Южный маленький городок Сморгов в конце восьмидесятых годов славился продукцией своего консервного завода. Такой вкусной кабачковой и баклажанной икры, закусок и солянок не выпускали больше нигде. Производство было небольшим, поэтому сморговские консервы было не достать: моментально расхватывало областное начальство, и коробки с банками в виде подношения даже отправляли «наверх» в Москву.
Хотя в ту пору всё делалось по единому ГОСТу, люди, посвященные в тайны сморговского производства, знали, что превосходный неповторимый вкус местных консервов - целиком заслуга технолога Маргариты Стекловой. К тому же, эта жизнерадостная сорокалетняя женщина славилась, как талантливая кулинарка.
Правда, в личной жизни у Риты царила полная неразбериха. Уж больно она была влюбчива и непостоянна. Зато каждый раз, когда женщина увлекалась очередным «хахалем», она начинала вдохновенно готовить. Казалось бы, использовала обычные продукты, но получалось нечто запредельное вкусное. И когда из её квартирки начинали доноситься аппетитные запахи, все знали, что Рита вновь влюбилась. В домах барачного типа от соседей ничего не скроешь. Здесь всё нараспашку: и двери, и судьбы.
Но Рите не было дела до пересудов. Всю рецептуру, в том числе и заводской продукции, женщина ещё со студенческих лет записывала в большую общую тетрадь в клеенчатом переплете, неимоверно распухшую от частого употребления и обрывков бумаги с торопливо записанными ингредиентами блюд. Она её почему-то называла «гроссбухом», и легко ориентировалась в своих беспорядочных и зачастую неразборчивых записях.
И вот как-то к Рите пришла кума и попросила приготовить на день рождения сына торт «Женькина услада» - настоящий шедевр, когда-то созданный из орехов, взбитого белка и нежнейшего бисквита для некоего Женьки. Как выглядел тот мужик, откуда взялся и куда потом пропал, не помнила, наверное, и сама Рита. Зато про знаменитый торт знала вся Сморговка и женщину часто просили его испечь.
Рита полезла в ящик стола за «гроссбухом», но тетрадь исчезла. Бедную женщину даже пот прошиб. Она помнила, что открывала её неделю назад, когда завод начал варку томатного соуса - нужно было освежить в памяти состав и количество пряностей. ЧП, конечно, не районного масштаба, но могло плохо закончиться для всего завода: естественно, женщина не могла удерживать в голове тонкости всех рецептур, которые использовала в работе.
И обеспокоенная Рита отправилась к участковому.
- Выручай, Максим Петрович, а то ведь опозоримся. Ты же знаешь, что у нас производство особенное. Один раз придутся начальству консервы не по вкусу, вообще на развитие деньги выделять перестанут, сразу начнутся проблемы с поставщиками, а то и вовсе завод прихлопнут.
- На кого сама думаешь?
- Понятия не имею. Сам знаешь, целыми днями, а иногда и ночами на работе. Ключ под ковриком – богатств особых не нажила, и от людей скрывать нечего. Никогда ничего не пропадало, и вот…
Максим Петрович Галкин был мужиком умным, поэтому прекрасно осознавал весь масштаб грядущей катастрофы, если не отыщет «гроссбух» Риты.
Первое, что пришло ему в голову – месть чьей-то обманутой жены. И он прямиком от Стекловой отправился к пожилым соседкам, обычно восседавшим на лавочке неподалеку от её дома. Участковый не раз убеждался, что мимо пенсионерок ни то, что человек, кот незамеченным не прошмыгнет.
- Ритка - шалава, - убежденно заявила баба Маня. – Так-то баба не плохая: всегда и деньгами выручит, и сахарком поделится… у нашего государства украденным. Но шалава.
- Ни одни штаны не пропустит, - охотно подтвердили Клавдия Титкина и Софья Бубина. – Как новый снабженец на завод приедет, Ритка его уже к себе волочит и кормит, как на убой. А через неделю, глядь, уже и надоел.
- А с кем из местных она якшается?
Женщины недоуменно переглянулись.
- Так местных она уже давно всех перепробовала, - презрительно хмыкнула баба Маня. – Теперь ей только приезжих подавай. Думает, чего-то новое в их штанах найдет.
Участковый досадливо крякнул: вряд ли чья-то разозленная жена примчалась бы сюда из другого города, чтобы так изощренно отомстить разлучнице, которая к тому же выпроводила её мужа восвояси. Пришлось зайти с другой стороны.
- А, вообще, кто у неё бывает?
Сплетницы озадаченно переглянулись.
- Так подружаки её - такие же непутевые шалавы: Люська Иванова, Тонька Кузина и Ирка Лотырева. Все разведенки: напьются, нажрутся и песни до утра горланят.
- А кто из них в течение последней недели к Рите заходил, когда её дома не было?
Женщины возбужденно вскинулись.
- Не то у Ритки пропало что? А вот незачем дружбу водить с кем попало.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Все три заходили, - удовлетворенно перевязала платок баба Маня. – Одна молоко приносила, другой крышки Рита оставляла, третья – не знаю зачем. Они передо мной не отчитываются.
Ну что же, участкового ноги кормят. Максим Петрович побывал по всем трем адресам, хотя жили женщины в разных уголках города. Но все подруги с нескрываемой обидой отрицали свою причастность к краже.
- Мы – не воровки, да и зачем бы нам понадобились рецепты Риты? Мужей-то нет – некого кормить разносолами.
Озадаченный Максим Петрович вернулся домой уже поздно вечером, ещё с порога почувствовав, что пахнет чем-то непотребным.
- Что это у тебя, мать, там пришкварилось?
Но жена только отмахнулась, налив ему борща.
- Хотела тебя порадовать тушеной уткой. Рецепт в газете прочитала. Да только руки оторвать тому, кто его написал. Дрянь несусветная получилась – только мясо испортила.
После ужина, участковый уселся у телевизора, но его мысли были далеки от экрана.
«А ведь кто-то из этих баб украл тетрадь. Больше просто некому. Они знали, где её Рита хранит, да и кого-то чужого местные у бараков сразу же засекли. Но зачем? Чтобы хахалей приваживать вкусными блюдами? Так для этого мало тетради с рецептами – надо ещё, чтобы руки откуда нужно росли. Вон, моя Лидка вечно всё или пересолит, или сожжет. И кроме яблочной шарлотки ничего у неё, отродясь, не получалось».
Вот ничего путного не приходило участковому в голову, как он не обдумывал ситуацию. Пришлось Максиму Петровичу вновь возвращаться к домам трех подружек в поисках хоть каких-нибудь зацепок.
Он тщательно опросил соседей и вскоре выяснил, что на днях к Антонине Кузиной заходил незнакомый мужчина.
- Серьезный такой гражданин… в шляпе и с портфелем. Явно приезжий, - доложили ему кумушки. – Черноволосый, худой как Кощей, глаза острые, брови лохматые. Пробыл недолго. Уж о чем они разговаривали - мы не знаем, но только Тонька после его ухода как оголтелая выскочила из дома и куда-то помчалась. Вернулась через полчаса – морда красная, вся запыхалась. А что она натворила?
- Ничего. Больно этот мужчина на брачного афериста похож. Он больше не приходил?
- Пока не видели, но как вновь объявится, обязательно в милицию позвоним.
Максим Петрович немного подумал и вновь отправился к дому Риты. Пенсионерки в том же составе сидели на улице, словно не расставались со вчерашнего дня.
- Скажите, - обратился к ним участковый. – Не было ли среди кавалеров Маргариты Ивановны черноволосого, очень худого мужчины с густыми бровями…
- А, - не дослушав его, рассмеялась баба Маня, - так это снабженец откуда-то с севера. Не помню, как его звали, но очень он к Рите прикипел. Со скандалом расстались - уходить не хотел.
- Чуть ли не на коленях уговаривал Ритку бросить завод и уехать с ним, - подтвердила и Клавдия Титкина. – Дескать, хочет кооперативное кафе открыть, и чтобы Рита там шеф-поваром была.
- А ей это надо? Привыкла мужиков, как собака репьи собирать.
Максим Петрович вернулся к дому Антонины Кузиной ближе к вечеру. Женщина вот-вот должна была прийти после окончания смены. Она работала на том же консервном заводе.
«Возможно, этот «Кощей» всё-таки нашел для своего кафе умелого повара. Тогда, конечно, воспользовавшись рецептами Риты, можно немало заработать. Но почему сама Тонька так по-свински повела себя по отношению к подруге? Может, мужик ей денег посулил? Но много он всё равно не дал бы. Неужели эта дурында не сообразила, что из-за утраченных рецептов, сама может без работы остаться?»
Тонька, увидев участкового, вновь попыталась разыграть возмущение, но Максим Петрович, досадливо поморщившись, её резко оборвал.
- Тетрадь украла ты, Антонина, по заказу одного из бывших хахалей Риты, который решил открыть кооперативное кафе. Не буду тебе мораль читать, что друзья так не поступают - сама уже взрослая тетя. Но тетрадь нужно вернуть, пока производство не пострадало, сколько бы денег тебе не пообещал этот аферист.
Сообразив, что дальше отпираться не имеет смысла, Тонька жалостливо захлюпала носом.
- Да я и сама собиралась вернуть гроссбух.
- Что же помешало?
- Игорю Львовичу нужен торт «Женькина услада», и он пообещал мне за его рецепт двадцать пять рублей.
- Неплохие деньги, - согласился участковый. – Но зачем было воровать тетрадь целиком? Взяла бы только рецепт, а ещё лучше – у Риты его попросила бы.
- Да она меня на смех подняла бы - знает, что с мукой не дружу. Вы не думайте, что я такая уж гадина. Просто решила незаметно взять тетрадь, найти рецепт, переписать его и вернуть обратно ещё до того, как Рита хватилась бы своего гроссбуха. Никто бы ничего не узнал, а мне этот четвертак позарез нужен. Зима скоро, а сапог нет.
- Так почему же ты до сих пор не вернула рецепты?
Женщина расплакалась.
- Я же не знала, что в этом гроссбухе черт голову сломит! Тысяча с гаком рецептов – и как среди них найти нужный? Я так и не отыскала этот торт. Где она его записала? Может, под другим названием? Часами листаю, пытаясь разобрать Риткины каракули – голова уже болит, а ничего понять не могу!
- Так ведь не для чужих глаз написано, - хмыкнул Максим Петрович, и протянул руку. – Давай, я сам верну Рите её гроссбух.
- Только не говорите, что это я взяла тетрадь.
- Этого пообещать не могу: сама перед ней извиняйся.
Надо сказать, что Рита настолько обрадовалась, получив свой «гроссбух», что только снисходительно фыркнула, услышав про сговор Игоря Львовича и Антонины.
- Вот два идиота. Да что мне, рецепта торта жалко? Но сколько уже народа пробовало испечь «Женькину усладу» - всё напрасно. Ни у кого, кроме меня, он не получается, потому что я с душой его делаю, любовью и хорошим настроением, а эти ингредиенты ни в каком рецепте не запишешь.
«Ох, какие же страсти разгорелись из-за какого-то торта. Чуть не загубили работу целого завода. Стоит ли он того?» - подумал Максим Петрович, возвращаясь от Риты.
Через два дня, вернувшись с работы, он уже с порога почувствовал какой-то невероятно нежный и вкусный аромат. «Неужели Лидке, наконец-то, удалось что-то путное приготовить?» Но когда участковый увидел стоявший на кухонном столе красивый, словно покрытый белоснежной пеной торт, он сразу же понял, кто его автор, а уж когда попробовал…
- Да, Игоря Львовича можно понять.
- Неужели тебе так понравилось? – ревниво поинтересовалась жена, угрюмо взирающая на произведение кондитерского искусства. – Никак Ритка решила теперь командировочных на милиционеров поменять?
- Ммм… вкусно, конечно, но твоя шарлотка, дорогая, мне нравится больше, - дипломатично улыбнулся Максим Петрович. - Надеюсь, ты надежно хранишь её рецепт?