Это была просто небольшая улочка, пятнадцать деревянных домов, окруженных садами и огородами. В городе её называли немного обидно – Кулацкий посёлок, хотя никаких кулаков отродясь там не водилось, и вообще улица носила имя великого татарского поэта.
Жизнь в посёлке была самая что ни на есть деревенская, незнакомцы появлялись там крайне редко. Возле последнего дома улица заканчивалась тупиком. Просто штакетник с маленькой неприметной калиточкой, ведущей в садовое товарищество. Мало кто пользовался этим входом, уж точно не местные ребятишки. Разве что некоторые пришлые садоводы.
Поселковые ребята вообще по садам не лазили – это было просто неприлично. За такое можно было получить крапивой по заднице, а потом ещё и выговор от взрослых плюс исправительные работы на уборке урожая плодов и ягод. Одно дело, когда в удовольствие, а совсем другое – когда в наказание. Нетушки.
Стоял тёплый безмятежный июль, в садах как раз созрела вишня. Маша вишню искренне любила и была по этой части экспертом. Вот чёрная вишня – самая сладкая, хотя и не слишком крупная. А вот эта крупная красная – кисленькая, и если содрать кожицу, увидишь жёлтую сетчатую мякоть. От вишни, росшей во дворе, Маша воротила нос – фи. Там бегает собака и делает все свои дела, поэтому под вишнями не растёт ничего, кроме чёрного паслёна. Эту вишню Маша называла «собачья», но добросовестно попробовала.
И вот в один злосчастный день Маша и её подружки сидели на брёвнышках, в том самом тупичке возле калитки. Вишня из чужого сада нахально свесила свои ветки прямо на улицу. Одна вишенка назойливо маячила перед Машиным носом. Она призывно подмигивала и соблазнительно покачивалась. Маша не удержалась. Не иначе, бес попутал.Принципиальная Маша протянула руку и… Сорвала. Вишенку. Чужую.
И всё бы ничего, но свидетелями Машиного грехопадения оказались не только подружки. Как раз в это время в свой сад шествовал Грузин. Ну да, ребята его между собой так и называли, потому что он был всамделишный грузин со смешной фамилией Какауридзе. Очень экзотический человек с точки зрения поселковой ребятни.
Грузин сделал строгое лицо, грозно шикнул на девчонок, что сейчас вот как вызовет милицию, будут знать, как чужую вишню обрывать!
Подружки кинулись врассыпную, Маша бежала домой, как настёганная. А коварный Грузин ещё и сделал вид, что сейчас побежит вслед за девчонками.
Маша влетела в дом и в ужасе забилась в чулан, прямо под тулуп, которого в раннем детстве боялась. Она ждала, что вот сейчас придёт грозный Грузин и опозорит её перед всем семейством. И мама будет укоризненно смотреть, а бабушка причитать: «Что, тебе своей вишни мало что ли?!»
Ближе к вечеру Маша немного успокоилась и осторожно вышла из чулана. Похоже, Грузин не смог её выследить и так и не пришёл.
Но он стал её наваждением.
Она ходила по городу и оглядывалась – не подкарауливает ли её где-нибудь злопамятный Какауридзе. Иногда она видела его издалека, в чём не было ничего удивительного – он работал в том же конструкторском бюро, что и её родители. В школе на всякий случай десятой дорогой обходила его дочку – толстую и умопомрачительно красивую Этери, которая училась классом старше. Кроме того, Маша старалась держаться подальше от милиционеров – вдруг зловредный Грузин уже написал на неё заявление? Так Маша мучилась почти целый год, проклиная свою несдержанность, а заодно и ту вишенку, так некстати её соблазнившую. Вишенка и вправду оказалась невкусной. Ничуть не лучше презренной «собачьей».
Постепенно до Маши дошло, что коварному Какауридзе вообще не было до неё никакого дела. И может, шуганул он девчачью компанию просто так, шутки ради.
«Хлопотное это дело — быть жуликом, - вздыхала Маша, - всё время прятаться, от милиционеров бегать». И шла смотреть кино «Следствие ведут знатоки».
Воровская её карьера закончилась, не успев начаться.
