Сергей Медведев, профессор Свободного Университета.
Как говорил Черчилль, если хотите перессорить русских, дайте им Нобелевскую премию.
И в самом деле, всякий раз присуждение Нобеля по литературе или Премии мира — будь то Пастернак или Солженицын, Сахаров или Горбачев — вызывало в нашем отечестве не столько гордость, сколько раскол, скандал и обвинения Запада в ангажированности. И это говорит не столько о литературных или политических пристрастиях Запада, сколько о родовых болезнях российского общества: недоверии, склонности к конспирологии и неспособности к гражданской солидарности.
На сей раз общество расколола Нобелевская Премия мира Дмитрию Муратову — ее, похоже, не ожидал никто, включая самого лауреата, и для части общества, второй год напряженно ожидавшего премии герою оппозиции Алексею Навальному, это стало холодным душем. Разочарование обернулось градом несправедливых упреков в адрес «Новой газеты», которую обвиняли в коллаборационизме и лоялизме, в адрес Запада, который клеймили за «шредеризацию» и потакание Кремлю, и даже выдвинута была теория заговора, согласно которой произошла «сдача» Навального в обмен на снижение «Газпромом» рекордных цен на газ. Разразилась война в соцсетях, со взаимными оскорблениями, френдоцидом и банами в лучших традициях российского сетевого скандала.
И все это — вместо, казалось бы, законной гордости за то, что премию получило самое стойкое оппозиционное СМИ, причем в 15-ю годовщину убийства Анны Политковской, одного из шести убитых журналистов газеты; что отмечена газета, поднимавшая самые опасные в современной России темы — коррупция, полицейское насилие, Чечня, войны России за рубежом. Однако в условиях полного разгрома оппозиции и общественной фрустрации эта заслуженная премия стала заложником политического антагонизма.
Два урока можно вынести из этой премии. Первый — что ее дают не личностям, а явлениям, за которыми стоят значимые для всего мира проблемы: в данном случае, это свобода слова и стоящая за нее бесстрашная классическая «бумажная» журналистика. Как заметил Демьян Кудрявцев, оппозиционные политики получают Нобелевскую премию, лишь придя к власти и сохранив гражданский мир: ни Мандела, ни Арафат не получали ее, будучи борцами, но лишь через долгий путь национального примирения — и лишь на пару со своими оппонентами Де Клерком, Рабином и Пересом.
Второй урок — «заграница нам не поможет», Запад (в той мере, в которой его представляет Нобелевский комитет) не может и не будет помогать в политической борьбе российской оппозиции. На 22-м году путинского правления Россия окончательно переведена в список авторитарных диктатур, каким в мире несть числа, и Запад переходит от политики активного вмешательства (каким было бы вручение премии) к политике принятия, адаптации и ограничения ущерба.
Эта новость, казалось бы, должна радовать Кремль — днем 7 октября, наверное, многие там облегченно выдохнули: удалось избежать пиар-катастрофы, вручения Навальному Премии мира (и бонусом перессорить российскую либеральную тусовку, противопоставив политика «Новой газете»). Но эта радость эфемерна, как вымышлена оппозиция Навальный или «Новая» — на самом деле оба они работают на одно и то же дело, расшатывая режим, разоблачая его преступления и умножая число его противников. И все равно, за премией «Новой газете» (абсолютно заслуженной самой по себе) незримо встает тень Алексея Навального, которая будет преследовать Кремль до самого финала этой трагедии.
А о русском Нобеле Черчилль, конечно, никогда не говорил, как, впрочем не произносил и массы других приписываемых ему цитат — что, впрочем, не умаляет правоты всего им несказанного.▪️
Телеграм-канал Сахаровского центра «О СТРАНЕ И МИРЕ».