Начало:
Глава 1
Глава 2
В сенях было пусто и холодно, вода в кадке промерзла до самого дна. Пока Андрей, ругаясь, шумел во дворе (дров готовых не нашлось у бабки, одни чурки), Нина медленно раздевалась, осматриваясь. Свекровь же прямо в пальто и сапогах прошла в комнату.
⠀
Нинкина паника ушла, облачком испарилась ещё в машине. Когда она пыталась продышаться, Андрей, почуяв неладное, крепко сжал ей ладонь и прошептал, щекоча висок выдохом: «Ну-ка, выкинь ересь из головы! Ты ж боевая!» И теперь Нина почти равнодушно вслушивалась в разговор.
⠀
Голос бабки сердито сипел:
– Не поспела я ничего, Нюрка, а теперича всё, отбегала своё.
– Поздно спохватилась, – язвительно отвечала свекровь.
– Тебя не спросила. А девка-то хороша будет, кровь с молоком. Сибирячка, не в мать.
– Какая девка, Петровна? Ты в уме ли? – снова свекровь.
– Это ты, сношенька, умом недалека. Кликни-ка лучше егозу эту, Андрюхину. Давай, давай, шевелись.
⠀
Свекровь фыркнула, но вышла, кивнула Нинке, и та заглянула в комнату, щурясь в полумраке, аккуратно втягивая воздух и с удивлением замечая, что и тепло в комнатушке, и пахнет только горьковатыми травами, а никак не стариковским телом.
⠀
На кровати лежала бабка Ульяна: короткие волосы без намёка на седину, монгольские раскосые глаза, широкие скулы. Нина засомневалась: а она ли гналась за ней тогда, январским вечером? Не привиделось ли? Они с Алевтиной не вспоминали никогда тот случай. С парнями встретиться больше не пришлось, как приехали бригадой на заработки, так и уехали. А потом и Алевтина уехала, бросила её, но вернулся из Красноярска, защити диплом, он, Андрей…
⠀
– Как звать-то тебя, красавица? – хрипловато, но елейно пропела бабка, совсем иначе, не так, как говорила минуту назад.
– Ниной меня зовут.
– Не боись меня, Нинушко. Сейчас всё обскажу, погоди чуток. Нюрка! – кликнула она. – Чёт я запамятовала. Кажись, Лариониха денег мне должна. Дойди-ка до неё, покалякай!
⠀
Когда за Анной Сергеевной захлопнулась дверь, Ульяна снова вперилась в Нинкино лицо.
⠀
– Вишь как, девонька. Двое сынов у меня было, и оба – оторви и брось. Старший, Борис, лихой был, сгинул по юности-дурости, а от младшего Нюрка только Андрюху родить успела, да и схоронила мужа-то, не уберегла, паскуда.
⠀
Нина стояла, слушала и думала: «С чего взяли, что она при смерти? Говорит, как пишет. И приглядется – обычная старуха». Слово «паскуда» ей неожиданно понравилось, но чтоб не показать этого, она поспешно спросила:
– А с Борисом-то что случилось? Андрей не рассказывал, что дядя у него был.
– Дядя… Плюй не глядя. Медведь-шатун его заломал. Свела судьбинушка двух бродяг.
Нина опешила, а бабка забормотала под нос себе, зажмурившись, перекатывая голову по тощим, комковатым подушкам:
– Мужики, мужики, одних мужиков вижу… В землю кровь уходит, и времечко смутное, смурное, вековой рубеж. Когда ещё опомнятся человеки, – она открыла глаза. – А мне девка нужна позарез, чтоб нашенской крови была. Иначе тяжко мне придётся там, – поверх узких морщинистых век глянула бабка в потолок. – А вам – тут. Ох, тяжко.
⠀
Нина замотала головой, и вновь завладевшая телом тошная горечь отступила, смешавшись с запахами таёжных трав.
⠀
– Не разумеешь? – усмехнулась бабка. – Ну и ладно. А возьми-ка ты, Нинушко, свет мой, тубаретку, и глянь-ка, на полатях чего я храню.