«Мы – русские немцы. Прошло много лет, мы взяли много и от русской культуры, и от немецкой. Это и называется – русско-немецкая культура. Русских немцев больше всего здесь, в Сибири. В Алтайском крае 51 тысяча немцев, у нас в Омской области – 50 тысяч. Здесь немцы до сих пор живут компактно, здесь были основаны немецкие колонии, в деревнях и селах говорили по-немецки. С этим мы выросли, мы себя ощущаем немцами. Мы следуем немецким традициям, у нас немецкий уклад, быт, кухня, жилища, праздники. И сам язык как объединяющее начало. Мы до сих пор себя считаем немцами. Русскими немцами».
Текст: Зинаида Курбатова, фото: Геннадий Карнеев
С заслуженным учителем России Елизаветой Егоровной Граф мы разговариваем в Русско-немецком доме в Омске. Пять лет назад он обосновался на двух этажах небольшого особнячка в центре города. Каждый день сюда приходят дети. Ребята учат литературный немецкий язык как иностранный, ведь в их семьях говорят по-русски. Есть тут молодежный и дискуссионный клубы. Есть межвузовский центр, сотрудничающий с тремя институтами в ФРГ. На стенах висят портреты людей, составивших славу России, для перечисления их имен не хватит страницы.
Елизавета Граф возглавляет Русско-немецкий дом, ее стараниями до эпохи коронавируса из Германии приезжали филологи, историки, этнографы. Путешествовали по Омской области. Бывали в деревнях, где живут потомки немцев, удивлялись укладу.
Елизавета Егоровна окончила немецкое отделение филфака Омского педагогического института, училась у профессора Гуго Гуговича Едига, занималась диалектами. В омских деревнях, как правило, разговаривают на Plattdeutsch – диалектах, распространенных на севере Германии. Чуть реже встречаются баварский и гессенский диалекты.
В советских школах немецкий язык как родной стали преподавать только в 1960-х годах. В Омской области было 28 школ, где по специальным учебникам велись такие занятия. Дети изучали шедевры немецкой литературы, читали в подлиннике «Фауста». Единственное но: те советские учебники были очень политизированы. Это была эпоха Брежнева, СССР дружил с ГДР, но русских немцев – своих сограждан – по-прежнему как будто опасались. Новые учебники по родному немецкому появились в 1990-х, причем в их создании Елизавета Граф принимала активное участие.
ЕКАТЕРИНИНСКИЕ НЕМЦЫ
Немцы приезжали в нашу страну и при Петре I, и раньше. Это были купцы, ученые, лекари, ремесленники. В декабре 1762 года Екатерина Великая издает манифест «О позволении иностранцам селиться в России и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу». В июле 1763-го выходит еще один указ – «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают и о дарованных им правах». Отныне иностранцы могли селиться в любой местности. При этом в городах их освобождали от налогов на пять лет, в деревнях – на тридцать лет. Были и другие привлекательные привилегии. Оба манифеста были переведены на разные языки и публиковались в зарубежных газетах. Российские власти организовали даже устную агитацию, учредив должности комиссаров, которые в разных городах Европы проводили набор и отправку в Россию колонистов.
Пригласили всех иностранцев, а поехали в основном немцы. Священная Римская империя германской нации почти развалилась и клонилась к неминуемому концу. Бесконечные внешние и внутренние войны разоряли население, германские земли были раздроблены, переживали политический и экономический кризис. Екатерина Великая – урожденная София-Августа-Фредерика, принцесса Ангальт-Цербстская – была прекрасно осведомлена об этих проблемах. Например, в своих манифестах она обещала переселенцам освобождение от воинской повинности – и в Россию массово поехали меннониты (меннонитство – одна из протестантских деноминаций, названа по имени основателя – Менно Симонса. – Прим. авт.), являющиеся принципиальными пацифистами.
Особенно много переселенцев осело на Волге. В 1769 году перепись колонистов установила, что в 105 поселениях на этой реке живут 6,5 тысячи немцев.
Вторая мощная волна переселения немцев произошла уже внутри страны в конце XIX – начале XX века. На юге и в Поволжье земли уже не хватало, и тогда пришлось ехать в Сибирь и на Алтай.
ОТВОЕВАТЬ ЗЕМЛЮ У ТАЙГИ
В Русско-немецком доме нам рекомендовали поехать в село Литковка Тарского района Омской области: как нам объяснили, она наиболее «характерная», чисто немецкая по своему устройству. Российские журналисты пока не проявляли к ней интереса, а вот немецкие телевизионщики сняли о Литковке целый фильм.
От Омска до Литковки 500 километров. Сначала мы ехали по неплохому шоссе, пообедали в райцентре Тара. Здесь нам с гордостью показали самый северный театр области, названный в честь уроженца этих мест – народного артиста Михаила Ульянова.
После Тары началась грунтовая дорога, которую осенью и зимой размывает дождями. Вокруг – тайга и несметное количество комаров, на которых не действуют никакие средства. Не меньше и белых бабочек, которых я сначала приняла за капустниц. Оказалось, это сибирский шелкопряд, гусеницы которого питаются хвоей.
В Литковке поразили крепко срубленные дома, поставленные вдоль улиц словно по линейке. Нет тут ни сараев-развалюх, ни подгнивших заборов. За деревней – небольшая каменная кирха, построенная в 1990-х, вокруг которой двумя ровными рядами высажены ели. Все названия улиц, все надписи на зданиях администрации, детского сада, школы – на немецком языке. Земледелием здесь заниматься сложно, так что жители сосредоточились на разведении коров мясной породы.
Еще в Омске нам рассказали про легендарного человека – Василия Пуца. Он и председатель СПК «Литковский», и пастор, и фермер. У Василия Гербертовича нет ни минуты свободного времени. В аккуратном коричневом костюме Пуц похож на образцового директора колхоза из советских фильмов 1950-х годов. У него крупные черты лица, высокий лоб, большие, огрубевшие руки крестьянина. За деревней пасется тучное стадо. Именно стараниями Василия Пуца оно не сократилось с советских времен, хотя сегодня в хозяйстве в четыре раза меньше работников.
«Наши предки не меннониты, а лютеране, – рассказывает Василий Гербертович. – Почему они решили именно здесь осваивать земли в начале ХХ века – неизвестно. Скорее всего, эти 15 гектаров им выделили. Землю они отвоевывали у тайги, это был колоссальный труд. Надо было срубить деревья, выкорчевать корни. На следующий год опять корчевать остатки корней. Рубили и корчевали вручную. С собой они привезли семена клевера, в документах об этом упоминается. Земледелия тут нет, почвы – красная глина. Даже современную технику на этих полях применять непросто».
Литковка была основана в 1899 году, долгое время была чисто немецким селом. В 1990-е многие отсюда уехали в Германию. Сейчас в деревне живут 500 человек, 30 семей – немецкие. В отличие от многочисленных деревень средней полосы здесь много детей. Школа работает и летом, как оздоровительный лагерь. Всюду у домов, заборов и магазинов стоят велосипеды – основной вид транспорта в Литковке.
СПЕЦПЕРЕСЕЛЕНЦЫ
В России отношение к русским немцам менялось неоднократно.
4 августа 1914 года, после начала Первой мировой войны, которую в империи называли «германской», разъяренная толпа громила немецкое посольство на Исаакиевской площади Петербурга. С крыши сбили статуи коней и тевтонов и сбросили их в Мойку. Громили немецкие лавки. Петербург переименовали в Петроград, дошло до того, что предлагали запретить слово «бутерброд», заменив его на английское «сэндвич». И это в столице, где почти весь Васильевский остров был немецким, где всюду кирхи, магазинчики с форточками-васисдасами, Смоленское лютеранское кладбище. В декабре 1914-го закрыли все немецкие газеты и учреждения. Затем немцам запретили покупать недвижимость...
После революции отношение к немцам меняется. В 1923 году образована Автономная ССР Немцев Поволжья. С середины 1930-х отношения с Германией становятся все более прохладными, многие понимают, что война неизбежна. Перед войной отец моего коллеги, ленинградец, впервые получал паспорт. Он спросил: что написать в графе «национальность» – русский или немец? Ведь он наполовину немец. Умная паспортистка ответила: «Мальчик, пиши «русский».
28 августа 1941 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Одновременно ликвидировали Автономную немецкую республику. Депортация была стремительной. Затем выселили немцев и из городов европейской части России. Так называемых спецпереселенцев погрузили в теплушки и отправили в Северный Казахстан и Сибирь. Народная артистка Алиса Фрейндлих, немка по отцу, вспоминала, что ее семья уже пережила самые страшные месяцы ленинградской блокады, когда бабушку Шарлотту выселили в Сибирь. По дороге она умерла…
В Литковке живет 85-летняя Эрна Генриховна Вальтер, урожденная Руфф. Ее отец был инженером, в семье было семеро детей, жили они в Саратове. В конце августа 1941-го отца забрали в трудармию, мама Ева Андреевна с детьми вынуждена была отправиться в Омскую область. Немцев расселяли в русские деревни, тщательно следили, чтобы спецпереселенцы не попали в немецкие села. «Как нас выселили? Что мама успела собрать, то и взяли с собой. Чемодан да детей в охапку, – вспоминает Эрна Генриховна. – Сменили несколько сел – Егоровка, Романовка. Не сразу удалось осесть в Литковке. Мама работала в колхозе. Сушила картошку для фронта – такие небольшие картофельные палочки. Как к нам относились? Так война же, которую немцы начали! Звали фашистами, фрицами. Мы всего натерпелись. Надо было выжить, мы даже траву ели. Мама была рукодельница, вязала. Вышивала по ночам. Иногда удавалось ее рукоделие обменять на еду».
Эрна Генриховна всю жизнь трудилась в колхозе, пережила мужа и детей. Сейчас живет одна. В доме царит порядок, кровати застелены белоснежным бельем с вышивкой ришелье, наволочки взбитых подушек накрахмалены. Как все немцы, Эрна Генриховна аккуратна и трудолюбива, хозяйство ведет сама. На почетном месте в доме – старинная, напечатанная готическим шрифтом Библия. Каждое утро Эрны Генриховны начинается с молитвы.
ИВАН ГИЛЬДЕБРАНДТ
Село Солнцевка (Тигервейде) Исилькульского района находится недалеко от Омска. Оно тоже когда-то было полностью немецким, его в начале ХХ века основали меннониты. В 1970-х здесь даже удалось возвести молельный дом – случай беспрецедентный. По вечерам в нем собирается хор и оркестр – гордость всей Омской области. Поют песни религиозного содержания на немецком и русском. В оркестре все музыканты непрофессиональные, но играют очень слаженно, с чувством. Интересно, что среди хористов и музыкантов почти половина – мужчины. Это удивительно: в российских деревнях в ансамблях при Домах культуры обычно сплошь пожилые женщины. Перед репетицией молятся, дирижер Андрей Зименс произносит речь. В тот день, когда мы побывали на репетиции, он говорил о пережитом предками голоде и сакральности хлеба.
В село нас привез Гергард Гильдебрандт. По дороге он разговаривал по телефону то с женой, то с кем-то из детей. По-немецки. Это производило впечатление. Гергард рассказал, что осенью, когда в селе забивают скот, устраивают большой праздник урожая и делают вкусные домашние колбаски. На вопрос, любят ли в селе пиво, он ответил отрицательно.
Наш провожатый предложил нам поговорить с его 80-летним отцом – Иваном Гильдебрандтом. Мы прошли в аккуратную прихожую, где на деревянном диване, выкрашенном голубой краской, сидел высокий пожилой человек с серыми глазами.
«От Петропавловска в Казахстане до станции Татарская в Новосибирской области по обе стороны железной дороги идут деревни, и все они были раньше немецкими, – рассказывает Иван Гильдебрандт. – В Омске до революции и губернатор был немец, немцы вообще много хорошего сделали. У деда моего была мельница, и его, когда началось раскулачивание, забрали. Так рабочие ходили просить за него, потому что он был справедливый и честный. Платил хорошее жалованье, никого не обижал. Звали его Абрам Гильдебрандт. Статус семьи врага народа мы хорошо ощутили, когда отца забрали. Мы были без прав, переехали в Солнцевку. Во время войны нас страшно обзывали. И была такая история: сюда привезли эвакуированных из блокадного Ленинграда детей. Эти дети были сиротами из-за фашистов, но ведь не все немцы были фашистами. Кто тогда разбирался? Вот они нас фашистами и называли. И разве я могу их осудить? Ни в коем случае. У меня образование всего шесть классов, потом я начал в колхозе работать. Немецких парней тогда почти не брали в Красную армию, брали только в трудармию, стройбат. Лес валить, дороги строить. А после 1955 года немецких парней стали уже брать в Советскую армию на срочную службу. И я попал в авиацию, вот этим я очень гордился. Служил я в Киеве и начальнику части помогал с немецким языком – он собирался в академию поступать. Так он меня даже называл «сынком». Я говорю по-немецки, менталитет у меня немецкий. Но я прочитал Библию на русском и стал по клубам ездить и рассказывать русским о Боге. Если бы я русских не любил, я бы разве стал так делать? Меня воспитали так: ни на кого не имей обиду, мы все ходим под Богом – и русские, и немцы, и верующие, и неверующие».
ОРДНУНГ
В Солнцевке живет семья Кетлер. У Виктора и Мелиты пятеро детей. Виктор имеет свое дело – лесопилку. Добротный дом и, конечно, летняя кухня. Сад, огород, в саду – качели для детей и даже небольшой бассейн под крышей. Чуть поодаль пасутся козы. Старшая дочь, Алена, вышла замуж, остальные дети пока живут с родителями. Чистота в доме невероятная, нигде ни соринки. В гостиной – кадки с роскошными домашними цветами.
У каждого из детей свои обязанности. 14-летний Тимофей ухаживает за козами, Марк, Полина и Илья помогают маме по хозяйству. Завтрак, обед и ужин здесь строго по часам, минута в минуту. Ни Виктор, ни его гости никогда не притрагиваются к алкоголю.
Стройная румяная Мелита готовит традиционное немецкое блюдо – штрули. В большую сковородку кладет нарезанную картошку, лук, мясной фарш, наливает бульон. Сверху – что-то вроде свернутых трубочек из дрожжевого теста. Сорок минут на слабом огне – и сытное крестьянское блюдо готово. Но вообще-то летом Кетлеры предпочитают холодный фруктовый суп – сухофрукты варят и в охлажденный отвар кладут клецки из теста. Перед трапезой Виктор произносит молитву.
Предки Виктора – меннониты, перебравшиеся сначала из Пруссии в Кичкас на Украине, затем уже в Сибирь. В этой семье понимаешь, что такое немецкий орднунг: это не просто порядок, это – мировоззрение. «Для меня орднунг – это семья, – говорит Виктор. – Это когда есть и мама, и папа, и дети. Когда есть дом – для меня это орднунг. Когда все на своих местах и все знают свои занятия. Это семейный орднунг. Но может быть орднунг и в основе общества, принципы те же».
РОМАНТИЧЕСКИЕ ДУШИ ПРЕДКОВ
В конце 1980-х, когда стало понятно, что возродить Республику немцев Поволжья не получится, на Алтае и в Омской области решили образовать немецкие национальные районы. В Омской области на референдуме 1991 года за создание Азовского немецкого национального района проголосовало большинство местных жителей.
Павел Эвертович Эккерт – строгий человек, мастер спорта, бывший учитель физкультуры, некоторое время был главой села Цветнополье в Азовском немецком национальном районе. Он, его брат и племянник – фанатичные поклонники русской лапты. Их команда участвует во всероссийских соревнованиях, занимает первые места.
«Блюменфельд, сейчас это Цветнополье, – первое поселение, основанное здесь немцами в 1904 году, – рассказывает Павел Эвертович. – Рядом села называются «Розенталь», «Зильберфельд», то есть «Сереброполье». Я всегда говорю: какие романтические души имели наши предки! В Цветнополье было два колхоза – немецкий и эстонский. Эстонцы сюда попали так же, как немцы: переехали в начале ХХ века в поисках лучшей жизни. В соседней Александровке одни немцы жили, так там стали уже на троюродных сестрах жениться. Это беда немецких поселений. А у нас миграция, смешение кровей – поэтому люди тут в Цветнополье такие симпатичные. А что касается моих ближайших предков... Мой отец и бабушка были под спецкомендатурой. А оба моих деда во время войны попали в трудармию. Это фактически был ГУЛАГ, оба не вернулись. Поэтому нас с братьями воспитывали бабушки».
ТИХАЯ РЕАБИЛИТАЦИЯ
В 1954 году в качестве спецпоселенцев на учете состояли 1 251 803 русских немца. Снятие ограничений для этих людей происходило постепенно. Сначала они коснулись детей «кулаков». Затем – членов КПСС и их семей, после – участников войны и награжденных. Выселенные и репатриированные были формально освобождены, но в родные места вернуться они не могли, в отличие от некоторых других народов СССР, которые получили так называемую территориальную реабилитацию.
В 1964-м – в год празднования 200-летия переезда в Россию первых колонистов – российские немцы написали письмо в ЦК КПСС с просьбой восстановить АССР Немцев Поволжья. В итоге было принято решение отменить указ 1941 года и признать трудовые заслуги немцев. Однако вернуться в Поволжье никому не удалось.
Реабилитацию немцев принято называть «тихой». В брежневское время рассматривали возможность создания АССР немцев в Казахстане. Но и этого не произошло.
Только в 1970-х немцам стала доступна учеба в престижных вузах, военная и административная карьера. Только в 1992 году ветеранам трудармии вручили награды за доблестный труд во время войны. В 1991-м стали реабилитировать граждан индивидуально – в связи с обращениями. Несмотря на все эти меры, поток эмигрантов в Германию возрастал: с 1986 по 2005 год в ФРГ из России, с Украины, из Казахстана и Узбекистана переехали 2,5 миллиона человек.
СВОЯ ЗЕМЛЯ И ГОЛУБИ
Анжела и Виктор Лихтенвальд живут в селе Александровка Азовского немецкого национального района. Даже на фоне аккуратных домов соседей их дом и летняя кухня выделяются. Ярко-синие крыши, белые стены, флюгеры. Невероятно ухоженный сад, где в траве среди цветов расставлены фигурки сказочных гномов.
После распада СССР семья Лихтенвальд, как и многие другие, продав все в Сибири, уехала в Германию. Жили в Гамбурге, работали завхозами в школе. Сложностей с языком не было, они и до этого дома говорили по-немецки. 23 года они прожили в Гамбурге, деньги откладывали и наконец решили вернуться обратно в Сибирь. Виктор всегда хотел иметь свой дом, свое хозяйство, ферму, а в Германии это было невозможно. Они с Анжелой могли претендовать только на положение наемных работников.
Вернулись втроем – с сыном. Дочка осталась в Гамбурге, работает сиделкой. Сейчас у Лихтенвальдов своя ферма. Коровы. Кроме того, они выкупили и привели в порядок старое заброшенное здание школы. Мечтают развивать экологический туризм. А у Виктора рядом с домом голубятня, где воркуют любимые омские форменные и узбекские двухчубые.
ПОСЛЕДНИЙ ШВАНКИСТ
Адольф Адамович Вальтер родился в Казахстане, куда были высланы из Поволжья его родители. До пятого класса не знал ни одного слова по-русски – разговаривал на верхнегессенском диалекте и на казахском языке. Пытался поступать на юридический, но на экзамене его «завалили», не скрывая, что мешает зачислению национальность.
Адольф Адамович трудолюбивый и терпеливый, как все немцы. Не взяли в институт – поступил в медицинский техникум. В 1990-х переехал в Германию, но через два с половиной года вернулся.
Сейчас Адольф Адамович живет с супругой в селе Маргенау. Деятельный и невероятно общительный, он давно стал местной знаменитостью. Вальтер сочиняет и рассказывает шванки – немецкие юмористические истории. Этому он научился у отца. Когда-то такое искусство пользовалось популярностью. Немецкие мужчины приходили в гости, бросали на пол фуфайки, ложились, и шванкист начинал всех веселить. Темы брались из жизни: жадный сосед, неверный супруг, сварливая жена... Адольф Адамович рассказал нам историю про глуповатую Барбару, которую вызвали в суд как свидетельницу, но она на все вопросы судьи с упоением рассказывает про себя. Адольф Вальтер участвует в фестивалях, говорит, что многие омичи понимают шванки без перевода: «Немцы в Германию уезжают, нас здесь все меньше остается, язык умирает. Но я – оптимист: пока в России живут хотя бы два немца – и немецкий будет жить».