В этой моей новой палате кровать стояла прямо у дверного проема, и просматривался весь или почти весь коридор. Поэтому я, после завтрака, выпив таблетки и посетив все процедуры, устав прыгать, как кенгуру, тихонько прилегла на коечку, и стала наблюдать за миром, где мне придётся жить в ближайшее время. А в коридоре текла жизнь, какая то загадочная, с извращениями, очень отличная от жизни за этими стенами, но она текла. А я смотрела на эту жизнь и думала. Опять думала о том, в каком же месте я не туда свернула, чтобы оказаться здесь.
А сейчас я смотрела на людей, которые шли по коридору мимо меня. Они были такие разные, что было удивительно, как такие разные люди оказались в одном коридоре? Одни были в смирительных рубашка с завязанными рукавами, другие в домашних халатах, третьи просто в больничных рубахах и халатах, и четвёртые, совершенно голые. Лица у людей тоже были совершенно разные. Были неподвижные лица из другого мира, лица, перекошенные болезнью и просто лица осмысленных людей, таких здесь было достаточно.
Больше всего меня поражали лица, на которых жили только глаза. Лицо, неподвижно, словно маска, ни одна мышца не дернется, румянец давно сошёл, просто бесцветное пятно, и глаза, яркие, живые, с искринкой, что это? Но здесь таких было не очень много, поэтому я их запоминала по цвету глаз, синие, зелёные, чёрные, изумрудные, индиго, песочные, серые, я даже раньше не знала, что глаза бывают такими красивыми. Да до этого заведения я много о чем не знала. А здесь я столкнулась с этим впервые.
Впервые в жизни я наверное поняла, что душа есть не только у меня, а у всех людей живущих на планете. И души есть разные, большие и маленькие, сильные и слабые, нараспашку и закрытые. А в этом заведении это было хорошо видно. А мы же все были с повреждениями души. Кого то чуть чуть поранили в эту самую душу, а кого то насмерть, кому то достаточно было выспаться, а кто то болел вечно. И вот мы все находились в палатах без дверей, и нас разделили по степени боли нашей души, чтобы мы не заразили друг друга.
Душевная зараза. В неё я поверила намного позже, когда повзрослела и поумнела. А тогда я просто смотрела на тех, кто меня окружает в пограничном отделении психоневрологического диспансера. Ещё в первый день прибывания здесь, я подумала о том, что если это пограничное отделение, то что же тогда творится в острых отделениях. Мне то казалось, что пограничное психическое состояние, это просто душа устала, и надо маленько отдохнуть, все ведут себя спокойно и пристойно. Я ошибалась, ведь я не знала, что души у людей разные.
А находясь здесь узнала. Что одна душа может пережить концлагеря и не сломаться, а другая душа умрёт от обидного слова. Ну умерших душ в пограничном отделении, слава богу не было. Но вот все другие были в ассортименте. В основном тут были те, у кого души болели и кровоточили. И нас калибровали по степени боли, и по чувствительности душ. А ещё здесь были такие, у кого душа просто спряталась глубоко внутри или сбежала от усталости. Ведь люди, и я в том числе, жили разные жизни, и по разному издевались над душами, но в это заведение попадали те, кто превзошёл в этом мастерстве многих. Вот и я оказалась в их числе.