Как только двери подъезда за ней закрылись и раздался шум отъезжающей машины, душевные силы оставили Ольгу. Зайдя в лифт и нажав заветную кнопку, Ольга разревелась.
Дверь квартиры распахнулась после третьего тревожного звонка. Не переставая громко рыдать, она вошла в прихожую и опустилась на пол. Трясущимися руками Вера закрыла дверь на замок и опустилась на колени рядом с подругой. Впервые видя подругу в таком состоянии, Вера обеспокоилась не на шутку. Первая мысль была о нападении, но она быстро отлетела, после того, как Вера внимательно оглядела Ольгу. Шуба застегнута на все пуговицы, украшения и сумочка на месте. С трудом, подняв и поставив на ноги все еще рыдающую Ольгу, она помогла ей раздеться и проводила на кухню. На стол, напротив Ольги, она поставила упаковку бумажных салфеток и включила чайник.
- Всё. Всё хорошо. Успокойся, пожалуйста. И расскажи, что случилось. – Присев рядом, она положила Ольгину голову на свое плечо, и стала поглаживать ее по спине, утешая как маленького ребенка. – Ты сегодня собиралась ужинать с Сосновским. Была такая веселая. Что случилось? Он тебя обидел?
Ольга, в последний раз всхлипнув, отстранилась от Верочки и потянулась за салфетками. Высморкавшись, она вытерла лицо и окончательно размазала тушь по лицу. Но это ее меньше всего сейчас волновало.
- Сегодня я, наконец, поняла, какую ошибку совершила. Какая же я дура!
- Ничего не понимаю. Расскажи же все толком. Что произошло? Ты собиралась к семи на ужин с Сосновским, обсудить его предложение. Сейчас почти девять. Что же произошло за эти два часа? Какую ошибку ты совершила? Да расскажи ты, наконец, и тебе станет легче.
Закипел чайник. Пока Вера разливала по чашкам чай, Ольга окончательно успокоилась и начала свой рассказ.
- Все было замечательно. В семь я приехала в ресторан. Сосновский выбрал «Русскую сказку». С этого все и началось. Помнишь, как мы отмечали в нем конец съемок и Новый год? – Вера кивнула. – Я с тех пор там ни разу не была, а как вошла, сразу нахлынули воспоминания. Только в себя пришла, как невесть откуда появился Левандовский со своей подругой. И как назло занял столик напротив. Знаешь, а он ничуть не изменился. Я это сразу поняла. Почувствовала.
- Ты говорила с ним?
- Где там, он меня и не заметил. Был увлечен разговором со своей спутницей. А потом я поменялась местами с Владимиром, чтоб не видеть его. Боялась, что если еще секунду его буду видеть, то обязательно подойду. А это ни к чему. Былого не вернешь. Да и Владимиру ни к чему знать о наших отношениях. Он человек проницательный, сразу же бы обо всем догадался, стал бы задавать вопросы. Мы поужинали, обсудили все вопросы. Кстати, там в сумочке, документы, их нужно посмотреть. Я их даже не читала.
- Ты предупредила Сосновского, что все дела веду я?
- Да, и он очень удивился. Хотя не знаю чему. Подвез меня до твоего подъезда и уехал.
- Тогда почему ты плакала? Неужели встреча с Левандовским на тебя так подействовала? Раньше ты не была такой сентиментальной.
- Я раньше вообще была никакой. Увидела его сегодня, и сердце защемило. Такой милый и родной. Те же глаза и губы, та же ямочка на подбородке, улыбка, жесты, все такое знакомое и до боли родное. И тут до меня дошло, что я потеряла.
- Неужели? Раньше ты говорила, что он такой же, как и другие. И когда же он для тебя стал таким особенным?
- Он всегда был для меня таким, только я боялась в этом признаться. Даже себе самой. Считала это противоестественным, грехом. Боролась как Дон Кихот с ветряными мельницами. А увидела его сегодня с этой девочкой и все поняла. Меня такая обида захлестнула, что он не со мной, что он не мне улыбается, не мою руку держит в своей руке.
- Это ревность, Олечка. Говорят, она как индикатор, если есть, значит любишь.
- Раньше я бы в это не поверила. Еще и посмеялась бы. Думала, что такого не бывает. Мое увлечение мужем даже рядом стоять с этим не может. Сидела в ресторане, ужинала, беседовала, а сама ждала, что он подойдет и просто поздоровается. Но этого не произошло. А вышла из ресторана, его машину увидела и силы мои иссякли. Я поэтому и домой не поехала.
- Понятно. Имеем – не ценим, потеряем – плачем. Я вообще-то думала, что ты раньше одумаешься. Но тебе понадобилось больше времени, чем я ожидала. И что ты теперь намерена делать?
- Жить дальше. Что было не вернешь. Не могу же я бросится к нему на шею и просить вернутся? Я все еще замужем, хоть и относительно свободна. У него другая. И я не буду вмешиваться. Видно это судьба. Вечный треугольник.
- А если попробовать встретиться и все обсудить? Она ему еще не жена, да и к тебе он возможно еще не остыл. Кто знает, сможет еще все поправимо?
- Нет, Верочка. Пусть все остается, как есть. А там будет видно. И все на этом. Я переночую у тебя сегодня? Не хочу возвращаться домой. Позвоню Анне Григорьевне, сообщу, чтоб не волновалась.
- Оставайся. И мне спокойней. С утра посмотрим вместе бумаги, а там видно будет.