-Тебе нравится быть свободным?
Я смотрела, как Хозяин Обратного склона поправляет дрова в камине. Он делал это по-особенному, будто вел с пламенем немой разговор, разговор, понятный лишь им двоим.
-Свободным? – он повернулся ко мне. – Что ты имеешь в виду?
-Отсутствие ответственности, - не задумываясь ответила я, - а такое возможно лишь при абсолютном одиночестве.
Хозяин Обратного склона внимательно посмотрел на меня, и я почувствовала, что ничего не понимаю в этой жизни.
***
Давным-давно, когда трава была зеленее, небо – прозрачнее, а солнце так же равнодушно, как и сейчас, летал над этой травой, в этом небе и под этим солнцем Воздушный змей. Управляемый ветром и опытной рукой он был подобен беззаботным птицам, расправляющим свои крылья - симметричные кляксы - на блестящем атласе длинных задранных юбок парусников-облаков. Всё лето Воздушный змей носился со стрижами и ласточками и чувствовал себя счастливым и свободным. Он бросал вызов грозовым тучам и с мальчишеским свистом скатывался по радуге после шумного беспокойного ливня; он смеялся со звездами-колокольчиками, рассыпанными по ночному небу, и вел философские беседы с хитроумным, изогнутым в вопросительный знак месяцем. И не было у него иных печалей как только безветренные серые сумерки.
Наступила осень. Вчерашние подружки ласточки засобирались туда, где не бывает снегов и вьюг. Воздушный змей с любопытством наблюдал за их суетой и радостным возбуждением от предстоящего дальнего перелета.
-Летим с нами, - как-то предложила ему одна из птиц, - мы умеем летать, а значит, мы свободны. Нам даны крылья, а значит, мы можем отправиться куда вздумается. Мы вольны преследовать ветер и обгонять ход времени. Мы открываем новые земли и никогда не знаем скуки. Летим, летим с нами!
-Глупая, - остановила её старшая подруга, - он же на привязи, погляди! Он не может лететь с нами. Его удел – веревка и это поле. Он всю жизнь будет видеть только это небо. Он всю жизнь будет знать только эту землю. Его свобода условна.
Всю ночь Воздушный змей не мог заснуть. В голове звучали слова: «его свобода условна». Раньше он никогда не задумывался над этим – он летал и наслаждался полетом, а теперь вдруг понял: это условная свобода. Ему захотелось порвать нить, улететь куда глаза глядят, лишь бы перестать быть привязанным к этому полю, к этому небу.
«Улететь, - шептал он в темноте, - улететь и стать абсолютно свободным».
Следующий день выдался солнечным и теплым. Такие дни случаются осенью как прощальный привет исчезнувшего за горизонтом лета. Воздушный змей сгорал от нетерпения: сегодня, сегодня - или никогда. Он трепетал, когда опытная рука запускала его в небо, осмысленно ловил поток ветра, поднявшись высоко над землей, и по-особому щурился от догорающего холодного солнца.
-Пап, а теперь я, - услышал он голос снизу.
Это был сигнал! Вот сейчас опытная рука начнет передавать леер в слабые детские руки, вот сейчас можно будет резко дернуть и освободиться. И минутой позже, почувствовав, что натяжение ослабло, Воздушный змей сделал рывок.
-Папа!
Несколько секунд он плавно парил в обволакивающем потоке - «Свобода! Вот она – свобода!», - но потом вдруг наткнулся на невидимую стену и стал стремительно падать. Последнее, что запечатлел его разум, было желтое поле. Потом последовал удар.
***
Я вздрогнула и открыла глаза. За столом, при тусклом свете одинокой догорающей свечи сидел Снеж. Перед ним были разложены легкие бамбуковые рейки, старые газеты, разноцветные ленточки, клей и катушка прозрачной лески. Он мастерил Воздушного змея.
Вторая сказка Снежа. Охота на Короля