Продолжение интервью со звездой YouTube Олегом Шарандановым, который выступает под псевдонимом Ефимыч.
- Вы сказали такую фразу: «Если бы я знал, с чем мне придётся столкнуться, то не ушёл бы с работы». С чем пришлось столкнуться?
- Самое сложное в то время - бандиты и милиция.
- С кем было сложнее договориться?
- С первыми я вообще не договаривался. У меня была принципиальная позиция, что «крыши» у меня не будет. Это было подсознательное решение, а вовсе не то, чтобы я был такой смелый.
- Как же Вы сказали им «нет»?
- Я свернул предприятие и устроился на работу в государственную организацию. В каком-то смысле я его спрятал. От меня не то чтобы отстали - меня просто потеряли. А потом эти ребята вообще погибли.
- Страшно было?
- Были уголовные дела. Против меня. По налогам, но я добровольно сознался, возместил ущерб, и меня простили.
- У Вас в 1996 году родился сын. На тот момент Вы представляли, как воспитывать сына?
- Сына я хотел, конечно, но вообще не имел понятия, как воспитывать. До его рождения, честно говоря, мне казалось, что я детей не люблю, так как это всё время шум и хлопоты. Думал, как можно терпеть капризы детей? Но когда родился сын, всё изменилось. А когда он первый раз улыбнулся, я пропал. Я до сих пор не уверен, что знаю, как сына воспитывать. С одной стороны, неплохо получилось, с другой стороны, специалистом я себя не считаю. Но как воспитывать? С любовью…
- Жалеете сейчас о чём-либо?
- Один раз шлёпнул его, за что мне до сих пор стыдно. Он просто капризничал, ничего глобального не сделал. А я сделал ему больно… В общем, такая история.
- Чего нельзя ни при каких условиях говорить ребёнку?
- Говорить, что он дурак, глупый, что он ничтожество. Самое главное - любить ребёнка и самому себе об этом напоминать. Мы все своих детей любим, но в запале мы забываем об этом. Надо вовремя об этом вспомнить себя, вовремя остановиться и сказать: «Я ведь его люблю». И сразу же находится нужное решение. Слово «люблю» ставит всё на место.
- Ваш сын Влад окончил ВГИК… Сам решил или Вы посоветовали?
- И то и другое! Однажды сын, будучи ещё совсем маленьким, пришёл в нашу студию звукозаписи и сел за барабаны. Минут сорок никому не было жизни – сын осваивал инструмент. Там он у меня и вырос. Ему не нужно было объяснять, что такое компрессор, лимитер, чем отличается динамический микрофон от конденсаторного. Сыну не нравилось играть на клавишах, но тем не менее он научился и начал что-то сочинять. Однажды послушал Жарра (Жан-Мишель Жарр. - Прим. ред.) и написал несколько своих композиций. Ему тогда было 14 лет. Почему я запомнил возраст? Мой товарищ, который серьёзно занимается музыкой, послушал эти композиции и спросил: «А сколько Владику лет?» Я ответил, и он так многозначительно: «Ага!» Мне так это «ага» понравилось, значит, оценили. И вот наступил момент, когда надо было решать, куда поступать. Мы поразмыслили, и нам показалось, что логично попасть в Гнесинку. Мы приехали в Москву, посмотрели, какие экзамены надо сдать, и обалдели. В общем, мы вернулись в Волгоград, и сын поступил в Серебряковское училище, чтобы подтянуть гармонию и сольфеджио. Он пошёл на теорию музыки, чтобы подготовиться к Гнесинке, однако ему там страшно не нравилось – промучился два года. В какой-то момент мы поняли, что в кино ведь тоже есть звукорежиссура. Эта идея пришла в голову самому Владу, и он поступил с первого раза во ВГИК. Преподаватели ему очень понравились – яркие, эрудированные.
- Как сложилось, что в итоге Вы стали дуэтом?
- Сначала сын помогал мне со звуком, а потом я предложил ему попробовать вместе. Я хотел, чтобы у нас сложилось сотрудничество, а в идеале - общее дело. Часто бывает так, что дети и родители становятся чужими друг другу, без общих тем, общих переживаний. Я не хотел стать чужим для своего ребёнка.
- Ваш сын сказал, что Вы всегда сочиняли музыку…
- У меня были перерывы, из-за которых я очень переживал. Мне казалось, что меня выключили. Это очень грустное чувство, ощущение безысходности. Мне казалось, что так меня сверху наказывали за что-то. Ну, типа накосячил, и поживи теперь без этого, посмотри, что с тобой будет дальше. Если выправишься, то вернём.
- Продюсерам пытались показывать своё творчество?
- Мне казалось, что делать всё как все – самое неправильное, что только можно придумать. Всегда надо искать альтернативный вариант. По этому принципу я придумал проект «Знай наших». Это был антиколониальный проект. В том смысле, что Москва – это метрополия, а мы - колонии, и у нас должны быть свои, альтернативные Москве проекты. В рамках этого проекта я собирался продвигать себя и ещё нескольких волгоградских артистов. Мы записали компакт-диск, который назывался «Знай наших», но потом грянул 2008 год, я остался без денег, с бастующими рабочими и уголовным делом, которое завели на директора – он не мог платить зарплату. Идея утонула в депрессивном болоте. Сейчас я понимаю, что шансов развиться у неё не было. Если бы только нас заметил кто-то, кто профессионально занимается продвижением, и решил, что это пойдёт.
- Долго длилось депрессивное болото?
- Да, до 2011 года. Было очень тяжело.
- Сейчас Вы нацелены только на творчество?
- Год назад я считал, что только на творчество. Проект «Ефимыч» я задумывал для души, по-честному, чтобы на роликах не было рекламы. У меня было идеалистичное отношение к проекту, но, хочешь-не хочешь, пришлось заняться рекламой, потому что стало понятно, что я стал намного старше и времени для реализации задумок осталось совсем мало по сравнению с тем, что было лет 30 назад. И если хочешь, чтобы тебя услышали, надо себя рекламировать. Если я себя рекламирую, а предприятие сдувается, нужно думать над тем, чтобы проект приносил деньги. Три года назад мы монетизировали канал. До этого я считал, что «Ефимычу» западло ставить монетизацию и себя рекламировать. Но пришлось переступить через это…
- Немного отвлечёмся от музыки. Как Вы познакомились с мамой Влада?
- Это был период, когда я открыл своё предприятие, усиленно им занимался, решал кучу проблем, работал по 14 часов в день, и меня вдруг накрыла депрессия. И с этой депрессией я начал по вечерам ездить на машине туда-сюда. И вот как-то раз я еду и встречаю барабанщика по институтским временам, притормаживаю, здороваемся. В общем, едем, разговариваем, и я говорю ему о том, что мне страшно тоскливо. Он так посмотрел на меня и сказал: «Олег, это потому, что ты бросил музыку – надо возвращаться». В общем, он рассказал мне, что есть классная тема – семплеры, которые всё имитируют, благодаря чему можно собрать всю композицию на одних только клавишах. «Короче, можно оборудовать студию, поставить семплер и начать писать песни», - сказал он. Я загорелся идеей, практически на все деньги купил аппарат Ensoniq ASR-10, который стоил тогда 4,5 тысячи долларов, мы сняли однокомнатную квартиру на первом этаже и начали писать. Постепенно эта квартира стала неким тусовочным местом, куда приходило много разного народа. Туда же пришла и Рита. Она окончила иняз, основной язык у неё был английский. Я даже не помню, кто её привёл туда, но она мне запомнилась очень сильно!
- Чем она Вас зацепила?
- У неё были глаза фантастические! Мы прожили вместе 13 лет…
- Что же не сложилось?
- Трудно сказать. Процесс отчуждения шёл постепенно.
- Она поддерживала Ваше увлечение?
- Нет! Но дело не в этом. Во многом я был виноват – уделял ей мало внимания, да и со спиртным у меня были тогда проблемы. Мы с друзьями могли хорошо загулять. Молодые были, деньги только появились. Ей это не нравилось. В итоге такие вещи постепенно накапливаются, человек теряет уважение к тебе, и это чувствуется. Когда женщина перестаёт тебя уважать, это очень чувствуется. Мы сейчас общаемся редко, но мирно.
- Как сын воспринял расставание родителей?
- Я не разговаривал с ним никогда на эту тему, а сам он не был инициатором подобных бесед.
- Сколько времени сейчас Вы посвящаете творчеству?
- Всё своё время – это как работа. Это заполняет всю мою жизнь. Но лучше всего сочиняется с утра.
- Как происходит творческий процесс? Это всегда так интересно…
- Творческий процесс очень разный. Чаще всего бывает так, что нравится какая-то фраза, зачастую даже не моя. К стыду своему, должен признаться, что плагиат присутствует. Например, я читаю книгу и нахожу какую-то классную фразу, цепляюсь за неё и, как за ниточку, вытаскиваю песню. Бывает, когда действительно что-то взволновало.
- Как, например, родилась песня «Танец»?
- С «Танцем» и с «Прощальной» другая история, конструкторская. Однажды Дима Быков в своей передаче «Один» высказал такую мысль, что песня – это такой жанр, где не надо умничать, там просто должны быть слова-символы. Он ставил в пример Гребенщикова. Мол, он использует символы. Я подумал, почему бы не попробовать. В общем, это была чисто конструкторкая работа. «Свет неземной», «голос в ночи» - это знакомые кирпичики, из которых кто-то что-то уже собирал, поэтому можешь и ты. Но потом всё равно как-то получилось, что к этим кирпичикам приложилась и жизненная позиция. Без неё никак…
- В «Танце» жизненная позиция такая, что все мы неправильно живём? Я верно поняла?
- Одна из мыслей декаданская, деструктивная, что без нас Земля будет неплохо выглядеть. Представьте только, если все люди улетят, как тут будет красиво! Вот нет людей в зоне Чернобыльской АЭС, а там сейчас прекрасные животные гуляют, развелись чуть ли не лошади Пржевальского. А что надо было сделать для этого – просто убрать людей. Каждая песня – это, с одной стороны, лирика, с другой - ирония, с третьей - легкий лирический троллинг. Людей я всё равно люблю и отношусь с симпатией. Они забавные существа.
- Как появилось «Похмелье»?
- Не с похмелья. Хотя на видео я выгляжу помятым и лохматым. На самом деле - нет. Песня была написана в хорошем состоянии. Просто мне было лень что-то с собой делать. У меня нет возможности нормально загримироваться, настроить свет, звук. Честно говоря, мне немного лень этим заниматься. Это, конечно, недостаток. Но… Всё получилось случайно, а потом я посмотрел результат и подумал, что неплохо, наверное, так и надо было сделать.
- То есть Вы такой и есть?
- Надеюсь.
- Как появилась песня «Я сражаюсь»?
- Это всё Карлос Кастанеда. Я написал целую группу песен под чтение Кастанеды. Мне показалось, что можно своими словами рассказать о том, что написано у Кастанеды. Не только о борьбе с собой, но и об избавлении от чувства собственной значимости. Песня в какой-то мере об этом.
- А Вы сами с собой боретесь?
- Каждый день! Я не люблю делать зарядку по утрам, но делаю её каждый день. Вся жизнь в борьбе.
- В каком душевном состоянии Вы написали песню «Ангел»?
- Я написал её, когда мне было очень плохо. Депрессия у меня была, накопилось. Ходил в каком-то офигевшем состоянии, а потом придумал «Ангела».
- Поделитесь с нашими читателями, как выходить из такого состояния?
- Банально. Терпеть, не пить, не курить и однажды притащить себя в спортзал. Таблетки не спасут.
- Одну из Ваших песен спел Антон Макарский…
- Он написал мне лично и сказал, что ему понравилась песня и что он хотел бы её спеть. Я согласился – Антон поёт очень хорошо, здорово интонирует. Потом он прислал мне свою версию, и мне понравилось.
- Концертного опыта у Вас нет, почему?
- Только в институтские годы выступал, да и всё, наверное. Правда, в музее Есенина мы выступали как победители конкурса. Не могли отказать. Но, в принципе, концертная деятельность меня интересует. Но я начал писать очень поздно и боюсь, что мне придётся выбирать тогда: либо писать новые песни, либо выступать.
- Какая у Вас цель сейчас?
- Успеть написать как можно больше. Я потерял очень много времени – мне надо навёрстывать.
КОНЕЦ
Автор: Юлия Ягафарова (@bianzel)