Сегодня, когда правительство США преследует родителей-членов школьных советов, за то, что последние слишком громко возмущаются по поводу вводимых в школы мер по борьбе с вирусом и расизмом, а российское государство преследует Юрия Хованского за песню, кажется, что вопрос свободы слова во всем мире стоит как никогда остро. На самом деле, по всей видимости, не было в истории человечества времени, когда со свободой слова не было бы проблем. Исключение составляет время, когда такого понятия вовсе не было. Так откуда же потребность в свободе слова вообще взялась и как без нее обходились?
Ни для кого не секрет, что прежде, чем свобода слова появилась, как понятие и ценность, уже существовала потребность некоторых субъектов в свободе слова ограничить и исходила она больше всего от церкви. Интересно, что первыми звание «еретиков» получили сами христиане – от иудеев. В 24 главе Деяния Апостолов иудейский первосвященник обвиняет апостола Павла:
«…прошу тебя выслушать нас кратко, со свойственным тебе снисхождением.
5 Найдя сего человека язвою общества, возбудителем мятежа между иудеями, живущими по вселенной, и представителем Назорейской ереси,
6 который отважился даже осквернить храм…»
Назорейская – от небезызвестного Назарета. Здесь стоит отметить две вещи. Во-первых, мы уже видим, как слово «ересь» используется в негативном ключе. Это при том, что изначально – в греческом языке термин подразумевал лишь «выбор, направление, течение». Почему-то википедия, которую до сих пор часто принято ругать (и, по всей видимости, за дело), пытается убедить, что иудеи именно в этом «описательном и нейтральном смысле» так называют здесь христиан. Это при том, что в следующем же абзаце отмечается, что негативный смысл слово «ересь» впервые приобретает только в новозаветных посланиях. На всякий случай, Деяния Апостолов – это уже новозаветный текст.
Другой важный момент – в этом отрывке явно не идет речь просто о словах. Вообще вопрос различия высказывания и поступка – тема отдельной статьи и она не менее актуальна в свете неутихающих споров о том, где пролегает граница между высказыванием, за которое можно преследовать так, будто оно является поступком и прочими высказываниями. Пока оставим и отметим, что здесь речь идет о расколе, но и раскол в Библии не был чем-то, чему необходимо противодействие со стороны церкви так, будто нечто подобное было бы воплощением воли Бога. В том же Новом Завете, в 3 главе Послания Титу говорится:
10 «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся,
11 зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден»
По апостолу Петру, они «навлекут сами на себя скорую погибель». Но, если есть такая солидная организация, как церковь, то почему бы и не ускорить неминуемое?
В 313 году издается Миланский эдикт, завершающий многолетние гонения христиан в Римской империи. Чуть позже император Феодосий провозглашает христианство государственной религией. Фессалоникийский эдикт (381) положил конец дебатам о теперь уже точно триединой природе Бога, все остальные интерпретации провозглашаются еретическими. Впервые в истории христианской Европы по обвинению в ереси казнили священника Присциллиана и его приспешников в 385 году. Историк Д. Маккалох отмечает, что вплоть до XI века Присциллиан оставался единственным западным христианином, по отношению к которому применили подобную меру. Может быть, но что касается остальных – периодически те или иные прецеденты, связанные с магией или ересью вызывали реакцию в виде гонений и изгнаний. Даже владение незаконной литературой могло признаться maleficium, порчей, каравшейся смертной казнью. Из-за этого христиане, к слову могли, по нелепой случайности потерять Ионна Златоуста, о чем я, возможно, как-нибудь расскажу отдельно.
Так или иначе, именно в 381 году, по мнению историка Чарльза Фримена, свободная мысль впервые за историю греко-римской цивилизации оказывается явно подавлена. Но была ли пресловутая цивилизация такая уж свободомыслящая, мы же все знаем, что случилось с Сократом? Разбираемся дальше, уходя вглубь веков.
Действительно, известен прецедент афинской демократии, нелицеприятной изнанкой которой были так называемые сикофанты, выполнявшие, по сути, функцию «желтой прессы». Словно скорпионы или змеи они проходили по агоре (рыночной площади) ища, кого обвинить в противозаконных деяниях, оклеветать, распустить слухи или продать молчание. Всё потому, что для системы, в которой практически любой мог осуществлять прокурорский надзор или заступать на роль судьи, подобные люди – неизбежное зло. Интересно, что в периоды смены демократии на олигархию сикофанты исчезали.
Особенно ярко свобода слова проявлялась, как известно, в комедиях, в которых критика и политическая сатира были делом привычным. Так, в пьесе «Облака», Аристофан высмеивает Сократа, как безбожника:
«И не будешь иных ты богов почитать, кроме тех, кого сами мы славим:
Безграничного Воздуха ширь, Облака и Язык, — вот священная троица!»
Шутки шутками, но вскоре по причине асебии (безбожия), которую в народе не любили, считая, что безбожники слишком уж большое значение придают природным стихиям, что унижает божественное начало, начнут преследовать и казнить. Здесь следует отметить парадоксальность подобных обвинений – ведь дело не в том, что безбожники нарушали пастораль вековых традиций – по мнению профессора ВШЭ, Олега Матвейчева представления о богах, как о систематизированном пантеоне человекоподобных сущностей, относительно позднее (IX–VIII до н.э.) явление, возникшее с целью объединения греков. До этого природные стихии и были богами, а значит представления обвиняемых в асебии старше и древнее олимпийской мифологии. Тем не менее, это не мешает, в том числе и современным историкам утверждать, например, что появление и разрушение мира по причине олимпийских богов – это древнему греку понятно, а по причине вездесущего шара или любви-вражды, или логоса – это уже совсем непонятно. Или вполне жизнеспособные тезисы софистов, такие как «религия изобретена вследствие своей полезности в сфере морали и юстиции» или «древние обоготворили все, что приносит нам пользу, подобно тому, как египтяне обоготворили Нил», историк Е. В. Никитюк посчитал «скептическими или наивно рационалистическими».
Так или иначе, в 432 году до н.э. народное собрание Афин одобряет псефизму Диопифа – теперь по подозрению в религиозном нечестии можно преследовать и наказывать. Однако чаще всего, подобные обвинения накладывались на особые обстоятельства политического или личного характера, ввиду которых та или иная личность преследовалась. Например, Анаксагора, по всей видимости, преследовали из-за его влияния на Перикла, то же касается и жены последнего, Аспасии, которую вообще в Афинах считали, чуть ли не проституткой. Кстати, Аспасия – единственная, кому удалось получить оправдательный приговор. Ее слезно вымолил ее муж. В то же время слезно вымолить у строгого, но справедливого закона не удалось: Фидия, Протагора («человек есть мера всех вещей»), Сократа и некоторых других.
Таким образом, мы установили, что действительно не было, во всяком случае, в древнем мире точно, такого времени, когда свобода слова царствовала бы безраздельно и с тем, чтобы не наговорить лишнего величайшие из умов испытывали затруднения даже тогда, когда, как сейчас с нашей колокольни кажется, можно было многое. То же касается и других уголков мира, которые мы не рассмотрели. В Древней Индии, например, были школы вроде чарвака (локоята), которые учили, что бога нет, Веды врут, а Джаяраши Бхатта, которого одни относят к чарваке, другие нет, задолго до Юма показал нам, что ни восприятие, ни умозаключение, ни свидетельство не являются достоверными источниками знания. Следовательно, атеизм является разумным, ведь ничего о Боге сказать наверняка нельзя. По всей видимости, нехватка исторических материалов здесь может быть связана с отношением к подобным учениям верующего большинства. Так или иначе, мало, что можно сказать о судьбе последователей чарвака или Бхатта, что в принципе рифмуется с их учением.
Надеюсь, текст показался вам интересным, и вы узнали что-нибудь новое. В дальнейшем я, конечно же, продолжу рассматривать вопрос появления свободы слова, как ценности.
Продолжение следует.