Чем дальше от нас грозные годы Великой Отечественной, тем меньше остаётся в живых её участников и свидетелей. Даже те, кто в войну были детьми, сами уже давно стали бабушками и дедушками. В «сорок первом, сорок памятном» появился на свет Анатолий Иванович Талала – ветеран Южно-Уральского государственного университета (ЮУрГУ). В этом году исполнилось полвека с того дня, когда он пришёл на работу в вуз.
Война
– Я родился в тот год, когда началась Великая Отечественная война, – рассказывает ветеран, – на Украине, в селе Шевченково, что в Сумской области, примерно в восьми километрах от железнодорожной станции Дубовязовка. Родители мои – простые крестьяне.
Отец, Иван Максимович Талала, участник Финской войны, уходил на фронт – и мама, беременная мною, провожала его до станции, восемь километров шла пешком.
Когда мои родные уходили на войну, они – простые малограмотные крестьяне – понимали, что идут воевать за Родину, за мир и лучшую долю для своих детей.
И отец, и два его старших брата – Никита и Степан – погибли во время войны, но считаются пропавшими без вести. Так что отца я видел лишь на фотографиях, знаю его только по воспоминаниям родных. Ни написать ему, ни получить письмо с фронта возможности не было: село заняли фашисты. Знаю, что он, как и большинство односельчан, пропал без вести в 1941 году, о чём свидетельствуют документы Министерства обороны, уточняющие потери. Извещение на отца пришло только в 1943-м, после освобождения деревни.
Во время войны я был совсем малышом, но рассказы старших помню хорошо. Из нашего села на войну ушло несколько сотен мужчин – практически всё взрослое мужское население, за исключением стариков. Очень многие не вернулись с полей сражений. Уже в мирное время в селе установили мемориальный комплекс в честь советских воинов – освободителей и односельчан, защищавших Родину. На нём высечены имена сотен красноармейцев, которые погибли при защите и освобождении нашего села: это были люди разных национальностей – но все они сражались за правое дело, за нашу общую Родину, нашу свободу, за мир. Помню, как после войны находили в окрестностях села останки многих погибших наших бойцов – и хоронили в братских могилах. В 50-х годах их захоронили в общей братской могиле, где и установили мемориал.
Когда мужчины ушли на войну, дома из нашей семьи остались мамины родители, мама отца, моя мама и четверо младших детей: шестилетний Коля, четырёхлетняя Маша, двухлетний Саша и новорождённый я.
Когда оккупанты шли через наше село на восток, то надолго не задержались. Однако же, как и везде, назначили своих ставленников – старост и полицаев. Эти предатели часто ходили по домам – отбирали съестное, уводили скот, который отправляли по железной дороге в Германию. И молодёжь угоняли в Германию – на работы. Например, у нашей соседки забрали дочь – родители её ласково называли Домка, – так она там и сгинула.
Как-то раз полицаи пришли и забрали у нас единственную корову, Зорьку – я её, пёструю, и сейчас помню. А она – наша кормилица: в семье-то четверо маленьких детей! Тогда бабушка пошла к загону, куда собрали угнанную у жителей скотину. Увидела нашу корову. А рядом стоял полицай, караулил скот до отправки в Германию. Бабушка его знала – и в отчаянии стала буквально на коленях умолять отдать корову: ведь без неё мы были практически обречены на голодную смерть. Полицай корову отдал: сказал, чтобы бабушка быстро её забирала и уводила, пока никто не видит. То ли сжалился, то ли остатки совести пробудились, то ли просто подумал, что это ему зачтётся, когда вернётся Красная Армия и за всё придётся ответить… А корова потом ещё после войны жила довольно долго.
Как и везде в округе, у нас сеяли рожь, пшеницу. До обмолота её хранили в сараях – клунях. Когда в селе стояли венгры – союзники немцев, – то их солдаты жили в клунях. Урожай оккупанты забирали – но всё же часть зерна удавалось спрятать. Им и питались, да ещё тем, что на огороде вырастили. Партизаны? Может, и были. Но им у нас развернуться было особо негде – лесов мало. В Путивле, в сорока километрах от Конотопа, был организован партизанский отряд: командовал им Сидор Артемьевич (Артёмович) Ковпак, комиссаром был Семён Васильевич Руднев.
Недалеко от нас город Конотоп – крупный железнодорожный узел, который немцы никак не хотели выпускать из рук. Фашисты, наступая и отступая, каждый раз проходили через наше село. В результате сгорела половина домов: и в ходе боёв, а больше – из-за того, что оккупанты, драпая, поджигали всё, что попадалось под руку. Помню, когда немцы убегали из деревни, то один из них на моих глазах поджёг дом моей бабушки – и дал дёру. Красноармеец его нагнал и застрелил – но дом отстоять не смогли: соломенная крыша вспыхнула мгновенно… И школу разрушили, когда стреляли по расположившемуся в ней вражескому штабу. Так что занятия после изгнания захватчиков проходили в бывшей церкви и в доме, где раньше жил священник.
Мама рассказывала: в войну, во время уборки урожая, меня не с кем было оставить – все в полях. Мужчины-то ушли на фронт – и работать приходилось женщинам, старикам и подросткам. Вот и вынуждена была мама брать меня с собой в поле. Мне подстилали какую-нибудь рогожку или одеяльце, лепили из хлеба соску-рожок. Я притихну, никому не мешаю, а взрослые работают.
Окончательно прогнали оккупантов только в 1943-м, после победы в Курской битве. Враг отступал с боями через наше село. Чтобы спастись от бомбёжек и артиллерийских обстрелов, дедушка вырыл в огороде укрытие вроде маленького блиндажа, на котором сверху росли кусты калины и бузины – и мы там прятались.
(продолжение следует)
#великая отечественная война #великая отечественная #воспоминания о войне #воспоминания ветеранов #мемуары #мемуары и воспоминания #воспоминания и мемуары #ветераны #ветеран #воспоминания ветеранов