Мой отец несколько сезонов прожил летом на лесной пасеке километрах в пяти от деревни. В принципе, бояться там некого – медведей в здешних местах отродясь никогда не бывало, волки запах дыма от костра обходят за несколько вёрст стороной, лисицы и хорьки «промышляли» в сараях с домашней птицей. Но всё же на всякий случай дал ему дед (мой прадед) свою двустволку. По словам отца бил он метко, ружьё стреляло кучно. Объектом его охоты были дикие голуби – горлицы, коих в лесу водилось не мало.
Однажды со своим другом устроили они соревнования по стрельбе, решили выяснить у кого из них глаз острее. В качестве мишени договорились стрелять в картуз (на местном диалекте – фуражка, кепка). Ещё не лишне будет пояснить: в послевоенные годы в деревне ружья были во многих домах, патроны с солью всегда наготове – это сбивало охотку лазать по чужим дворам и садам. Во всяком случае, желающих поживиться чужим добром под покровом безлунной ночи было не так много. Хотя изредка смельчаки всё таки находились. Но сегодня речь не о них.
Итак, два деревенских подростка на поле затеяли тир по кепкам друг друга. В качестве опоры для мишени служили деревянные столбы ЛЭП. В столб вбили гвоздик. Мой отец снимает с головы свой картуз, вешает на гвоздик, отходят на один пролёт ЛЭП до следующего столба. Его друг прицелился и – ба-бах! Картуз упал на землю. Друг радуется – не промахнулся, попал в мишень!
Подошли, отец поднял свой головной убор. Да, несколько дробинок продырявили кепку. Одел на голову и ждёт, когда его друг повесит на гвоздик свою кепку. Отошли на исходную позицию, друг говорит:
– Слушай, у меня картуз новый, а у тебя ружьё меткое. Давай отойдём ещё на один пролёт.
Отец спорить не стал, согласился:
– Ладно, давай отойдём на два пролёта.
Отошли ещё на один пролёт, в итоге отцу стрелять с дистанции вдвое больше, чем у друга. Отец отошёл в сторону на два шага – между стрелком и мишенью стоит столб, вскинул ружьё, прицелился и – ба-бах! Картуз друга как висел на столбе, так на нём и остался. Даже не качнулся! Друг весело подтрунивает:
– Э-э, мазила! Вся дробь мимо улетела. А то хвастался, что стреляешь метко. Так стрелять всякий может. Попасть в картуз не всякий может.
Отец промолчал, показывая своим видом безразличие к насмешкам друга. Подошли к столбу с мишенью, друг ухватился за козырёк головного убора и лёгким движением руки намеревался снять картуз с гвоздика. Но картуз не поддался и остался висеть на столбе. Друг потянул сильнее, но картуз никак не желал расставаться со столбом. Присмотрелись, а он прочно пришпилен дробью к древесине! Друг рванул на себя картуз и выдрал огромную дырень на макушке. Друг расстроился:
– Меня маманя отлупит. Картуз-то новый был. Как я в нём домой пойду?
Отец равнодушно советует:
– Зачем в нём домой идти? Закинь в кусты. Скажешь, от колхозного быка убегал, потерял. Зато от рогов убёг.
Какие мысли в голове не перебирай, а этот совет самый лучший. И главное, на правду похожий. Колхозный бык действительно только пастуха слушался, а всех чужих гонял не хуже испанской корриды. Либо в воду от него прыгать, либо в кусты сигать.
Закинул друг свою кепку, подумал малость и говорит:
– А ты и вправду метко стреляешь. И ружьё у тебя хорошее – много дроби в картуз прилетело.
Дома другу всё-таки попало за «потерянный» картуз, чтобы в следующий раз не дразнил колхозного быка. Ему купили новый картуз, но и тот вскоре пришлось выбросить. Но это уже другая история.