Сухой кашель снова разнесся по квартире. Он был долгим и сильным. Аня встала с кровати и пошла на кухню, нужно принести деду воды, а то не перестанет кашлять.
А как же всё хорошо начиналась, продолжила вспоминать она. Знакомство с Олегом, пикник у того домика возле реки. Вечерние прогулки, его вечно веселый и жизнерадостный голос. Который хотелось слушать и слушать, прижимаясь к его плечу. А потом настал момент ему снова уезжать, снова в эту проклятую, долгую командировку. Ну почему, почему он отказался менять работу?! Я не готова ждать его постоянно из этих поездок! Мне нужен мужчина, который будет рядом! Она вытерла покатившуюся слезу и налила воды.
Дед был уже совсем плох. И наверное ему оставалось не долго... Ещё одна слеза сбежала по ее щеке и спряталась где-то в складках губ. Аня очень любила своего дедушку, да и не было у нее никого, кроме него, как и у него, никого, кроме нее. Родителей она не помнила, они умерли когда ей было еще совсем мало лет, как не помнила она и свою бабушку.
Она хотела поставить стакан с водой возле его кровати и уйти к себе. Было не выносимо смотреть, как он высох.
-"Останься, Анют." Прохрипел дед и похлопал сухой ладонью по кровати, приглашая ее сесть. "Я хочу тебе кое-что рассказать"
Яна аккуратно присела на край кровати, боясь лишний раз потревожить старого человека. Погладила по сморщенной руке - "Тебе не стоит много говорить, помнишь что сказала врач?"
-"Да ну их" просипел дед. "Мне и так осталось не долго, я это чувствую. Но эту историю ты должна услышать.
Он на несколько секунд закрыл глаза, и продолжил уже более крепким голосом:
В ту войну, когда мы были уже на Германской земле, нас послали в ближайший городок, был самый обычный патруль. Но в самом городе мы нарвались на каких-то фашистких недобитков. Завязался бой. Меня ранили и мне пришлось отползти в ближайший дом, но видимо я потерял много крови и стоило закрыть за собой дверь, как я провалился в небытие.
Очнулся я от прикосновений чего-то прохладного, а открыв глаза, увидел ее. Ох, Анют, я до сих пор помню эти голубые глаза. Стоило только в них посмотреть, как я сразу же проваливался в их омут! Не знаю, сколько прошло времени, сколько мы так сидели, глядя друг на друга, только бой уже стих, а я не мог оторвать взгляда от нее.
Когда в дом зашли наши и забрали меня в госпиталь, она что-то сказала мне, но тогда я не понимал ее языка, я лишь улыбнулся и старался как можно дольше на нее насмотреться.
Когда меня выписали из госпиталя, то хотели отправить домой, так как война уже закончилась, но я не мог уехать, вот так, не попрощавшись. Я настоял, что бы меня отправили обратно в часть, которая, как оказалось, дислоцировалась не так уж и далеко от того городка.
Дед закашлялся и Аня дала ему воды. Через несколько минут, он смог продолжил, держа ее за руку.
Я смог найти ее только через три месяца, после того, как увидел впервые. Она меня узнала, Аня, узнала сразу! А я снова растворился в её глазах. Мы не понимали друг-друга, но нам и не нужны были слова.
Конечно, на меня смотрели косо, не хорошо. Она же немка, а я советский человек. Совсем недавно враги. Но мне было все равно!
Потом нашу часть перекинули в Беларусь. Но она ждала меня, хоть мы и виделись раз в год, когда мне удавалось уехать к ней. И только через 7 лет, долгих семь лет, нам наконец-то удалось быть вместе. Ведь до этого не было даже писем. Ты что! Но каждую ночь, я снова и снова, видел ее голубые глаза.
Мы не долго прожили вместе. Она умерла, когда твоей матери было всего три года. Но эти годы, даже на расстоянии, были лучшими в нашей жизни!
Аня, внучка. Я слышу как ты плачешь по ночам. Не нужно себя мучать. Это не стоит того. Позвони ему... Прошу тебя...
Дед достал фотокарточку и протянул ее Ане. На ней он был с молодой, красивой девушкой. И казалось, что даже на черно-белой фотографии, у нее голубые глаза.
Аня посмотрела на деда. Он улыбался, но уже не дышал...