Сегодня в театре простились с Евгением Кулешом.
А вчера руководство театра, наконец-то, прервало молчание, опубликовав письмо.
Я не была знакома с Женей лично. Пересекались в театре: в буфете, в коридорах, на сцене. Но все те, кто говорил сегодня о Жене, говорили о нем как об очень добром, открытом, жизнерадостном человеке. На прощание пришли родные, близкие, друзья, коллеги. Те кто с Женей учился, работал или был знаком вне театра.
Очень трудно писать об этом...
Вспоминали как Женя танцевал, читали посвященные ему стихи, просили прощение: у Жени и у его мамы, которая сидела рядом с гробом.
Но были две вещи, которые просто покоробили... И не меня одну. Не знаю кто это был, но церемонию прощания человек открыл словами: "Митинг, посвященный прощанию объявляю открытым". Какой митинг? О чем он? И второе... На импровизированную "сцену" вышел Урин. Перед ним теплые слова о Жене говорила Мария Александрова. И вот вышел директор. "Я буду краток. Повторю слова Марии Александровой. Светлана Львовна (мама Жени) простите, что не уберегли Женю". А собственных слов не нашлось?
Простите, я наверное очень эмоциональна и несправедлива к руководству. Но как-то все это было не искреннее. Лучше бы вообще ничего не говорил.