Павел Иванович Садчиков – личность, хорошо известная среди автопутешественников. Профессор Института машиностроения вышел на пенсию и отправился в свою первую кругосветку. Из средств передвижения был выбран караванер – автомобиль, который соединяет комфорт небольшого дома и свободу дороги. Сегодня у Павла Ивановича за спиной 15 больших экспедиций через пять континентов. Он написал книгу «Как путешествовать на автомобиле вокруг света», побывал в Северном, Южном, Западном и Восточном полушариях, пять раз пересекал экватор, столько же – нулевой меридиан. Подобные перемещения в пространстве предполагают не только высокий профессионализм, но и почти юношескую дерзость и интерес к миру, которыми 80-летний профессор обладает в избытке. У него есть чему поучиться.
Текст: Екатерина Жирицкая, фото: Александр Корнеев
С Павлом Ивановичем мы ехали из Москвы в Петербург. Участникам автопробега между двумя столицами «Государева дорога» предстояло на собственном опыте выяснить, куда на этом крайне популярном маршруте может заехать большой и массивный «дом на колесах». Мы решили стать частью эксперимента, и нас определили в попутчики к Павлу Ивановичу. Три дня общительный профессор развлекал нас историями о собственных путешествиях, оставалось только нажимать на кнопку диктофона – и события чужой яркой жизни складывались в готовый сюжет.
РАСКУЛАЧЕННЫЙ
«Сами откуда?» – вопрос, который завязывает, кажется, любой дорожный разговор. «История моей семьи отражает время», – начал Павел Иванович свой рассказ. Шуршали шины, за окном мелькали деревни, сохранившие свои названия со времен Радищева. Мы слушали.
В семье Садчиковых было семеро детей: четверо «старших», трое – Павел из них – «младшие». И те, и другие погодки. А между ними пропасть в шесть лет – годы, когда посадили отца.
Садчиковы с Волги. Под Царицыном тянулись по берегам реки казачьи земли. Казаки сами на земле не работали, сдавали ее в аренду мужикам. Арендовали землю и Садчиковы. А после революции, когда бывшие владельцы не вернулись, земли раздали работникам. Семья была работящая. Обзавелись своим большим хозяйством, быстро выбились в люди. А потом главу семьи, деда, раскулачили. Забрали, как часто было, перед рассветом. Не дав собраться, в нижнем белье отвели в темный сарай. Дед провел рукой по полу – сыро. А когда начало светать, рассмотрел, что ладонь красная: ночью попал рукой в лужу крови – сарай был расстрельный. У деда, Якова Михеевича, была знаменитая на все село тройка лошадей. Холёные скакуны вывозили его из многих передряг. И в том кровавом сарае спасли: Яков пообещал отдать лошадей часовому в обмен на свободу. Соблазн был велик, так что дед был отпущен и бежал. А разнарядка на раскулаченных по району осталась. И тогда вместо Якова взяли его старшего сына, Ивана, отца Павла Ивановича. Отправили Ивана под Архангельск. Было начало зимы, эшелон пригнали в лес: вот вам деревья, вот топоры, рубите себе жилье. Отец ему потом про лагерь рассказывал, вспоминает Павел Иванович: много людей умирало от холода и голода. Умерших складывали по обе стороны у выхода из барака. И весной, когда занесший убитых снег оттаял, зэки шли на работы между двумя длинными штабелями трупов.
Пока отец Павла отбывал срок под Архангельском, дед, чудом избежавший расправы, забился в самую далекую глушь, в какую смог добраться из низовий Волги. Бежал в Казахстан, на Аральское море, в Муйнак. Мать Павла Ивановича с четырьмя детьми после ареста отца выгнали на улицу. Деваться было некуда, перебралась к деду.
Это сейчас Муйнак надежно соединен с сушей, а в конце 1930-х это был остров в Аральском море, где находился небольшой рыбацкий поселок. Более заброшенного места трудно было себе представить. Когда отец вернулся из ссылки, вся семья перебралась в более приспособленный для жизни материковый Аральск.
ГОРОД СРЕДИ ПЕСКОВ
Отца выпустили в 1936 году. Он приехал в Аральск, построил два дома – для деда и себя. А в 1942-м отца мобилизовали. На фронте был недолго – сильно контузило под Харьковом, во время бомбежки завалило землей. В 1943 году Ивана Садчикова комиссовали с астмой. «Нам, детям, странно было, – вспоминает Павел Иванович. – Мы всюду – бегом, а отец через несколько шагов начинал задыхаться». Бывший фронтовик умер в 1953 году, когда Павлу исполнилось 12 лет. Старшие дети к этому времени успели разъехаться. «Так я стал главным мужчиной в доме», – подводит итог своему детству Павел Иванович.
Аральск запомнился Паше удивительным, потому что там было море – только руку протяни. У Аральска море имело несколько заливов. Был залив ближний, был дальний – с вокзалом и морским портом. В море было много рыбы. Потом она паковалась и рассылалась по всему Советскому Союзу. Рыбокомбинат здесь был большой, а сам городок – маленький.
В Аральске было всего две школы. Одна русская, одна казахская – хотя казахов, в отличие от сосланных сюда калмыков, в Аральске тогда было немного. «Там образовался котел культур, и мы, дети, рано начинали понимать, что мир разный, что в нем живут разные люди, с разным отношением к жизни», – рассказывает мой собеседник о своих детских открытиях.
Сразу за домами начиналась пустыня. Из пустыни дул ветер, и тогда в город приходили пески – люди разгребали от него свои дома. Улицы тоже были занесены песком. В городе росли два дерева, и это называлось парком. В Аральске не было пресной воды – она приходила по длинному трубопроводу из Амударьи. Пресная вода была платной – 15 копеек ведро, и идти за ней приходилось далеко, до раздаточной колонки. «В 6 лет я уже таскал оттуда на коромыслах ведра, у нас было большое хозяйство, и пресная вода была нужна всегда», – вспоминает Павел Иванович. Еще воду можно было бесплатно набирать ночью. На местной электростанции стояли танковые двигатели, и для их охлаждения использовали воду. В ней оставалась примесь, но для хозяйства – годилась.
Отец Павла работал на железной дороге, которую ограждали щитами, чтобы не заносило песком. Железная дорога была ниткой в бесконечность: «Она появлялась из ниоткуда, из пустыни, и уходила обратно в пустыню. А мы оставались в забытом богом Аральске. У мальчишек было любимое развлечение: мимо проходили поезда, и мы собирали все, что выкидывали пассажиры, – сигареты, фантики от конфет. Как в «Пикнике на обочине». Составляли из них коллекции. Это напоминало, что где-то существует совсем другой мир – у нас в городе не было ни таких конфет, ни таких сигарет. Очень трудно жили. В многодетной семье все уходило на то, чтобы выжить. Но дыхание огромного, неизвестного и манящего мира я почувствовал именно тогда».
Павел вернулся в Аральск после большого перерыва. Ехал по делам во Фрунзе, поезд шел через Аральск. И у него не получилось проехать мимо. Соседи по уже перезнакомившемуся плацкартному вагону были поражены – зачем? «Это невозможное для жизни место!» Он объяснил: «Иду искать свое детство». Детство было морем, а моря не стало. Оно исчезло, высохло. Остался брошенный порт, бесконечное пустынное пространство и остовы ржавых кораблей, море ушло на десятки километров. «Это непередаваемое ощущение – ты ехал в волшебную страну, а приехал в мертвый город», – вспоминает Павел Иванович.
СИЛА КНИГИ
Отец Павла Ивановича очень не любил Аральск. Должно быть, это место напоминало ему о самом плохом в его жизни. «Всегда хотел, чтобы семья оттуда уехала, – продолжает рассказ Садчиков. – Гиблое место».
В феврале 1953 года семья двинулась к деду на Иссык-Куль, куда тот перебрался к своим младшим сыновьям. Не доехала – осела во Фрунзе. А через два месяца умер отец, но семья осуществила его мечту выбраться из Аральска. Купили дом – четыре стены, из которых можно было сразу выйти на улицу. Купили корову, потому что она помогала выжить, – крестьянский образ жизни был привычен семье. Обросли хозяйством. «Мы никогда не чувствовали себя бедными или ущербными, хоть время было очень трудным. Внутреннее ощущение счастья рождается, когда вокруг тебя все налажено. Ты не голодный, одетый и понимаешь, что сегодня хоть немного, но стало лучше».
Они жили в пригороде Фрунзе, Ворошиловке. Много позже город расширится и поглотит поселок, а раньше Фрунзе кончался у реки, за которой начинались слободы. В Ворошиловке Павел жил, в Лебединовку ходил в среднюю школу. «Меня и сейчас поражает, как в той среде я не стал пить, курить дурь, воровать. Почти половина тех, с кем я рос, не дожили до 40 лет – сели, спились, скурились», – признается Павел Иванович. Свою роль сыграл пример старших братьев, научивших различать, что хорошо, а что плохо. И книги. «Я очень много читал. Городская библиотека была прямо напротив Фрунзенского театра оперы и балета, и я ходил туда как на работу. Читал все подряд».
Он никогда не сомневался, что будет учиться дальше, но после десятого класса вместо института взял и уехал в Карелию. Мечтал увидеть северное сияние. «А если мечтаешь о чем-то, надо это сделать», – уже тогда был убежден Павел Садчиков.
«Помню, в каком-то научном журнале меня поразило описание северного сияния, мне захотелось увидеть его своими собственными глазами», – объясняет Павел Иванович свое решение. И увидел – в избытке. «В Карелии мы работали в две смены, в два часа дня было уже темно, вторая смена начиналась только в пять. Идешь на работу или с работы – небо над тобой полыхает сиянием».
В леспромхозе Павел получил «фантастическую» (его слово!) профессию – крановщика башенного крана: «Мне нравилось это чувство: в твоих руках мощный механизм, люди как букашки внизу бегают, кричат, ты берешь огромные связки леса, грузишь в вагоны. Все должно быть очень точно. Это красиво, будто ты своими руками с легкостью делаешь тяжелую работу».
Потом, когда Павел поcтупил во Фрунзенский политехнический институт, он продолжал работать крановщиком на большой комсомольской стройке и одновременно учился в институте. После его окончания Павла Садчикова забрали в Академию наук Киргизской ССР – в Институт автоматики и телемеханики. А осенью он уехал поступать в аспирантуру Московского авиационного института – на кафедру вычислительной техники.
ЧУВСТВО ДОРОГИ
Но едва ли не более важной частью его жизни, чем учеба, а потом и работа, были путешествия. Покорять пространства он любил на мотоцикле, на котором объездил всю Киргизию и Казахстан. Большие путешествия начались для Павла Садчикова с того, что он в 1967 году стал участником Всесоюзного мотопохода «Знамя Октября», посвященного 50-летию Октябрьской революции. Тогда он проехал все соцстраны Европы и все республики СССР. В нынешнем исчислении – 23 страны. А еще на мотоцикле он отправился в свадебное путешествие на Иссык-Куль. От Москвы до Саратова, потом до Астрахани, вдоль Каспийского моря до Баку, на другой берег до Красноводска, в Туркмению. Дальше – Таджикистан, Узбекистан, Киргизия, потом сделал петлю вокруг Иссык-Куля, в субботу вечером вернулся во Фрунзе, а утром за пятнадцать минут продал на местном рынке мотоцикл и улетел в Москву, успев к первому заседанию кафедры.
В 1971 году он купил машину и увлекся автомобильными путешествиями. Его любимый маршрут – это большой круг по семи республикам Советского Союза. Начинался он из Москвы, через Ленинград уходил в Прибалтику, пересекал Белоруссию, Украину, Молдавию, добирался до Черного моря и через Украину возвращался домой. Отпуск у преподавателя вуза большой, и маршрут по всей европейской части СССР отлично укладывался в два летних месяца. Так он прожил почти целую жизнь, пока однажды не обнаружил, что у него появились деньги, время и свобода для по-настоящему больших путешествий.
В свое первое кругосветное путешествие он отправился, когда ему было 64 года. Купил самую большую карту мира, повесил на стену над кроватью, нарисовал свой будущий маршрут: «Я знал, что обязательно должен проехать по этому пути».
В то время вместо разорившихся государственных журналов в избытке возникали новые издания, пытавшиеся выжить в суровой реальности постсоветского дикого капитализма. Одним из таких новичков был журнал «Путь и водитель», в нем писали только о самостоятельных автомобильных путешествиях. Павел Иванович пришел в редакцию и объяснил, что намерен совершить кругосветное путешествие на автомобиле. Журналисты были удивлены безумными планами российского пенсионера, который в одиночку собирался объехать на машине земной шар. «Опубликуйте объявление, что я ищу попутчика, – попросил Павел Иванович. – Хотя нет! Читатель скажет, что вы верите сумасшедшим. Напишите как есть: пришел пенсионер с безумной идеей, ищет единомышленников. Кому интересно – позвонят». Журнал объявление опубликовал, и попутчики нашлись. Алексей Угрин, его жена и дочь рискнули отправиться в первый этап этого кругосветного путешествия, по Европе. Через Финляндию, Швецию и Норвегию они доехали до самой северной точки Европы – Нордкапа. Через Данию, Германию, Бельгию, Люксембург, Францию, Андорру, Испанию и Португалию добрались до самой западной оконечности Европы, мыса Рока, – маяка на острие пустынной суши, вокруг которого бродили толпы японских туристов.
Казалось, Европа изъезжена вдоль и поперек. «Мой маршрут по Европе был проверкой, смогу ли я вообще совершить это невообразимое по тем временам путешествие», – признается Павел Иванович. На автомобиле Садчикова, купленном специально для этого путешествия, они проехали 28 стран Европы и даже заглянули в Северную Африку, в Марокко. Все, что надо для путешествия, у них было с собой: микроавтобус на семь человек обладал мощным двигателем и 18 вариантами трансформации салона. Хочешь – в машине появляется вторая спальня, хочешь – гостиная, хочешь – столовая, а кухня там есть всегда. «В общем, это был полноформатный дом на колесах. С ним не надо отелей, можно остановиться в самых невероятных местах. И тогда я понял, что моя мечта осуществима», – говорит Павел Иванович.
ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ «ПАРИЖ–ДАККАР»
После Европы Садчиков поехал в Африку. Экспедиция носила красивое название «Русский прорыв». Пять российских автомобилей стартовали прямо с Красной площади. На границе Испании и Марокко ему впервые пришлось по-настоящему столкнуться с чужой культурой и стандартами поведения. «Офицер паспортного контроля, которому мы подарили буклет нашего путешествия, берет его, смотрит и, неожиданно придя в ярость, рвет его на мелкие кусочки, топчет ногами и на наших глазах на этот буклет мочится. Потом говорит: «Вы никуда не поедете, я вам никогда не оформлю визу». Павел Иванович и его спутники в недоумении: «Почему он так поступил?» Таможенник говорит: «На карте вашего маршрута указано государство Западная Сахара. Такого государства нет, есть – Марокко». В итоге российские экипажи продержали на границе четыре часа, и они едва успели присоединиться к гонке «Париж–Даккар», участников которой должны были сопровождать.
Автогонщики потом говорили, что приняли Павла Ивановича и его спутников за мираж: посреди пустыни стоят люди и машут российскими флагами. С даккаровской командой путешественники добрались от Марокко до Камеруна и должны были уйти вдоль экватора в сторону Эфиопии. Но в это время в Судане началась гражданская война, поэтому им пришлось изменить маршрут. В Нигерии российский консул предупредил путешественников: «В пять часов вечера оставайтесь в любом охраняемом отеле. В стране неспокойно». Павлу Ивановичу и его попутчикам довелось самим в этом убедиться. На дорогах – сожженные автомобили, любое поселение встречало их как военная крепость. На въезде в деревню – шлагбаум, стоит человек: «Платите!» Только садится солнце, дорога превращается в место грабежа. Как-то у них украли переводчика, и его пришлось выкупать. В общении с местными жителями путешественники быстро перешли на русский. Неизвестный язык оказался очень удобным при разговоре с вымогателями. «Мани, мани!» – «Да, в Мали были, отличная страна». Мрачный вооруженный человек показывает, что туристы должны ему денег на еду. «Нет, спасибо, мы завтракали», – отвечают находчивые россияне. Что делать с этими бестолковыми, которые говорят на непонятном наречии? И их пропускали.
СТРАЖИ КАКТУСОВ
А вот в Америке было куда опаснее, признается мой собеседник. Третий, американский этап его кругосветки сначала в точности повторял маршрут, описанный Ильфом и Петровым в «Одноэтажной Америке»: они объехали страну вдоль всех ее границ. Все шло по плану, пока экстравагантный российский пенсионер не попробовал свернуть в Мексику. «Очень хотел туда попасть, – признается собеседник. – Американские пограничники пропускают в Мексику белого человека не глядя: «Ты белый на машине с американскими номерами, тебе открыт весь мир, а что с тобой будет, твоя проблема». Мексиканские пограничники расшаркиваются: ты будешь тратить деньги на их территории. Поэтому трудностей с въездом в страну у меня не предвиделось».
Однако они возникли: ближайшим пропускным пунктом от Лас-Вегаса, в который из любопытства заехал Павел Иванович, был Ногалес. Узнав о решении Садчикова пересечь именно там мексиканскую границу, знакомые американцы назвали его crazy Russian. Ногалес – самое опасное место, где нет никакой власти, объясняли ему. По обе стороны от границы расстилается пустыня Атакама. Там на 400 миль ничего не растет, кроме кактусов. И никакой работы тоже нет. В этой части Мексики человек, который на шесть детей имеет 300 долларов в год, считается богатым. «Мои американские приятели были убеждены, что меня пристрелят, – продолжает рассказ Павел Иванович. – Я честно попытался пересечь границу в Сан-Диего, но мне сказали: «Ваша виза оформлена на въезд через Ногалес». Что еще оставалось делать? Он продолжил кругосветку через Ногалес.
Что такое Ногалес? Через реку, которая разделяет Соединенные Штаты и Мексику, идет пограничный мост, по пустыне тянется трансамериканская трасса – асфальтированное шоссе, которое насквозь простреливает континент, соединяя Северную, Центральную и Южную Америку. По ней Садчиков и поехал. «Трасса – две полосы в одну сторону, две – в другую. Миль через 200 посередине полосы в одну сторону стоит бочка, в ней что-то горит. Посередине полосы в другую сторону стоит человек с автоматом. На обочине в шалаше под кактусом сидят еще двое. Вооруженный человек делает пару выстрелов вверх и направляет автомат на меня. Я поднимаю руки. С двух сторон ко мне подбегают два человека, открывают двери, хватают все, что видят, и бросают в свой ржавый пикап. Работают молча», – рассказывает Павел Иванович. Спасло его, что среди документов была карточка прессы. Грабители переговариваются, забирают все, что было: карточки, документы, вещи, какие-то рекламные проспекты, путеводители, запрыгивают в пикап и уезжают. Но его не трогают, рассуждая: «Если пресса, значит, его где-то ждут. И если он не приедет в пункт назначения, полицейские перетряхнут всю пустыню». «И вот я сижу, полностью обобранный, посреди пустыни. Вокруг кактусы. Радуюсь, что под одним из них меня не закопали. Что делать? Двинешься дальше – следующий кордон с автоматами на дороге совсем обидится, что нечего взять. Развернулся и поехал обратно». – Его первое посещение Мексики оказалось неудачным, признается Павел Иванович.
В следующий раз Мексика преподала ему важный жизненный урок. Он познакомился с молодым музыкантом из России, путешествующим по Южной Америке. Тот добрался в Мексику через Колумбию, остался без денег и решил взяться за гитару, чтобы заработать на жизнь. Павел Иванович отговаривал его: «Мексика – бедная страна, тебе никто не подаст». Его спутник все же решил попробовать. Одновременно играть и носить в руке шапку для денег не получалось, поэтому он попросил Садчикова помочь. Так профессор московского вуза превратился в помощника бродячего музыканта. «Мы входим в метро. Я знаю, что мексиканцы очень бедный народ, а в метро ездят совсем бедные. Мой спутник начинает играть, я со своей ковбойской шляпой обхожу вагон. И мексиканцы нам подавали! Они точно знали, что перед ними – гринго, которых они ненавидят, потому что гринго отняли у них половину Мексики. А они подают! Это был для меня важный социальный эксперимент: люди – добрые!» – описывает свои чувства Павел Иванович.
ПОРЦИЯ АДРЕНАЛИНА
Книга Павла Ивановича «Как путешествовать на автомобиле вокруг света» кончается вопросом: «А зачем?» Зачем мы вообще путешествуем? Миллионы людей не выезжают дальше собственного дома и счастливы. А у кого-то есть мечта увидеть Антарктиду, и он годами будет готовить это путешествие. «Я люблю дороги вне стандартных маршрутов, – признается Садчиков. – Потому что они превращают путешествие в непрерывное приключение, цепь нестандартных ситуаций, трудных задач, которые тебе предстоит решить. Ты должен быть готов к чему угодно. Но ведь эту порцию адреналина, этот риск ты и просил у судьбы».