Найти в Дзене

Линия жизни

Посвящается Марии Алексеевне Валентей Смотрю назад и вижу странный путь, С плохой кардиограммы отпечаток, Провалы, пики, в чём была их суть Среди самодовольных опечаток. К чему я шёл так много тяжких лет Своей, никем не хоженой дорогой, Среди её любимых мной примет Слова моей учительницы строгой: - Медведя легче научить езде, На радость людям, на велосипеде, Чем речь родную втолковать тебе. Вот с этим, я иду с тех пор к победе. Бывает удаётся пара строк, Как точный выстрел именного кольта. И вдруг в ушах язвителен и строг Раздастся голос внучки Мейерхольда. Удача меркнет, новый путь открыт, Триумф не отличим от пораженья, Весь прежний опыт начисто забыт, Душа и ум в агонии броженья. И с новой силой те же жернова Дробят меня до мелкого помола, Пока спасти не явятся слова И я вспорхну опять на грани фола. И так всю жизнь. Где линию ей взять? Чем выпрямить изгибы путевые? Смотрю назад и не могу понять, Где были её точки ключевые. Олег Хряпинский

Посвящается Марии Алексеевне Валентей

Смотрю назад и вижу странный путь,

С плохой кардиограммы отпечаток,

Провалы, пики, в чём была их суть

Среди самодовольных опечаток.

К чему я шёл так много тяжких лет

Своей, никем не хоженой дорогой,

Среди её любимых мной примет

Слова моей учительницы строгой:

- Медведя легче научить езде,

На радость людям, на велосипеде,

Чем речь родную втолковать тебе.

Вот с этим, я иду с тех пор к победе.

Бывает удаётся пара строк,

Как точный выстрел именного кольта.

И вдруг в ушах язвителен и строг

Раздастся голос внучки Мейерхольда.

Удача меркнет, новый путь открыт,

Триумф не отличим от пораженья,

Весь прежний опыт начисто забыт,

Душа и ум в агонии броженья.

И с новой силой те же жернова

Дробят меня до мелкого помола,

Пока спасти не явятся слова

И я вспорхну опять на грани фола.

И так всю жизнь. Где линию ей взять?

Чем выпрямить изгибы путевые?

Смотрю назад и не могу понять,

Где были её точки ключевые.

Олег Хряпинский