– Николай, хочу вас спросить о работе педагога. У вас большой опыт этой работы со взрослыми артистами и с детьми. Когда вы преподаёте тем или другим, как вы себя ведете? Отличается ли педагог Цискаридзе в зависимости от этого?
– Когда я начинал давать уроки в Большом театре, это был наш класс, который остался без Марины Тимофеевны Семеновой.
У Семеновой была строжайшая дисциплина. Мы не имели права двигаться как мы хотим, встать на какое-либо место, если она не разрешила. У нас на самом деле тот класс был выстроен по-школьному, так, как это было положено в школе, там глава была Марина Тимофеевна. Я был, конечно, безумно счастлив, когда она мне отдала свой класс и предложила его вести.
И я пока работал с артистами, конечно, соблюдал все правила, которые она установила. Ну, там было несколько артистов, с кем я репетировал, на них, конечно, бывало я и голос повышал. Иногда достаточно жестко себя вел.
А с детьми, конечно, по-другому. Совсем другая дисциплина, совсем другой распорядок. Если артистам каждый день надо давать новые комбинации, каждый день надо учитывать, какая роль у балерин или танцовщиков... а в моем классе в основном все солисты были. Я под них все время подстраивался.
А в школе ты, во-первых, все время проходишь программу. Потом ты очень сильно зависишь тоже от того репертуара, к которому ты готовишься, к выпускным, или ты готовишься к каким-нибудь щелкунчикам, которые идут. Ну, вот в этом, конечно, разница.
Семенова нас очень часто заставляла повторять комбинации. Мы как в школе были, какой-то прием она нам давала, и давала, и давала. И иногда нам не хотелось это делать, а она все равно настаивала на своем. Я в театре эти правила очень соблюдал. Но в школе совсем другое, в школе пока ты не добьешься результата, ты не имеешь права идти дальше.
Вы же знаете, в школе я учился у великого Пестова и этот человек преподавал огромное количество лет. И вдруг, значит (я уже был на втором курсе), слышу, как он своей коллеге жалуется. Он говорит, что через месяц экзамен, а я программу не прошел.
Я когда я вот с этим сталкиваюсь, что скоро экзамен, а программа до конца не пройдена, я все время вспоминаю, что если даже у Пестова не получалось пройти программу до конца, наверное, понимаешь, мы очень зависим от материала в школе, кого мы учим.
И потом, я всю свою жизнь очень дружил с Рахманиным, который мне преподавал еще в 5-ом классе, и с Натальей Викторовной Золотовой. Мы с ней очень много проводили время. Она мне много что показывала, рассказывала. Я очень часто бывал у них в доме. У меня есть много воспоминаний, каких-то методических, когда она готовилась к своим урокам. Это было очень интересно.
Я никогда не думал, что мне все это пригодится. Когда вышел мой первый госэкзамен, когда его показали... Вернее, выложили мой первый выпускной, не госэкзамен... Борис Георгиевич Рахманин мне позвонил, он был еще жив. Он мне сказал такие хорошие слова. Мне было очень приятно. Потому что он говорил именно о школе, о том, как правильно, что я сделал и так далее.
Я никогда не думал, что то, с чем мне пришлось в жизни столкнуться, что мне это все пригодится. Конечно, я никогда не мечтал о том, чтобы работать в школе. У меня таких амбиций никогда вообще даже не было. Это все произошло случайно.