Начало перевода и последний фрагмент.
*
Мы стояли у самой сцены, я очень нервничала, и, по правде сказать, ревновала Хайни к каждому стоящему рядом со мной человеку, потому что все они могли смотреть на него, восхищаться, мечтать о нем. «Вот видишь, а как бы ты себя чувствовала, если бы вы жили вместе? С ума бы сошла от ревности, точно тебе говорю.» – подкидывает мне аргументы мой умненький мозг.
Ребята появились на сцене. Хайни заметил меня. Смотрел несколько секунд не отрываясь. Я приподняла руку в знак приветствия. Он прищурил глаза и слегка растянул уголки губ. Весь словно приободрился, как будто сомневался и боялся, что я не приду, и это влияло на его настроение. Мне было приятно, не могу не признать.
Весь концерт я смотрела на него не отрываясь. Чудесный, волшебный певец. Он жил на сцене, его словно не интересовала огромная толпа зрителей, внимание. Он был погружен в музыку. Временами, когда он пел, очевидно о чем-то более значимом для себя, сильном, он скрещивал руки за спиной, как будто кто-то сдерживал его, всем корпусом подавался немного вперед и вытягивал шею, напрягая каждый мускул. Вены вздувались на его шее. Он пел с надрывом, по-честному, глубоко. Он был похож на зверя, который хитрит со своими охотниками и знает, что легко может не только спутать охоту, но и сделать из них добычу.
Когда он ловил мой взгляд, то улыбался сквозь пение, его глаза становились дерзкими, страстными и смеющимися одновременно. Он будто говорил со мной. Вообще, у меня было чувство, что мы одни в этом зале. Хотя толпа ревела в возбуждении вокруг. Кто-то подпевал песни на английском, кто-то пытался и на немецком. Публике определенно нравилась эта группа. Мне тоже, особенно их солист. Я никак не могла оторвать от него взгляд.
Я забыла обо всем на свете, утопая в его голосе и в этой чудесной музыке. Было так легко и возбуждающе весело.
После концерта ребят долго не отпускали поклонники. Фото, автографы, подарки. Похоже, невероятно весело быть музыкантом.
Мне пришла смс-ка от Хайни, чтобы мы с Аней не уходили, зашли в их гримерку подождать, и потом поехать праздновать всем вместе.
Мы впервые в жизни оказались в настоящей гримерке. Все вокруг разбросано, полупустые бутылки, медиаторы, одежда, недоеденные бутерброды. Вокруг царило торжество творческого беспорядка.
Примерно через час вернулись парни. Раскрасневшиеся, довольные, взволнованные, они в возбуждении делились своими впечатлениями.
Какая сильная энергия. Почти два часа они играли и пели, затем еще час давали интервью, позировали для фото, жали руки, подписывали диски, плакаты, футболки, фотографировались с фанатами. И теперь просто переполнены энтузиазмом. Хотя, казалось бы, должны быть выжаты, как лимоны.
Мы поехали в клуб-бар в одной из высоток Москва-сити. Всю дорогу парни не переставали восхищаться, нахваливали русских, наперебой строили планы, когда они приедут в следующий раз.
Я скинула мужу смс, что снова останусь ночевать у Ани. Что мы еще на концерте, он закончится поздно, я не хочу его тревожить, и что завтра увидимся. «Наглая врунья». Но энергия ночи подхлестывала меня.
Муж наверняка удивился. Обычно мы вообще не ночуем друг без друга, а тут второй день подряд меня нет дома. Но написал только «Ладно, хорошо повеселись».
Румянец заливал мои щеки. И от чувства вины и от интереса.
Клуб был еще полупустой, мы шумно уселись за большой стол, нам приносили постоянно какие-то бокалы, рюмочки, тарелочки, бутылочки. Мы поздравляли друг друга с концертом, танцевали, смеялись. Я чувствовала, будто тоже причастна к их группе и радуюсь успеху старых друзей. Такого вечера у меня не было, кажется, всю жизнь. Ане тоже было весело, она о чем-то пыталась разговаривать с Карлом, в большей степени языком жестов. Этот театр теней со всех сторон подхлестывали шуточки.
Через некоторое время Хайни взял меня за руку и повел за собой. Мы вышли в тихий уголочек, с подоконником, укрытым мягкими подушками. Прямо у огромного окна, через которое открывался вид на яркую ночную Москву.
***
We were standing right next to the stage. I was very nervous, and, frankly, I was so jealous of Heinie for everybody else on this concert, because all of them could to look at him, to dream about him, to admire him. “You see, and how would you feel if you live together? You would be crazy of jealousy, I’m sure” – my brane gave me another one argument.
The guys were on the stage. Heinie saw me. He was looking at me for a while. I put my hand to say hi. He squinted a little and smiled. He seemed like more inspired now, as he was afraid if I do not come, and his mood was dependent of it. I was glad, I can’t deny.
I have been looked at him for the whole concert without looking away. Great, wonderful singer. He was living on the stage, naturally. He was like he did not interest of huge crowd or all this attention. He was deep into music. At times, when he was singing, obviously about something more significant for himself, strong, he crossed his arms behind his back, as if someone was restraining him, leaned forward a little with his whole body and stretched his neck, straining every muscle. Veins bulged on his neck. He sang with anguish, honestly, deeply. He looked like a beast that is cunning with its hunters and knows that he can easily not only confuse the hunt, but also make prey out of them.
When he caught my eye, he smiled through the singing, his eyes became impudent, passionate and laughing at the same time. It was like he was talking to me. I had a feeling that we were alone in this room. Although the crowd was roaring in excitement all around. Someone sang along to the songs in English, someone tried in German. The audience definitely liked this band. Me too, especially their soloist. I couldn't take my eyes off him.
I forgot about everything in the world, drowning in his voice and in this wonderful music. It was so easy and excitingly fun.
After the concert, the fans did not let the guys go for a long time. Photos, autographs, gifts. It seems like it's incredibly fun to be a musician.
I received a message from Heinie, so that Ann and I did not leave, went to their dressing room to wait, and then go to celebrate together.
We were in a real dressing room for the first time in our lives. Everything is scattered around, half-empty bottles, picks, clothes, half-eaten sandwiches. The triumph of creative disorder reigned around.
About an hour later, the guys returned. Flushed, happy, excited, they excitedly shared their impressions.
What a strong energy. They played and sang for almost two hours, then gave interviews for another hour, posed for photos, shook hands, signed CDs, posters, T-shirts, took pictures with fans. And now they are just overflowing with enthusiasm. Although, it would seem, they should be squeezed out like lemons.
We went to a club in one of the skyscrapers of Moscow City. All the way the guys did not stop admiring, praised the Russians, vied with each other to make plans when they would come next time.
I texted my husband that I would stay the night with Ann again. That we're still at the concert, it's going to end late, I don't want to disturb him, and that I'll see him tomorrow. “An impudent liar.” But the energy of the night spurred me on.
My husband must have been surprised. Usually, we don't spend the night without each other at all, and here I'm not at home for the second day in a row. But he only wrote, “Okay, have fun.”
A blush flooded my cheeks. Both from guilt and from interest.
The club was still half empty, we noisily sat down at a large table, we were constantly brought some glasses, plates, bottles. We congratulated each other on the concert, danced, laughed. I felt like I was also involved in their group and rejoiced at the success of old friends. I haven't had such an evening, it seems, all my life. Ann was also having fun, she was trying to talk to Karl about something, mostly in sign language. This shadow theater was whipped up by jokes from all sides.
After a while, Heinie took my hand and led me along. We went out into a quiet corner, with a windowsill covered with soft pillows. Right by the huge window, through which the view of the bright night Moscow opened.