Давным давно, когда макушки деревьев упирались в небо, на краю деревни стояла старая землянка. Маленький ветхий домишко почти в рос в землю, зимой ее заносило снегом, и можно было видеть из сугроба дымящую трубу, а летом странная хозяйка садила мальву и турецкую гвоздику так густо, что усадьба утопала в цветах.
Жила там хромая Тася. Старая, как ее избенка. Нога неимоверно выгнута, с ее рассказов это детский неправильно сросшийся перелом. А люди говорили, что ногу сломал ей надзиратель в тюрьме, чтоб не думалось больше о побеге. Никто не знает откуда она взялась. С соседями дружила, от милиции пряталась. На голове цветастый платок, цыганский, турецкий поди разбери, в зубах папироска. Часто Тася пела:
"Хас - Булат удалой, бедна сакля твоя. Золотою казной я осыплю тебя
Дам коня дам кинжал, дам винтовку свою. А за это за все ты отдай мне жену. Ты уж стар, ты уж сед. Ей с тобой не житье
На заре юных лет ты погубишь ее. Под чинарой густой мы сидели вдвоем,
Месяц плыл золотой, все молчало кругом.
"Князь, рассказ ясен твой, но напрасно ты рёк, вас с женой молодой я вчера подстерег.
Береги князь казну и владей ею сам. За неверность жену тебе даром отдам.
Полюбуйся поди, князь, невестой своей, спит с кинжалом в груди она в сакле моей."
Тут рассерженный князь саблю выхватил вдруг, голова старика покатилась на луг.
С ревом бешеным вдруг ударяясь в волну, князь убийца прыгнул и пошел он ко дну.
Допевала хромая Тася песню всегда в слезах...