оглавление канала
Я вернулась домой, когда сумерки только-только начали выползать из таежных дебрей, заливая серо-голубой дымкой сначала маленькие ямки и овраги, постепенно выплескиваясь на открытое пространство.
Айра встретила меня радостным визгом. За эти последние суетливые дни, мы редко могли с ней побыть наедине. Я распрягла Матильду, и они принялись носиться по поляне, поднимая маленькие снежные завихрения, осыпавшиеся на их шкуры серебристой дымкой. Я с улыбкой стояла и смотрела на них. Мне не хотелось даже двигаться. Но, я заставила себя пойти, натаскать воды и истопить баню. Думая, что, ее ароматный дух заставит, пусть не разум, но, тело взбодриться.
Ночь накрыла поляну, как звездным колпаком волшебника. Я загнала Матильду в стойло, прикрыла ее теплой попоной, и закрыла ворота сарайчика. По всему было видно, что ночь обещает быть морозной. Айра унеслась, как обычно в лес. Из-за деревьев стал торжественно выползать огромный диск полной луны, заливая все пространство вокруг серебристо-голубоватым волшебным светом. Я усмехнулась. Самое волчье время.
Постояв еще немного, и полюбовавшись, затихающим в преддверии ночных заморозков, лесом, я отправилась переодеваться, чтобы пойти в баню. Скинула верхнюю одежду у входа. Зашла в спальню и разделась. Потом натянула на себя свой старый фланелевый халат на два размера больше, который я гордо именовал «банным». С сомнением посмотрела на медальон у себя на груди. Решила его снять, вполне резонно рассудив, что в бане он мне не к чему. Но, рука сама по себе зависла в воздухе, не дотянувшись до цепочки. Я постояла так одно мгновение, и подумала, что вполне могу снять его в предбаннике. Почему-то, не захотела его оставлять дома. Объяснить себе этого я не смогла. Да, если сказать честно, и не пыталась. Схватила полотенце, всунула босые ноги в валенки и бегом побежала по скрипучему от морозца снегу в баню.
Я только залезла на полок, и поддала ароматного взвара от березового веника на каменку, как услышала тревожное ржание Матильды. Сарайчик стоял не далеко от бани, и голос лошади я слышала очень хорошо. Я слегка напряглась. Может волки какие чужие рядом бродят? На Айру лошадь так не реагировала. Может моя серая подруга жениха своего привела знакомиться? Я улыбнулась. Как всегда, мысли о волчице внесли в мою душу покой и какое-то умиротворение. Но, женишок мог оказаться не таким лояльным по отношению к Матильде. Вполне мог решить, что она подходящее блюдо для его ужина. Нет. Думаю, Айра была способна объяснить своему суженному, что Матильда не подходит для его желудка. По крайней мере, мне хотелось думать именно так. Да, и сарайчик я закрыла надежно.
Я опять улеглась на полок, блаженно вытянувшись во весь рост. Прикрыла глаза, и, тут, опять услышала беспокойное ржанье. Нет, это не волки. На волков лошадь не так реагирует. Так она ржет, только, когда рядом чужой человек. Гостей я не ждала. Да, и звуков мотора не было слышно. Проклиная всех людей, которым взбрело в голову шариться здесь в такое время, я слезла с полка и вышла в предбанник. Надела халат и стала засовывать ноги в валенке. И тут, заметила, что глаза у волка на медальоне, который лежал на лавке, блестят зеленым огнем, хотя свет от керосинки не попадал на кулон. И тут я услышала опять ржание Матильды. Она уже не просто сообщала о чужом, она уже неистовствовала в маленькой конюшне, бья копытами в стену. Забыв про странности, творящиеся с медальоном, я выскочила из бани … И, остановилась, как вкопанная.
Напротив меня, метрах в пяти стоял человек. Лунный свет ярко освещал его с ног до головы. Я сразу узнала его. Проклиная себя за беспечность (карабин Павла я оставила в доме, как, впрочем, и нож), и, посоветовав себе не паниковать, я произнесла:
- Ну, здравствуй Степан Ефимович. Сколько лет, сколько зим, как говорится … Давненько не виделись. – Мысленно я поздравила себя с тем, что мой голос звучал ровно, без дрожи.