок. Об этом свидетельствуют десятки страниц мемуаров современников артиста. Николай Георгиевич так вошел в образ народного любимца, что даже в светских салонах на официальных и неофициальных приемах стал появляться в театральном костюме своего героя – в цыганской поддевке и сапогах.
А уже совсем скоро Николай Северский стал восходящей звездой российской эстрады – два года спустя он был удостоен бенефиса! Для своего чествования он избрал оперетту популярного композитора И. Ф. Деккер-Шенка «Хаджи-Мурат». Тогда избрать для бенефиса оперетту отечественного автора было смелым творческим поступком!
Энергии молодого дебютанта можно было позавидовать! Сразу после покорения московского «Буффа» он задумал покорить «Буфф» петербургский, а заодно и весь Петербург. В северной столице был свой музыкальный театр, свой «Буфф», и владел им могущественный П. В. Тумпаков.
В 1899 году город на Неве признал Северского своим кумиром после его выступления в оперетте Ж. Оффенбаха «Прекрасная Елена». Успеху Николая Георгиевича способствовала и его партнерша по сцене – Прекрасную Елену играла и пела прекрасная Вяльцева, тогда она не была еще «несравненной», но весь необходимый потенциал для этого уже был.
Одновременно артист пробует себя и на драматической сцене – в сезоне 1898/99 г. г. в Петербурге, в Малом театре литературно-художественного общества, в Суворинском театре, он играет роль Смердякова в пьесе по «Преступлению и наказанию» Ф. М. Достоевского.
А еще через год Н. Г. Северский и сам попробовал себя в качестве композитора, драматурга и режиссера – по образу и подобию оперетты, принесший ему первый и заслуженный успех, он создал такую же, но свою: «Новые цыганские песни в лицах». Премьера спектакля состоялась в 1900 году в Москве в театре Ш. Омона. Автор собрал самые известные песни и романсы, которые по ходу спектакля разыгрывались, как маленькие драматические сценки. Это был своего рода драматически разыгранный романсовый концерт. Успех нового творения был безоговорочным.
Николай Георгиевич на новом музыкальном проекте, что называется, «набил себе руку». В 1904 году он создает новую оперетку или как в те годы называли только что народившийся жанр, «обозрение». Это были спектакли на злобу дня. Частенько текст к ним писался на основе последних политических или светских газетных новостей, а артисты импровизировали вволю, каждый в меру отпущенного им природой остроумия.
Новое обозрение, которое теперь здесь дают – «Весь Петербург в пассаже» – написал господин Северский. В афишах напечатано «соч. дяди Коли», но псевдоним раскрыт «Новостями». Господин Северский обнаружил на этот раз известные в этом жанре способности. Когда смотришь – точно присутствуешь при том, как это обозрение сочинялось; с легким, довольно добродушным сердцем, в веселую свободную приятную минуту. Зрителю это передается, а это все, что в подобных случаях требуется. И скабрезного есть достаточно, в куплетах о «конке» доходящего до самых, самых крайних границ «дозволенного», но они столь ловко сделаны, что вызывают улыбку самою ловкостью своею и смелостью «риска», и таким образом «перебивается» скабрезность. Недостатки: шаблонность персонажей. Все те же – пожарный с кухаркой, дума, извозчик с таксой, на которую ему «наплевать» и проч.; однообразие приемов: каждый войдет, немного поговорит, потом споет, а к концу непременно в пляс пустится. Пьеса и исполнители имели успех.
Это пишет журнал «Театр и искусство».
Пьеса и исполнители имели успех – и это было главным! Была публика – были сборы, соответственно, был доход. А что еще можно было желать? – Легкий жанр!
Николай Георгиевич активно стал фиксировать свой голос на граммофоне с первых шагов звукозаписывающей промышленности. Россию наводнили пластинки с записями арий из оперетт, песен и романсов в исполнении любимца публики. Он, например, сразу же записал знаменитые «Качели», прославившие в 1906 году Михаила Вавича – вставную арию из оперетты «Веселая вдова» Ф. Легара «Тихо и плавно качаясь …». А уж последние модные новинки романсового репертуара!..
Знаменитые в начале ХХ века «Хризантемы» – не те, что знамениты до сих пор, не «Отцвели хризантемы» Н. И. Харито, а другие «Хризантемы», с музыкой баронессы А. И. Радошевской, «Нет, за тебя молиться я не мог» В. Пасхалова, популярнейший сто лет назад романс «Пожалей же меня, дорогая!» Бакалейникова, «Но я Вас все-таки люблю!», «Укажи мне такую обитель» Колесникова на стихи Н. А. Некрасова, известнейший и сегодня романс В. Абазы на стихи И. С. Тургенева «Утро туманное», «Ночные тени» («Тихо реет ночь») Н. Зубова на стихи А. Маттизена, романс, который автор музыки написал специально для Северского и посвятил ему … Ну и, конечно, «Белая акация» … Композитор Михаил Штейнберг обработал этот романс для исполнения его дуэтом. В собраниях коллекционеров и до сих пор бережно хранится диск – «Белой акации гроздья душистые», где вместе с Николаем Георгиевичем этот романс исполняет певица Л. С. Светлова.
Северский был известен также и как автор стихов нескольких популярных в свое время произведений. Например, украшением репертуара «несравненной» А. Д. Вяльцевой был романс В. В. Абазы «Все – Вы!» Автором поэтического текста был Николай Георгиевич.
Деятельная натура артиста продолжала искать себе применения.
В 1906-07 годах в Петербурге он создал и возглавил новый музыкальный театр, который стал называться Екатерининским. Правда, существовал он совсем недолго, всего два театральных сезона, но зато эти два сезона о новом театральном начинании вовсю писали газеты и судачили меломаны! Афишу театра украшали оперетты, пародии, обозрения – весь тот репертуар, которым так мастерски владел сам хозяин труппы. Он сразу же поставил здесь новую только что собственноручно созданную оперетту-мозаику «Цыганские романсы в лицах» (не путать с «Цыганскими песнями в лицах» и «Новыми цыганскими песнями в лицах»!). Сам Н. Г. Северский не только был исполнителем ряда романсов, но и выступил в качестве автора нескольких из них. Для участия в новом спектакле он пригласил юную, но уже гремевшую в Петербурге Нину Дулькевич, которой тогда было лет пятнадцать и которая позже станет любимой певицей А. И. Куприна. С огромным успехом партию Зины в оперетте-мозаике Н. Г. Северского «Цыганские романсы в лицах» потом будет петь давняя знакомая артиста и его партнерша по сцене Раиса Раисова.
В октябре 1907 года в Екатерининском театре была поставлена оперетта-пародия «Жизнь человека». Это был юмористический отклик на безумно популярную в начале ХХ века пьесу Леонида Андреева «Дни нашей жизни». А для исполнения главной роли автор пригласил из провинции молодого и подающего большие надежды Юрия Спиридоновича Морфесси, будущего знаменитого «Баяна русской песни», как его назовет Ф. И. Шаляпин. Как видно, Николай Георгиевич любил своих молодых коллег, интересовался новыми именами, способствовал продвижению вверх интересных творческих личностей – качества редкие и тогда, и сейчас, свидетельствующие о широте души, полном отсутствии мелкого тщеславия и стопроцентной уверенности в своих собственных творческих силах, что дает возможность совершенно не опасаться любой конкуренции. Текст и музыку для нового спектакля написал композитор Л. Полтавский (Лео Гебен). Руководитель и создатель театра участвовал в одной-единственной сцене в ресторане, где пел свои любимые коронные цыганские романсы «Пусть я страдаю», «О, ночь волшебная» и другие. Постановку ждал шумный успех и у публики, и у критики, которые отмечали, что музыка спектакля «эксцентрична, забавна, смешит, смешит, как удачная острота».
Газета «Обозрение театров» преподнесла новой труппе своеобразный и лестный комплимент:
Екатерининский театр стал среди нынешних опереточных … чем-то вроде Художественного.
И это было истинной правдой – постановки театра Н. Г. Северского были отлично срепетированы, его репертуар выгодно отличался от прочих музыкальных сцен, культивирующих легкий жанр, а артисты и ансамбли отличались самым высоким исполнительским уровнем. Почему театр просуществовал всего два сезона? Бог весть … Финансовые или организационные проблемы были тому причиной, хозяйственные или бытовые мелочи?.. Очевидно одно – причина могла быть только не в творческом кризисе.
Николай Северский и Юрий Морфесси познакомились во время совместных гастролей по городам юга России, понравились друг другу и подружились. Эту настоящую мужскую дружбу они пронесли сквозь года, встречались на российских сценах, в гастрольных поездках, на концертных площадках, поддерживали друг друга и в эмиграции.
В 1922 году из Парижа Северский пришлет своему другу стихи:
Вчера мне не спалось. Мучительный недуг
Который день подряд мне не давал покоя ...
Я думал о тебе, мой милый старый друг,
С глубокой нежностью и тихою тоскою.
Разлуки близок час. Уедешь ты в Берлин.
Я снова одинок в мятущемся Париже,
В огромном городе, где только ты один
Был для меня теперь всех родственней,
всех ближе.
Уедешь ты в Берлин, и в тот же миг с тобой
Исчезнет для меня последняя отрада:
Твой голос бархатный, напев цыганский твой –
Зарница юности, – улыбка Петрограда!
Но песня кончена ... рассеялась, как дым ...
Я вновь, как перст, один; кругом чужие веси ...
Что мне Париж? – ведь я могу мириться с ним
Лишь до тех пор, пока здесь Юрочка Морфесси.
Обстановка в стране, между тем, накалялась. В 1906 году в прессе вовсю обсуждались политические взгляды всероссийской знаменитости. Под обстрел попал не только Н. Г. Северский, но и «несравненная» А. Д. Вяльцева. Генерал-губернатор Ф. В. Дубасов жестко подавил декабрьское вооруженное восстание в Москве. Двум эстрадным кумирам ставилась в вину поддержка действий властей, со страниц газет раздавались призывы о бойкоте их концертов. А. Д. Вяльцева опубликовала в газете «Русь» резкое открытое письмо с ответом на эти обвинения. Николай же Георгиевич, потомственный дворянин, никогда не отличавшийся симпатией к революционному движению, через десять с небольшим лет, не раздумывая, примкнет к Белому движению. Но это будет позже …
Пока же творческая натура Северского искала новых впечатлений. Он продолжает записываться на пластинки, много гастролирует.
Н. Г. Северский уезжает Великим Постом по примеру прошлых лет в провинцию. Талантливый артист посетит Северо-Западный край и Центральную Россию. Вместе с господином Северским едет артистка русской оперы госпожа Петренко,
– читаем мы в прессе в феврале 1910 года.
Однако, не все и не всегда бывало гладко, и в этих случаях рецензенты бывали безжалостны.
В среду в «Русском уголке» состоялся концерт известного опереточного певца г. Северского. По какой причине певец был не в голосе в этот вечер, мы не беремся решать. В этот вечер мы слышали лишь силу его голоса, полноту и металл нижнего регистра, своеобразно красивую и выразительную фразировку романсов цыганского жанра, широкие, выдержанные финальные ноты, но, – от большего и требуется большее, – ни в фразировке, ни в mezzo voce, ни в сочных ферматах не было красоты bel canto, не было чистоты звука и верности тона, не чувствовалось в певце уверенности, не было всего того, в соединении с чем его красивая, стройная внешность сделала его любимцем столичной публики.
Это пишет польская газета «Варшавский вестник». (Как известно, в те годы Царство Польское входило в состав Российской Империи).
В особых случаях, если появлялись принципиальные творческие разногласия, Николай Георгиевич мог обидеться серьезно.
Режиссером у Пионтковской был знаменитый баритон и исполнитель цыганских романсов Н. Г. Северский. Северский избил дирижера В. Спрота, за что был удален из труппы среди сезона. Вместо него режиссером был назначен Греков.
Это цитата из воспоминаний известного советского опереточного комика Григория Ярона, который начинал свою карьеру еще до 1917 года и оставил нам интереснейшую книгу мемуаров.
Как можно заметить, Николай Георгиевич был человеком основательным.
И вот – новое увлечение!
Газеты от 1910 года сообщают:
Опереточный певец Северский начинает на днях обучаться полетам на моноплане «Блерио». Для этого он переезжает на временное жительство в Гатчину. Весною Северский предпримет больше турне по России в качестве дипломированного летчика.
Это была сенсация! Во-первых, имя Николая Северского теперь увековечено в истории мирового воздухоплавания рядом с именами Нестерова, Сикорского и других российских первопроходцев, Николай Георгиевич остался в благодарной памяти потомков одиннадцатым по счету русским летчиком. А во-вторых, нужно только себе представить – в далекий Урюпинск на гастроли известный столичный исполнитель прилетает на собственном аэроплане! Весь город у его ног! Уже и петь не надо – уже и «браво», и «бис»!! Так, в сущности, и было!!!
Время, однако, шло … Приближались роковые 1914-17 годы. Без колебаний Н. Г. Северский одним из первых подал рапорт добровольцем на фронт. В годы Первой Мировой войны он был направлен в качестве летчика-инструктора в Гатчинскую авиационную школу. Там, под Петербургом, он готовил к полетам новобранцев. Там же обучал полетам и двух своих сыновей.
В 1917 году артист категорически не принял перемены. В Гражданскую был белым офицером, воевал с большевиками, эмигрировал.
В 1927 году во Франции был режиссером Русского театра в Париже. На этой сцене Николай Георгиевич поставил «Ревизора» Гоголя, пьесы современного автора Репникова «Скука жизни» и «Галлиполи». В местечке Галлиполи, в Турции, началось и продолжалось так называемое «галлиполийское сидение» – там ожидали своей участи остатки разбитой Белой армии.
И вот оно – пересечение человеческих судеб, вот она – мистическая сила провидения!
Николай Северский вошел в историю русской культуры, как режиссер, одним из первых поставивший на сцене «Дни Турбиных» М. Булгакова за пределами России. Он же был одним из лучших исполнителей знаменитого романса «Белая акация». И тот же романс спустя годы после его смерти становится визитной карточкой пьесы «Белая гвардия» и советского кинофильма «Дни Турбиных»! Совпадение или провидение?
Николай Георгиевич ушел из жизни в 1941 году в Париже. Нам он оставил десятки записей на граммофоне, теперь их можно послушать на компакт-дисках.
И продолжил он земные дела в двух своих сыновьях – старший сын Александр стал известным в США авиаконструктором, а младший, Жорж, служил летчиком-испытателем, но у отца он взял голос и увлеченность музыкой.
В Париже Жорж Северский прославился не на ниве воздухоплавания, он стал известным в среде русской эмиграции исполнителем русских и цыганских романсов, записал несколько дисков, выступал с концертами. После начала Второй Мировой войны и оккупации фашистами Франции переехал на постоянное место жительства в США, к брату.
Мы можем сегодня найти в интернете эту запись – романс «Белая акация». Можем найти у коллекционеров древнюю граммофонную пластинку. Можем разыскать компакт-диск Северского, выпущенный уже в новой постсоветской России.
И вновь разволновать душу и сердце стихами «Белой акации запаха нежного мне не забыть, нет … О, нет, никогда!»
Друзья! Жду ваших комментариев и откликов!
Не забывайте, пожалуйста, про «большой палец вверх», про лайки!
И подписывайтесь на канал «Жизнь артиста в Дзене»!