Элизабет Гаскелл была чрезвычайно живой личностью и писателем с разнообразными талантами и мироощущением. Из-за этого ее трудно классифицировать, и читатели склонны отождествлять ее с тем или иным из ее романов: юмористический, тонкий репортер деревенской жизни и привычек девиц в «Крэнфорде»; писательница социального протеста в «Мэри Бартон», «Рут» и «Север и Юг»; яркий историк в «Любовниках Сильвии»; мудрый аналитик родительского напряжения и женской тоски в «Женах и дочерях» и «Кузине Филлис». Она также является одной из великих и до сих пор недооцененных писательниц короткого рассказа викторианской эпохи. Часто ее считают бесхитростной или прирожденной рассказчицей, но на самом деле она была искусным и самосознательным художником, наслаждающимся возможностями жанров, играющим с позицией повествования, амбивалентностью и литературными отсылками. Ее понимание различных языков (религиозных, политических, экономических, научных), применяемых к современным проблемам, отразилось в ее стремлении как беллетриста стать посредником между жанрами и разрушить барьеры в общении между классами и отдельными людьми.
Детство
Элизабет Гаскелл, урожд. Стивенсон, родилась 29 сентября 1810 года в Лондоне, район Челси. Она была вторым выжившим ребёнком (всего их было 8) в семье Уильяма Стивенсона, писателя и мелкого чиновника казначейства, и Элизабет Холланд.
Интересный факт: второе имя Элизабет - Клегорн (Cleghorn) - получила в память о шотландском друге семьи Стивенсонов.
Оба родителя Элизабет были унитариями. Уильям Стивенсон, отец Элизабет, был сыном капитана флота из Бервик-он-Твид , учился на унитарианское служение в Манчестерской академии. Затем, после женитьбы в 1797 гоФду, преподавал в Манчестерском колледже. Затем пробовал себя в научном земледелии в Saughton Mills, East Lothian, Шотландия. Там и родился первый сын Стивенсонов Джон (1798-1828). В Шотландии Стивенсон был одним из первых авторов Edinburgh Review в 1802 году и редактором журнала Scots Magazine с 1803 по 1806 гг. После этого семья переехала в Лондон, где Уильям получил должность в Министерстве финансов и писал статьи на самые разные тематики, от описания ландшафта местности и экспериментального земледелия до военно-морской истории.
Мать Элизабет, Элизабет Холланд, также была родом из древнего раскольнического рода. Холланды из Чешира интересовались фермерством, земледелием, построением собственного дела. Так, сир Генри Холланд, кузен Элизабет, стал врачом королевы Виктории (только подумайте, какая честь!), а также был известным писателем-путешественником (ну или как сказали бы сейчас - трэвэл-блогером). Дядя Элизабет, Сэмюэль, был торговцем в Ливерпуле и владельцем карьера в Северном Уэльсе. Другой её дядя, Суинтон, выбился в лондонские купцы и приобрёл большое поместье в Глостершире.
В начале 1811 семья Стивенсонов переехала в Челси, Лондон, где у них родилась дочь Элизабет. Но в октябре того же года миссис Стивенсон умерла и Элизабет возрасте 13 месяцев отправили к тёте по материнской линии, Ханне Ламб, в Чешир. Миссис Ламб была официально разведена со своим мужем, который был не только признан невменяемым, но также имел незаконную другую семью. Их дочь Марианна была недееспособной и умерла в 1812 году в возрасте 21 года. Позже в просторный, но затихший дом Ханны переехала её сестра Эбигейл.
Так, до 1821 года Элизабет воспитывалась дома, своими тётушками и временными наставниками, а также в воскресной школе при часовне на Брук-стрит. В доме и в часовне она усвоила догматы унитарианства, которое отвергало непознаваемые мистические доктрины, такие как Троица и божественность Христа, и делало большой акцент на человеческой, а не божественной ответственности за общество. Церковь подчеркивала свободу мысли и рациональность, веря в социальный прогресс, которому способствуют научные открытия. Но она также признавала существование страданий и угнетения и призывала своих приверженцев выступать против них. Это напряжение отразилось в поздней художественной литературе Элизабет Гаскелл в движении между оптимизмом и интенсивным осознанием боли, а также в стремлении разоблачить лицемерие в семье, обществе и нации.
В 11 лет Элизабет была отправлена в школу, управляемую сёстрами Байерли (Byerley), с октября 1821 в Барфорде, Уорикшир, с мая 1824 в Эйвонбэнк, Стратформ-на-Эйвоне. Школьная программа выглядела следующим образом: английский язык, география, история, французский язык, танцы, музыка, рисование и письмо, арифметика в конце списка. Унитарианцы, как правило, выступали за образование девочек, но не за полную независимость женщин. В книге «Домашние обязанности» (Domestic Duties, 1825), написанной одной из сестер, руководивших школой, Фанни Паркес (Fanny Parkes), содержится совет молодым женщинам «страдать и быть спокойными» и подчеркиваются как их права, так и обязанности. Другой сестрой была Кэтрин Томсон (Katherine Thomson), публикуемый романист и талантливый журналист, она дала Элизабет пример того, как можно сочетать литературную деятельность с домашней жизнью.
Семейные утраты и расширение кругов.
В июне 1826 Элизабет окончила школу, вернулась в Натсфорд, затем жила у родственников по линии Холландов в Уэльсе и в Ливерпуле. Судя по ее письмам, уже в то время она писала рассказы, однако ни одно из её ранних произведений не сохранилось.
Ее брат Джон поступил на службу в торговый флот в 1820 году. Элизабет сохранила яркие воспоминания о том, как ездила в Лондон провожать его в одно из плаваний. Его графические письма будоражили ее воображение, и в 1827 году он прямо призывал ее писать, но в следующем году он бесследно исчез во время плавания в Индию. Отражение этой тяжелой утраты можно проследить в описаниях возвращения мужчин, которых считали утонувшими (как Чарли Кинрейд в «Любовниках Сильвии», а также неожиданное возвращение брата из Индии в «Крэнфорде».
Подавленная этой внезапной утратой, Элизабет уехала к своему отцу и мачехе в Чесли. Но и там она подверглась ещё одной семейной утрате - её отец умер в марте 1829 года. После смерти отца пристанищем Элизабет стал Натсфорд, но она также гостила у родственников по линии Холландов в Глостершире, Ливерпуле и Уэльсе, а большую часть следующих двух лет провела в доме преподобного Уильяма Тернера, родственника и известного унитарианского служителя часовни Ганновера, Ньюкасл-апон-Тайн.
Тернер был основателем литературно-философского общества, научным лектором и неутомимым борцом прогрессивных общественных движений: эмансипации католиков и евреев, поддержки благотворительности и воскресных школ. Гуманный, щедрый и эксцентричный, он, несомненно, оказал большое влияние на моральные, гуманитарные и политические взгляды Элизабет. Образ Уильяма Тернера прослеживается в мистере Бенсоне в «Руфи».
В 1830 Элизабет вместе с дочерью Тернера Анной посетила Эдинбург, возобновив связи с окружением её шотландских родственников.
В свои двадцать лет Элизабет была энергичной и начитанной, однако её в большей степени интересовали сплетни о браках, чем религиозные споры или политические движения.
Замужество и ранние произведения
В 1831, находясь в Манчестере, Элизабет встретила Уильяма Гаскелла (1805-1884), помощника священника унитарианской часовни на Кросс-стрит, мощного центра реформ, прихожане которой в основном состояли из семей преуспевающих промышленников.. В середине марта 1832 они обвенчались, а 30 августа поженились в Натсфорде, в приходской церкви Святого Иоанна.
Их объединяла преданная любовь к литературе и музыке, но внешне и по складу темперамента они казались полными противоположностями. Если Элизабет была среднего роста, склонная к полноте (особенно в поздние годы жизни), с открытой улыбкой, размеренной манерой речи и ярко выраженной романтической жилкой, то Уильям был чрезвычайно высоким и худым, внешне строгим, с сухим чувством юмора и бесконечной способностью к тяжелой работе. Тем не менее, супруги были очень близки, несмотря на длительное отсутствие Элизабет дома в поздние годы.
После медового месяца, проведенного в Уэльсе, Гаскеллы обосновались в Манчестере, по адресу 14 Довэр-стрит. Город сильно пострадал от торговой депрессии 1829 года, сопровождавшейся забастовками, локаутами и беспорядками, а также от эпидемии холеры 1832 года. Кольцо трущоб, фабрик и загрязненных каналов окружало центр города, отделяя его от пригородов. Шок, испытанный девушкой, выросшей в деревне и приехавшей жить в такое место, нашел отражение во впечатлениях Маргарет Хейл от Милтона в романе «Север и Юг»: темное облако дыма, «длинные, прямые, безысходные улицы из плотно прилегающих друг к другу домов», толчея, суровые лица мужчин и независимые девушки-мельничихи.
Хотя Гаскелл всячески противилась тому, чтобы ее время занимали обязанности жены священника, работа мужа постоянно втягивала ее в непосредственный контакт с манчестерской бедностью. Помогая Районному обществу взаимопомощи (the District Provident Society), она раздавала карточки на суп, еду и одежду, а позже работала с детьми воскресной школы, посещая их дома и приглашая группы девочек к себе домой. Некоторые из самых жутких описаний в книге «Мэри Бартон» повторяют отчеты Миссии для бедных, подготовленные Манчестерской отечественной Миссией (the Manchester Domestic Mission), расположенной на Кросс-стрит.
В июле 1833 года у Гаскеллов должен был родиться первенец, девочка, которая, однако скончалась ещё до появления на свет. Три года спустя Элизабет написала проникновенный сонет «On Visiting the Grave of my Stillborn Little Girl».
12 сентября 1834 года у Гаскеллов родилась первая выжившая дочь Марианна. Вторая дочь, Маргарет Эмили (Мета), родилась 5 февраля 1837 года. Но в мае того же года Ханна Ламб, которая была для Элизабет много больше, чем просто тётей, скончалась в Натсфорде. Изнуренная родами и смертью столь близкого ей человека, Гаскелл отправилась на длительный отдых в Уэльс восстанавливать силы.
Интеллектуальные круги, ранние произведения и «Мэри Бартон»
Первые рассказы Гаскелл начали появляться в 1847 году: сначала вышел «Libbie Marsh's Three Eras», опубликованный анонимно в 1847 году в Howitt's Journal, журнале друга семьи Гаскеллов. Позднее там же были изданы также «The Sexton's Hero» и «Christmas Storms and Sunshine».
Во время долгой депрессии после смерти сына Уильям побуждал Элизабет писать. Сначала она планировала написать историю о границах Йоркшира в XVIII веке, но потом, как она написала в Предисловии:
«я подумала, насколько глубокой может быть романтика тех, кто ежедневно сталкивался со мной локтями на оживленных улицах города, где я жил»".
В результате появилась книга «Мэри Бартон: история манчестерской жизни». Роман был закончен к концу 1847 года и опубликован в октябре 1848 года.
Последующая повесть Гаскелл «State of the nation», повествующая о чартизме, забастовках, убийствах, проституции, страданиях и искуплении, вызвала одобрение со стороны таких разных людей, как Сэмюэл Бэмфорд и Томас Карлайл. Чарльз Кингсли аплодировал в журнале Fraser's Magazine, объясняя беспорядки и чартизм запуганным, ничего не понимающим средним классам:
Хотят ли они знать, почему бедные мужчины, добрые и отзывчивые, как женщины друг к другу, учатся ненавидеть закон и порядок, королеву, лордов и общинников, лиги сельских партий и кукурузного закона, всех одинаково - словом, ненавидеть богатых? Тогда дайте им почитать «Мэри Бартон».
Напротив, манчестерские промышленники (в том числе многие члены Cross Street Chapel) считали, что они были представлены несправедливо и невежественно. Manchester Guardian обвинила Гаскелл в злословии в адрес работодателей, а язвительная рецензия У. Р. Грега в Edinburgh Review обличала ее невежество в области экономики. Книга вышла анонимно, но вскоре ее авторство стало известно, и она открыто оправдывалась своим нонконформистским убеждением, что должна «говорить правду» и призывать антагонистические группы к общению в надежде предотвратить кризис.
Несмотря на страдания от разоблачения, Гаскелл всё же сумела извлечь выгоду из своей дурной славы. Посетив Лондон в апреле 1849 года, она завела много полезных знакомств, среди которых значилась знаменательная встреча с Чарльзом Диккенсом, основателем известного и влиятельного журнала Household Words, в котором позднее Элизабет публиковала множество своих произведений. В ответ на приглашение Диккенса принять участие в издании Household Words она отправила «Lizzie Leigh», рассказ о манчестерской проститутке, который появился в первом номере 30 марта 1850 года.
Впервые она обратилась к Диккенсу предыдущей зимой - зная его интерес к этой теме - за советом по поводу эмиграции молодой девушки, сидевшей в тюрьме за проституцию, - случай, явно связанный с ее вторым романом «Руфь».
За «Lizzie Leigh» быстро последовали «The Well of Pen Morfa» и «The Heart of John Middleton», а длинная повесть Гаскелл «The Moorland Cottage» была также опубликована отдельной книгой в 1850 году.
Широкая сеть знакомств добавляла богатство в художественную литературу Элизабет Гаскелл. Ее интересовали все классы: рабочие мельниц и сельскохозяйственные рабочие, владельцы небольших магазинов, торговцы и клерки; врачи, адвокаты и министры; землевладельцы, политики и герцогини. Унитарианские связи связывали ее с учеными и реформаторами в Великобритании, Европе и Америке, от беженцев, поддерживавших Гарибальди, до молодых, независимо настроенных женщин, таких как Бесси Паркес и Барбара Бодичон. Однако Гаскелл никогда не была искренним радикалом или феминисткой; хотя она и затрагивала спорные темы, но сочувствие и общение она ставила выше радикальных перемен. В этом она похожа на Мэриан Эванс (Джордж Элиот), на десять лет младше ее...
Продолжение во второй части <-
Статья переведена и составлена на основе статьи из Оксфордского Национального биографического словаря, а также отдельных фрагментов с официального сайта Литературного дома Элизабет Гаскелл.
Благодарю за то, что прочитали до конца и поставили лайк ❤️