С постройкой Кутимского завода жизнь населения Вишерского края совершенно изменилась. Ранее единственным промыслом населения этого края были звероловство и охота, но промысел этот не давал хорошего заработка населению, так как находился в руках нескольких крупных чердынских капиталистов, которые, снабжая охотников под продукты охоты всем необходимым: хлебом, свинцом, порохом, дробью, - ставили все это по весьма высокой цене, а при получении от охотников убитых ими зверей и птиц, напротив, давали за них крайне низкие цены.
Теперь уже немногие из вишерцев занимаются охотою. Большинство из них занято работами при заводе, доставкою грузов водою на завод и сплавом по Вишере чугуна. Хлебопашеством же как ранее, так и теперь, особенно жители Сыпучинской волости, по неплодородию почвы и суровости климата, почти вовсе не занимаются.
В тот же день вечером я выехал из завода обратно с тем же пассажиром, с которым ехал вперед. Ночь была темная, осенняя. Добравшись до полустанка, на половине пути мы узнаем, что навстречу нам с пристани только что вышел локомотивчик. Ехать навстречу ему с тем, чтобы заблаговременно очистить путь для прохода его, сбросив вагончик с рельсов, - мы опасались, так как за темнотою и шумом от движения вагончика боялись не усмотреть где-нибудь на повороте своевременно приближение локомотива, который тогда может нас и смять, и опрокинуть куда-нибудь в обрыв; или же испугать лошадь, которая, бросившись в сторону, сама может опрокинуть вагончик.
Ожидать прибытия локомотивчика на полустанок пришлось бы долго, так как они, делая еще только маневры (в это время заводоуправление только что намеревалось заменить конное движение паровым), ходили очень медленно; да наконец, он мог и не дойти до полустанка, вернуться обратно, и нам пришлось бы пробыть всю ночь. Мы сообщили о своем затруднении по телефону заводской администрации. Последовал ответ, что сделано распоряжение о возвращении локомотивчика обратно. Но пока эта процедура продолжалась, нам пришлось просидеть на полустанке часа два и уже поздно ночью возвратиться в Усть-Улс. Деревня еще не спала, галдение пьяных ватаг далеко разносилось в ночной тишине.
С повышением, вследствие хороших заработков, материального благосостояния населения, в последнее время развилось и сильное пьянство по деревням, особенно в дер. Усть-Улс, где всегда скопляется и живет много пришлого люда.
Я встал часов в шесть утра. Моросил как из сита мелкий осенний дождик. Окружающие деревню горы скрылись во мгле. Пока пили чай и приготовляли лодку плыть далее, на Белые Мхи, дождик перестал; и когда я садился в лодку, солнце уже выглядывало из-за морока. Немного выше деревни в Вишеру впадает Уле. Здесь Вишера делает крутой поворот на север, до сего ее течение было с северо-востока на юго-запад... Берега по-прежнему живописны. Красивыми отвесными уступами повисли над водой Цалковский, Кырымский, Федоскин камни. Вдали синеет вершина какой-то горы. Уклоны на перекатах еще больше, и вода уже изрядными валами мчится по ним.
Часов в двенадцать, на половине пути, привернули к шалашу вогул, вышедших из дер. Усть-Улс для уборки сена. У шалаша был разложен огонь и грелся медный чайник с водою. В шалаше был старик, три его сына и две молодухи - жены сыновей, они добродушно и приветливо приняли нас. Отдохнувши часа полтора, напившись чаю и поблагодаривши хозяев за гостеприимство, поплыли дальше. Пошел дождь, и даль покрылась мглою. В сумерках были на Белых Мхах... Как приятно было после долгих скитаний в лодке и ночевок в лачугах вишерских деревень отдохнуть в теплой, просторной, светлой, уютно меблированной комнате в доме заведывающего рудником, за чайным столом с шипящим самоваром, среди небольшого общества, и уснуть, не опасаясь нашествия клопов.
Утром я отправился на одну из ближайших скал, “чурок”, как по Вишере называют вообще все скалы, полюбоваться двумя стражами Урала - Юбрышкиным и Чувальским камнями, на которых будет добываться железная руда для предполагаемых к постройке на Белых Мхах и Чувале заводов; но, к моему сожалению, оба камня были в тумане; только подножие Юбрышкина камня еще было несколько видно... На Белых Мхах со мною случайно съехались земский начальник, податной инспектор, и мы все, в том числе и наш хозяин, после завтрака поплыли на Чувал... Шел дождик...
Наконец, после камня Прапощенского показался величавый Чувал; по нем лохмотьями ползли дождевые облака, вершина была в тумане. Но небо скоро прояснилось, и Чувал предстал во всем своем величии с круглою как голова и голою, без всякой растительности вершиною. Вдали виднелся красивый по своим очертаниям Курыксарский камень, над ним нависли красно-багровые от заходящего солнца облака. Река как зеркало отражает густою тенью растущий на крутых берегах лес. Даль и лес темнеют. Вода принимает разные оттенки окрасок, посредине реки идет еще светлая полоса от заката...
Перебор... Река шумит, пенится, волны идут от одного берега до другого. Берега, горы, лес от надвигающейся темноты принимают неопределенные очертания. Вода чернеет. Голая голова Чувала как шапкою покрылась темнотою. Курыксарский камень тучею навис впереди. Где-то в лесу шумит горный поток. Вдали светятся приветливо огоньки... Через полчаса нас радушно принимает заведывающий чувальским рудником.
Так же приятно было после дневного переезда отдохнуть за чайным столом, в теплом уютном уголке. Хозяин, большой любитель винта, раскинул столик. И хмурый Чувал своей лысою головою в первый раз еще внимал непонятным ему словам: «пас», «два пики», «без козырей», «пять бубен», «малый шлем в червах»!..
Утро следующего дня было ясное, совершенно летнее, так что мы в одних сюртуках пили утренний чай на террасе, выходящей на высокий берег Вишеры. Роскошный вид открывается с террасы: с одной стороны ее стоит грозным великаном Чувал, с другой вдали высится красивый Курыксарский камень, внизу хрустальные воды Вишеры, на противоположном берегу, высоком и гористом, вековые леса. Так и не хочется оторваться от этой чудной, но суровой по тону картины...
На руднике всего два небольших домика, в одном из них помещается заведывающий рудником, а в другом человека три-четыре рабочих. Добыча руды и никаких других работ на руднике, как и на Белых Мхах, пока не производится...
В полдень я выехал обратно; осень давала себя чувствовать, опять моросил мелкий дождичек, который и мочил меня весь обратный путь. Стражей Урала - Золотого, Помяненного и других камней из-за тумана и мглы не было видно. Только Писанный, Говорливский, Ветлан неприветливо смотрели своими мокрыми отвесными стенами в воды Вишеры. По высоким берегам её стлался туман. В воздухе было холодно и сыро. Я, закрытый брезентом, в непромокаемом плаще неподвижно сидел в лодке, шибко мчавшейся по быстрому течению реки и управляемой теперь уже веслами...
Источник: По Каме и Уралу: Путевые записки XIX - начала XX вв. / Сост. Д.А.Краснопёров. (Пермь, 2011)
