Дрейк — неоспоримый титан современного хип-хопа и R&B. Вообразить подобного артиста 20 лет назад было практически невозможно. Вряд ли на пике гангста-культуры кто-то мог представить, что одним из главных лиц хип-хопа станет меланхоличный канадец — воспитанник среднего класса, не имеющий никакого «уличного» прошлого. Как это произошло? В чем заключается та самая «подлинность» артиста и существует ли она вообще?
Детство и юность
Молодому Обри Дрейку Грэму не был близок ни уличный пафос N.W.A., ни вопиющая нищета. Дрейк родился в семье афроамериканского барабанщика и учительницы канадско-еврейских кровей. Когда мальчику было 5 лет, родители развелись. Семья Дрейка не была богатой, но благодаря усилиям матери он рос в благополучном пригороде Торонто Уэстон-Роуд.
В дальнейшем Дрейк переехал в более богатый район Форест-Хилл. «[мама] хотела лучшего для своей семьи. Она нашла нам полдома, где мы могли жить», — говорил артист о переезде. Условия оставляли желать лучшего, но во всяком случае у него была крыша над головой. В Форест-Хилл Дрейк поступил в среднюю школу искусств и легкой атлетики, где учился вместе с Эллиот Пейдж. Артист снимался в рекламе и выступал в молодежном театре, а со временем решил попробовать себя в кино.
Дрейк сыграл Джимми Брукса в 139 сериях сериала «Деграсси», следом получил роли в сериалах Blue Murder и Soul Food. В то же время он стал активно интересоваться музыкой. Во многом на это повлияла история семьи. С музыкой был плотно связан не только отец, но и два дяди Дрейка: знаменитый басист Ларри Грэм играл с Sly and the Family Stone и Prince, а Тини Ходжес был гитаристом и соавтором нескольких хитов Эла Грина.
Дрейк начал писать музыку в самодельной студии и стал участником недолговечной группы The Renaissance. К слову, в ее состав входила и будущая обладательница премии «Грэмми», канадская R&B-певица Мелани Фиона. В 2006-м Дрейк выпустил дебютный микстейп Room for Improvement, а песня «City Is Mine» получила поддержку на радио Торонто. Следующий микстейп Comeback Season вышел в 2007-м и выделялся синглом «Replacement Girl» с участием американского R&B-исполнителя Трея Сонгза. Во время съемок клипа на этот трек Дрейк познакомился с продюсером Ноем Шебибом, который в дальнейшем стал его главным соавтором.
Не считая развода родителей, юность Дрейка не отличалась острыми формирующими конфликтами. Плодородная среда среднего класса, музыкальные корни и разрастающиеся знакомства в медиаиндустрии способствовали раскрытию его таланта. В отличие от многих рэперов Дрейк рос не вопреки, а благодаря сложившейся ситуации. У него не было уличной закалки, поэтому он вынужден был создать собственную аутентичность. В некотором смысле такую же срежиссированную, как и шоу, в которых он снимался.
Поклонникам ортодоксального уличного хип-хопа треки Дрейка могут показаться версией жанра «для большого экрана» — гламурными и нереалистичными. Это «голливудский» хип-хоп, предельно сентиментальный и граничащий с эмоциональным шантажом слушателя. Мир Дрейка далек от закаленных улицами рэперов примерно настолько, насколько «Лихорадка субботнего вечера» была далека от реального диско. Культовый фильм познакомил белую аудиторию с афроамериканской танцевальной культурой, но полностью проигнорировал тот факт, что диско был одним из способов борьбы темнокожих за права. Музыка Дрейка — это безопасная версия некогда агрессивного жанра, более понятная и доступная белой либеральной аудитории. Она удовлетворяет любопытство слушателей, которых интересует хип-хоп, но смущает его маскулинность. Это мир, где акцент ставится на заработанном статусе, а не на пути к его достижению.
Профессиональный плакальщик
Дрейк преподносит хип-хоп далеко не как историю угнетаемых и угнетателей. Он скорее рассказывает о похмелье, наступающим после того, как «Money, Cash, Hoes» Jay-Z становится списком дел на день. Слушая многие треки Дрейка, трудно избавиться от ощущения, что единственные невзгоды, с которыми он сталкивался, — это издержки славы. В «Started From The Bottom» он читает о восхождении с низов, но трек звучит не победоносно, а меланхолично. Дрейк стал певцом одиночества, наступающего после бесконечных вечеринок с незнакомцами. В его песнях сквозит чувство, что жизнь в подвале и на вершине небоскреба объединяет одна и та же эмоциональная пропасть.
Душевная пустота среди богатства — некогда немыслимая в хип-хопе тематика. Криминальная и бедная социальная среда, в которой родился жанр, оправдывала стремление рэперов к деньгам. Когда приумножение нулей в банковском счете стало для исполнителей самоцелью, вряд ли кто-то из них размышлял о материальном пресыщении. Даже те, кто достиг небывалых высот в бизнесе, продолжали читать о желании заработать больше.
Ситуация изменилась к концу 2000-х, когда появилось поколение артистов, которые чувствовали, что деньги и статус не эквивалентны счастью. Они решили не столько зачитать, сколько спеть о том, что находится по ту сторону экономического триумфа. Вооружившись автотюном, Канье Уэст, Дрейк и позднее Трэвис Скотт заговорили о том, что множество нулей на банковском счету вполне может соседствовать с ужасным эмоциональном состоянием. Канье стал пионером новой чувственности, а Дрейк — ее синопсисом. Даже в самых обезоруживающих песнях Уэст остается верен своему непомерному эго — это его защита от мира. Эго Дрейка растворяется в дурмане тусовок и опустевшем после них интерьере. Печаль гедониста лучше всего передана в треке «Marvin’s Room», герой которого пытается разобраться в отношениях с девушкой в разгар вечеринки. Окутанная туманом и почти депрессивная музыка полностью затмевает эйфорию окружающего веселья.
Культовый критик-философ Марк Фишер, который задал тенденцию анализа современной депрессии через песни рэперов: «Дрейк и Канье Уэст болезненно одержимы фиксацией на убогой ничтожности, лежащей в основе гедонизма без берегов. Их больше не вдохновляет ярко выраженное стремление хип-хопа к потреблению (они давно заимели все, что только могли пожелать) — теперь Дрейк и Уэст разнузданно предаются легкодоступным наслаждениям, ощущая фрустрацию, злость и отвращение к себе. Они осознают, что чего-то не хватает, но не уверены, чего именно».
Дрейк писал о проблеме славы даже на заре карьеры. Уже в микстейпе 2009 года So Far Gone, воображая грядущий успех, он говорил, что чувствует себя обособленно. В «The Calm» артист поет: «Я чувствую, что отдалился от всех знакомых / Думаю, чтобы осчастливить их всех, мне понадобится двойник. … Посмотрите, каким я стал, пытаясь сделать себе имя / Слава портит все мои первые свидания». Бывает сложно определить, какую эмоцию передает та или иная песня Дрейка. Например, «Hotline Bling» транслирует меланхолию или смирение?
В «Doing It Wrong» Дрейк грустит: «Мы — часть поколения тех, кто не любит и расстается, / Но мы уверенно создаем чувство, как будто мы вместе». Он колеблется между триумфом и страданием не только от трека к треку, но и в каждом альбоме: Thank Me Later, Take Care, шедевральном Nothing Was the Same, If You’re Reading This It’s Too Late и свежем Certified Lover Boy. Открывающая новый альбом «Champagne Poetry» продолжает все ту же идею. «С карьерой всё прекрасно, но всё остальное как-то меркнет, / Моё сердце свободно и одиноко, но всё равно / Я беру от этой ситуации всё и даже больше», — читает Дрейк, раскачиваясь от бахвальства до личных проблем.
Если представить, что хип-хоп — это дорогие машины или премиальный алкоголь, то музыка «профессионального плакальщика» Дрейка — это комплект позолоченных носовых платков.
Культурный стервятник
Дрейк известен интересом к андеграундной музыке. С одной стороны, это сформировало ему имидж музыкального гурмана с высокими запросами. С другой, так он заработал и незавидный статус «культурного стервятника». Дрейка часто обвиняют в том, что он обращается к чужим культурам, но не оказывает им должного уважения. Любых звезд, работающих с низовыми культурами, критикуют за апроприацию, но количество обвинений в адрес Дрейка бьет все рекорды. Для многих он подобен человеку-корпорации, безответственно эксплуатирующей чужой труд.
В реальности все, конечно, намного сложнее. Карьера Дрейка отмечена бифами, но в основе его имиджа стоит уважение к тем, с кем он работает. Будь то коллаборации, источники сэмплов или просто вдохновители, он не забывает упомянуть каждого. Только набирающая популярность певица Tems в «Fountains» или ветеран Skepta в микстейпе More Life — с кем бы ни сотрудничал Дрейк, он ко всем относится с одинаковым уважением. Имидж «заботливого парня» — один из самых привлекательных публичных образов артиста. Чего стоит один клип на «God`s Plan»: это как будто «We Are The World» Майкла Джексона, где за всех приглашенных звезд отдувается один человек. Но как такой образ уживается с постоянными обвинениями в апроприации?
Лишенный собственной идентичности артист будто стремится наполнить себя всеми возможными культурами. Или заполнить их собой. Возможно, корни этого берут свое начало в детстве артиста. В Торонто сосуществовали разные музыкальные культуры, каждая из которых привлекала Дрейка. Но, будучи канадцем смешанного происхождения и представителем среднего класса, он не имел прямого отношения ни к одной из них.
Желание Дрейка понравиться всем отсылает и к его актерским задаткам. Дрейк может быть тем, кем захочет. Он позволяет себе снимать ироничные клипы вроде свежего «Way 2 Sexy», где буквально меняет поп-культурные образы один за другим. Джон Траволта из фильма «Идеально», Майкл Джексон, Рэмбо, гитарист Принса, Boyz II Men — Дрейк с легкостью перевоплощается в каждого.
Но гораздо тоньше его актерская игра находит свое проявление в музыке. Мрачный параноик в «Energy» сменяется одиночкой в «Marvin`s Room», а в пылком тропик-хаусе «One Dance», в котором сэмплируется британская фанк-дива Kyla, а от меланхоличного образа Дрейка нет и следа.
В Торонто всегда внимательно следили за британской клубной культурой, поэтому там сформировалось коммьюнити вокруг джангла и грайма. Дрейк не стесняется использовать в песнях типичный для Лондона, но непривычный для Америки сленг: «yout», «broski», «next man». Яркий пример — строчка «Nobody has ever made it from my ends» («из моего района никто не добился успеха») в «One Dance». «My ends» — аналог американского «the hood» и русского «район». Название песни «Blem» на сленге обозначает «сигарета» или «быть под кайфом», а в «Portland» Дрейк читает «It's a Habibi's ting, ya?». Слово «habibi» регулярно звучит на улицах Лондона и означает «любимая/любимый» или «дорогая/дорогой».
Также Дрейк известен своим почти пародийным ямайским акцентом. Каждый раз, когда артист публично его использовал, он становился предметом обсуждений на тему культурного туризма. Опять же, Торонто известен своей мультикультурностью: в восточной части города вокруг района Скарборо располагались ямайские кварталы— именно там проходили съемки «Деграсси».
Мультикультурная среда Торонто, смешанное происхождение, среднеклассовый бэкграунд, актерская карьера, лейтмотив одиночества из-за славы – все это одинаково хорошо отражает обособленность Дрейка. При этом, для Дрейка аутентичность так же важна, как и для любого другого рэпера. Это создает необходимость писать о том, что артист знает не понаслышке. Искать источники аутентичности Дрейка можно в детстве, но кажется, что вся история рэпера – больше о ее кризисе. А ее кризис – это почти все, что знает Дрейк.
