Стремительно подходит к концу прокат «Петровых в гриппе» – фильма-фантасмагории Кирилла Серебренникова по роману уральского писателя Алексея Сальникова. К слову, Сальников адаптацией остался доволен. А это уже благословение автора, которое далеко не всегда сопровождает экранизации и адаптации. Как бы там ни было, существует ещё как минимум две причины, почему в кинотеатр лучше поспешить.
Первая – это актёрский состав, пестрящий именами: Семён Серзин, Чулпан Хаматова, Юлия Пересильд, Юра Борисов, а также «музыкальные герои» Иван Дорн и репер Хаски. Посмотреть на них всех и без того занимательно, однако есть и другой повод увидеть фильм: повествование в форме бреда и галлюцинаций. Действительно исключительный опыт просмотра, который сопротивляется любому пересказу. Всё-таки «Петровы в гриппе» – это эксперимент над зрительским восприятием, поставленный Серебренниковым по заветам Бунюэля и приближающийся к уровню "трэшовости" фильмов Ноэ. Это кино, всячески избегающее определённости, оно удерживает своих персонажей на грани реальности и «сюра» и ставит перед нами, зрителями, три вопроса: когда? где? что? Отвечает на них каждый сам.
Вот перед нами главный герой – заболевающий Сергей Петров. Кашляя и трясясь от холода, он забивается в угол старенького автобуса, рассекающего заледенелые дороги уральской провинции. Болеющему места не нашлось: автобус битком. Снегурочка несвежего вида поздравляет пассажиров с наступающим и собирает мелочь за проезд. Слышатся маты. Старики обсуждают то ли Горбачёва, то ли Ельцина, и становится совсем уж непонятно, в какую эпоху нас поместили.
И это первый вопрос. Когда? А не так и важно: всегда. Потому и неудивительно, что фильм начинается с транспорта. Для Серебренникова движение оказывается принципиальным, но движение не линейное (вперёд, к цели!), а циклическое (вперёд-назад, вперёд-назад…). Туда-обратно по своим маршрутам колесят раздолбанные автобусы и ретро-трамваи советского производства. Туда-обратно из воспоминаний о детстве и вновь к настоящему путешествует Петров в полубреде.
Как там говорят: «С Новым Годом! С новым счастьем!» Но нет ничего нового и нет никакого счастья. Честнее традиционных поздравлений оказываются надписи на стенах: «Вчера я хотел умереть. А сегодня вроде норм». Стены у Серебренникова то и дело сообщают о состоянии героев и мира, в котором они существуют. Но такие эти стены болтливые, что уцепиться за смыслы народного «стрит-арта» успеваешь не всегда. А жаль.
Вон, где-то на гараже написано: «Бросить пить курить.РФ.» Петров запивает болезнь водкой и аспирином тридцатилетней давности. Где он после всех этих манипуляций с организмом? В автобусе или катафалке, у круглосуточного магазина или на детском утреннике – неважно. Ни времени, ни пространства в привычном понимании не существует: есть только пространство психического, которое порождает эпизоды расстрела человеческих туш и поджога коморки с непризнанным литератором внутри. Но что-то из этого всё-таки реально? Мы не можем наверняка знать, где был Петров и что делал, но знаем точно, что он всё-таки добрался до дома.
А там бывшая жена и сын-школьник, гриппуют и они. Мальчика не отпускает температура 39.5, а жена Петрова по-блокбастерски уделывает мужика в библиотеке и закалывает маньяка ножом… Взрослые всегда болеют иначе. Петрову-старшему чудится смерть сына, а Петров-младший, несмотря на жар, всеми силами рвётся на утренник. Одному – очень страшно, а второй – ребёнок, ему охота похвастаться костюмом ежа Соника и повеселиться с одноклассниками.
В процессе болезни Петрову-старшему вспоминается эпизод из детства. Советсткий утренник. Где-то позади мама. Хоровод. Справа от него Снегурочка, у которой действительно ледяные руки. Смотря малышу-Петрову в глаза, она говорит: «У тебя жар». Мальчишка интересуется: «Ты настоящая?» Ответ: «Да». Наверное, она была настоящая… То сказочный, то жуткий советский утренник рефреном возвращается на протяжении всего фильма: с радостными актерами, с вымотанными актерами и в черно-белом варианте. Воспоминание тревожит главного своей живостью и живучестью (к слову, зрителю всё-таки становится понятна причина его возникновения). Наверное, именно поэтому, несмотря на сопротивление матери, Петров всё-таки ведёт заболевающего сына на долгожданный утренник. Чтобы было, что вспомнить. А на новогоднем празднике, к слову, всё то же самое, что и «когда-то тогда», только костюмы посовременнее.
А вообще, каждый Новый Год у нас в России воспринимается как реванш, как ещё одна попытка на счастье. И слово на букву "р" здесь неспроста: «Реванш» – это главный саундтрек к «Петровым» от репера Хаски, поэта русской глубинки и хтони. В самом фильме репер исполняет эпизодическую роль трупа, а вообще-то Хаски воплощает известный оксюморон, поднимается из гроба и становится живым мертвецом. Когда покойник восстает из мёртвых, куда он возвращается? В замечательном постсоветском фильме «Будем жить» (реж. Дмитрий Томашпольский, 1995), главный герой возвращается из загробного санатория со всеми удобствами в мир, где жена уже нашла другого, вещи раздали знакомым (просить обратно как-то неудобно), да и позабыли уже его все. В «Петровых» же мертвец возвращается на разбитую дорогу в тоннах слякоти, по которой бежит непонятно куда и зачем. Сплошная бессмыслица и грязь. Может быть, "там" было всё-таки лучше?
В клипе на «Реванш» Хаски также исполняет роль ожившего мертвеца. На самом деле клип режиссёра Ладо Кватания хорошо кооперируется с картиной Серебренникова, так же, как, по мнению многих, сам фильм кооперируется с романом. Перед нами сначала похороны, а затем новогоднее застолье при участии актёров фильма. И это ад в панельном здании: полувековая мишура, неаппетитные блюда, шампанское и кровь. Что значит быть покойником, а что значит быть живым? А что, если твоя добрая соседка делает захват и уничтожает тебя о напольную плитку? Метафора понятна: спор – это война. Здесь это бой в рукопашную, поножовщина, расстрел. Человек хорошо знает, как оставить «трупью тень» на лице другого. Персонаж Хаски пробуждается от вечного сна, когда брызги крови достигают его по-мертвецки бледной физиономии. Восстал бы, вылей кто-нибудь на него стопку "столичной"? Так у нас люди и восстают, пробуждаясь в сорокоградусном глотке...
А что дальше? А дальше Кирилл Серебренников, облаченный в шубу Деда Мороза, встречает ожившего мертвеца подзорной трубой, в которой «видны жизненные перспективы». Мертвец заявляет, что «лучше бы не смотрел» и отправляется праздновать Новый Год в кругу окровавленных друзей. «Петровы в гриппе» как раз напоминают эту подзорную трубу: темно, сумбурно, страшно, "лучше бы не смотрел". Но это кино – о детстве, об отношениях между людьми, о времени и движении, о жизни, о смерти – посмотреть всё-таки стоит. Каждому смотрящему труба, очевидно, показывает что-то своё. В случае «Петровых» важно рассмотреть «своё» среди галлюцинаторного хаоса, в котором порой действительно становится не по себе. А что, если опыт кинематографического гриппа поможет нам понять, что и после тяжелой болезни может последовать выздоровление?