Часть первая.
Алексей Иванович сидел на балконе санатория, с наслаждением вдыхая неповторимый запах бабьего лета. На высоком тополе, росшем у самого корпуса монотонно трудился своим отбойным молотком дятел.
Гладкоголовые молоденькие ласточки, появившиеся на свет в этом году, беззаботно распевали последние песни, нисколько не задумываясь о предстоящей тяжёлой дороге на юг. Попрошайка горлица ненавязчиво, но безрезультатно снова клянчила свою " маленькую", словно выпить хотела. Не верите? Прислушайтесь к ее голосу " ку -ку - ку, ку -ку -ку, почти как чекушку, чекушку. Алексей Иванович улыбнулся:
- Чудно, наверное, глупая птица других песен не знает.
Осень вкрадчиво, но неумолимо входила в леса Карпат. Золотистых деревьев
мало, но зеленая листва уже стала покрываться нездоровыми волдыриками и
желтоватыми прожилками. Да, правду сказать, воздух здесь совсем не такой, как в
родном Донбассе, настолько чистый и свежий, что пожилому человеку, даже
курить не хотелось, но не смотря на всю прелесть, не любил Алексей Иванович
этих мест! Десятки лет упорно пытался простить и выдавить из себя эту гнетущую
неприязнь, даже стыдился её в душе, а вот не получалось, как ни старался, не мог
ничего забыть. Ехать сюда он не хотел, но совбес предложил горящую путевку, и
дети уговорили отца отдохнуть и в Яремче и почки подлечить, которые давно уже
беспокоили.
Хлопнула входная дверь палаты и на пороге появилась жена Алексея Ивановича
Галина Николаевна, его Галюня. Статная, полногрудая, слегка располневшая, она и
в свои 63 оставалась красивой. Природа наградила её необыкновенными чертами,
присущими только настоящим украинкам - миловидное лицо, тёмно - русые, но не
черные волосы, которые сейчас уже, конечно, подкрашивались, а главное глаза
глубокие, тёмно - карие, бесконечно добрые и ласковые, в которых, как в капле
воды без утайки отражалась вся её богатая душа. Голос Галины Николаевны тоже
мягкий, напевный, словно не говорит, а колыбельную поёт. Чудная женщина,
только вот муж никогда не видел этой красоты, а лишь чувствовал её. Разнообразие
жизни Алексей Иванович воспринимал только через звуки, запахи и ощущения,
известные ему одному, мир света и красок покинул его давным-давно, вначале
Великой Отечественной, когда он полностью ослеп. В фронтовом госпитале руки
даже хотел на себя наложить, казалась жить дальше так невозможно, сейчас и
вспоминать об этом смешно, молодой и глупый был. Любовь к жизни взяла верх,
постепенно оклемался и душой и телом, понял, что слепота это совсем не смерть и
за достойную жизнь и в темноте сражаться можно. В 44 г. вернулся в родной
городок на Донбассе, закончил пединститут и стал работать учителем истории в
местной школе. Все бы всё ничего, да вот только одиночество съедало. Война
многих мужиков истребила, вокруг и вдов и девчат желающих выйти даже за него
слепого пруд- пруди, а он любви хотел.
Алексею уже перевалило за 30, а обзаводиться семьёй он и не думал, заколодило.
Работал с живым интересом, отдыхать любил на ставке, с соседом, тоже инвалидом
войны, под Могилёвом ему руку оторвало, часто ходили туда. Молодой учитель
плавал с наслаждением, пересекая пруд с одного берега на другой, назад
возвращался, ориентируясь на голос соседа, зовущего:
- Леха, сюда давай!
Купался до первых заморозков и сильно простудился. Острый бронхит с высокой
температурой свалили его, пришлось врача вызывать. К больному пришла
молоденькая терапевт, совсем недавно прибывшая по распределению в их
районную амбулаторию. Парень почти бредил, на градуснике 40 с хвостиком, как
в тумане слышал ласковый, с красивым центрально - украинским говором, голос
доктора, впитывал в себя лёгкие прикосновения её нежных прохладных рук и
несмотря на жар, поймал себя на мысли:
- Век - бы пролежал так, лишь - бы рядом звучал этот дивный завораживающий
голос.
Доктор назначила лечение и больной пошёл на поправку, а вот неизгладимое
впечатление от её визита осталось и напрочь засело в душе Алексея. От бронхита
уже и след простыл, но у парня вдруг разболелись старые раны, да так сильно, что
без консультаций терапевта никак не обойтись. Сперва Галина Николаевна, так все
строго величали молодого врача, не догадывалась о причине частых визитов к ней
этого фронтовика и относилась к нему с вниманием и доброжелательством так, как
ко всем. Затем стала замечать, что взрослый мужик сильно волнуется, переступая
порог её кабинета. Она понимала, что раны парня давно уже зажили и, по идеи, не
должны беспокоить, а он всё ходит и ходит, уже и не знала как помочь ему.
Развязка, нет скорее завязка грянула неожиданно для них обоих. Доктор
предложила снять рубашку, что бы снова осмотреть рубцы на его плече. Холодные
пальчики каленым железом жгли сердце Алексея. Он побледнел и сжался. На
чисто выбритом лице его Галина Николаевна прочитала невыносимую муку,
доктор опустила руку и испуганно спросила:
- Вам так больно?
Чувствуя, что хвалёная сила воли покидает его, и желание открыться побеждает,
парень выдохнул:
- Я люблю вас, и раны совсем не болят.
Ошеломлённая признанием, девушка растерялась. Да, за её красоту в неё
влюблялись многие, но Алексей не видел её, значит любил за что - то другое и
сильно любил, ни в ком другом она не замечала такой душевного страдания. Вот он
сидит перед ней и ждет приговора казнит или помилует, а она сама не знает, что
делать. Вечернее солнце заглянуло в кабинет, лучик его отразившись на пучке
градусников, прыгнул на щеку Галины Николаевны. Доктор отодвинула
градусники и зайчик переместился на лицо Алексея, от яркого света парень даже
поморщился. Томительное молчание затягивалось. Не давая пока никакого ответа,
девушка тихо проговорила:
- Леша, давайте я вас проведу до дома, ведь нам по - дороге, а дальше видно
будет.
Алексей обычно ходил легко и свободно, едва касаясь руки сопровождающего, но
сейчас спотыкался на каждом шагу, ноги не слушались его, в голове сидела одна
мысль:
- Вот доведёт до дома, учтиво распрощается и уйдёт молча.
Затем твердо решил
- Нет уж, начал, так буду рубить до конца.
Дойдя до калитки, парень с иступлённым вызовом рубанул:
- Галочка, скажите прямо, что нечего соваться со свиным рылом в калашный ряд,
я выдержу.
От этих жёстких слов, девушка даже чуть отшатнулась, но руки своей не
выдернула и с дрожью в голосе сказала:
- Зря вы так, Лёша, слепоты вашей я совсем не боюсь, а для ответа время нужно,
давайте пока просто встречаться.
Она дала парню шанс, Алексей мёртвой хваткой вцепился в него и проговорил с
волнением:
- Значит, идём ко мне в гости, мама сегодня вареники с вишнями собиралась
делать.
Она звонко рассмеялась:
- Люблю вареники, я же хохлушка.
Они встречались уже больше месяца, неизвестность терзала Алексея. Чувствуя,
что его инвалидность, действительно, не страшит девушку, парень влюблялся всё
больше и больше. Ждать уже не было сил. В один из вечеров, возвращаясь из
клуба, Алексей, как ошалелый схватил Галину крепко прижал к себе и не
попросил, а потребовал:
- Не томи, а скажи, наконец, пойдёшь за меня или нет
Руки у парня здоровые, крепкие, он сильно сжимал ними девушку, будь - то
боялся, что обнимает её в последний раз. У девушки даже спину свело, но
освобождаться от этих гарячих рук её совсем не хотелось. Галя уткнулась
маленьким носиком в пылающую щеку парня и тихо, но очень твёрдо прошептала:
- Пойду. Дико желал услышать именно такой ответ, а услышав его испугался. Всё
казалось невероятным и фантастическим. В голове заплясала, запрыгала в
ликующем танце сладкая пьянящая мысль:
- Моя, моя, моя! Господи, хоть - бы не сойти с ума от счастья.
Прекрасно понимая состояние Алексея, Галя тряхнуло его за плечи и восторженно
проговорила:
- Хороший мой, спустись на землю, я тоже люблю тебя и мне абсолютно
всёравно, что ты не видишь.
Продолжение следует.
Галина Пономарева