оглавление канала
К Марии Афанасьевне я попала только к вечеру. Рассказала все подробно о своем визите в милицию. Старушка, вздыхая, слушала и кивала головой. В конце я добавила:
- Мария Афанасьевна, думаю, завтра милиция будет у вас. Так вы не говорите, что я серьги в подземелье нашла. Стойте на одном: мол, наследство от тетки, и точка. Тем более, что у вас и доказательство имеется. – Я ткнула пальцем в висящую фотографию Аграфены в свадебном платье.
Бабулька продолжала горестно вздыхать, кивая головой в знак согласия. А потом, глядя на меня с тоской в глазах, со вздохом сказала:
- Да, поняла я, Олюшка все. Ведь, как чуяла, не будет добра от сережек этих, проклятущих! И тебя еще во все это втравила. А, у тебя и так забот полон рот.
Я замотала головой.
- Не говорите так, Мария Афанасьевна. Это не вы меня, это я вас втравила. Думала, как лучше … Ну, теперь, чего уж там. Сама кашу заварила, сама и расхлебывать буду. А вы, только не волнуйтесь. Все устроится. – Стала я утешать старушку. Впрочем, я сама себе не верила.
Сердце ныло от предчувствия беды. Только, я пока еще не могла понять, с какого конца ее ждать, беду эту. Тут, Мария Афанасьевна, прервала мои тяжкие раздумья, и спросила совсем другим голосом.
- Свадьбу то с Павлом, когда играть надумали?
Я оторопела от ее вопроса. Задохнулась от изумления и зашлепала губами, как рыба на песке, не зная, что ответить. Афанасьевна смотрела на меня лукаво и улыбалась.
- Да, ты не гадай, не гадай. Никто мне не рассказывал. И в деревне об этом еще не знают.
Наконец, обретя дар речи, я выпалила:
- Так вы то откуда ….
Она ласково мне улыбнулась и погладила меня по руке.
- Ох … Дитятко ты мое … Да, мне и говорить не надо. Ты, который день не ходишь, летаешь, ногами земли не касаешься. И глаза, как солнышко весеннее светятся. Какие уж тут слова то еще нужны?
Я смущенно опустила глаза.
- Мы еще про свадьбу и не говорили вовсе.
- Ну, ну … - Покивала она головой.
А я принялась думать о другом, потом, уже стоя одетая в дверях, спросила:
- Мария Афанасьевна, а Степанида то где живет?
Старушка сразу насторожилась.
- Так тут, недалече. Через два дома от меня. А почто тебе?
- Да, так. Маслица прикупить хочу домашнего. – Подмигнула я бабульке и вышла, не дожидаясь других вопросов.
Дом Степаниды я нашла быстро. В голове быстро родился план. Почему бы не провести малюсенькую разведку. Завтра нагрянет милиция и все поставят вверх дном. Начнут опрашивать, допрашивать. Всю деревню на уши поставят. А, в результате я была, почему-то не уверена. Точнее, я была уверена в отрицательном результате. Внутренний голос опять поднял голову, высунул свою ехидную морду и так сладенько спросил: «Ребра то давно ли зажили?» Я на него цыкнула. Но, на сердце было муторно. Оттого, что я не могла найти причину этого, нервничала еще больше.
Привязав Матильду, которую вела в поводу, у ворот дома Степаниды, громко постучала в ворота. Во дворе, надрываясь, забрехал кобель. Через несколько минут двери в дом открылись, и женский голос ворчливо спросил:
- Хто тама? Почто по дворам в такое время шастаете? Чего надо?
Отвечать я решила по мере поступления вопросов, то есть, по порядку.
- Тетка Степанида, откройте. Это я, Ольга, егерь с кордона. Дело до вас есть.
Двери закрылись, чтобы через мгновенье опять открыться. К Калитке затопали шаги, и габаритная тетка, в наброшенной на плече старой шубейке, открыла калитку, цыкнув на кобеля.
- А, ну, цыц!!! Дармоед проклятый!! Не видишь, свои это! Чего разгавкался, паразит? – От такого «ласкового» обращения, кобель заскулил и полез обратно в будку.
- Проходи, Олюшка, - Тут же, мгновенно сменив интонацию, пропела Степанида. – Проходи в избу. Студено сегодня, видать к утру морозец грянет.
Я прошла за хозяйкой в дом. Степанида оказалась могутной бабой лет за пятьдесят. С носом картошкой, румяным круглым лицом и маленькими, глубоко посаженными поросячьими глазками. Я, не раздеваясь присела на лавку возле дверей, а хозяйка, скинув шубенку с круглых гренадерских плеч, принялась меня бесцеремонно разглядывать. Потом, слегка прищурившись, спросила.
- Ты по делу, али как? Погостевать зашла?
А я начала мямлить.
- Тетка Степанида, Михалыч сказал, у вас масличко больно хорошее. Не продадите мне малую толику? А, то магазинное – одна сыворотка. Ни вкуса, ни запаха.
Степанида усмехнулась.
- Отчего ж не продать, коли человек хороший просит? Сколько тебе? – А сама продолжала меня буравить взглядом. Нехорошим взглядом.
- Да мне с полкилограммчика. Если есть. – Мяукнула я.
- Есть, как не быть. Корова то хорошо дает, и молоко жирное. – В растяжку проговорила она, и вышла в сени.