Я только одного хотел тогда, чтобы поскорее все закончилось…
-Гроб здесь будете закрывать?- спросил батюшка.
-Да,- ответил я.
- Саша, как же…на кладбище ведь надо, как же?- сквозь рыдания спросила Любаша.
-Здесь, я сказал!- резко оборвал я ее слезы.
Любаша немного успокоилась и вновь подошла к гробу с Алешкой и словно спрашивала, бросая на меня свой мокрый взгляд: «Это точно наш сын? Может, ошибка какая – то?» Она смотрела на тело и не могла поверить в то, что это случилось, что это произошло. Случилось то, чего мы ждали, предполагали, что этим все кончится. И все же не были готовы к такому …
Я не проронил ни одной слезинки. Может, нужно было, но никак слезы не шли, не накатывали. Мое отеческое сердце уже давно зачерствело, меня трудно пронять до слез. Даже его смерть не смогла сделать этого.
По дороге на кладбище мы ехали в ритуальном автобусе с Любаней и дочкой Валюшкой и почти всю дорогу молчали и лишь на повороте, находясь почти у цели, будто проснулись и вспомнили, где мы.
- Ты все взяла?- спросил я жену.
- Конфеты, печенье, вода в машине, да все,- ответила она.
- Пап, а на сколько человек ты заказал кафе?- спросила Валюшка.
- На двадцать, - ответил я.
- Наверное, мало? Саша, нужно добавить. Или потом? Ну ладно. Приехали.
День был очень жаркий и солнечный, хотя второе сентября, обычно начинаются дожди. А в этом году просто непонятное что-то.
Я много раз принимал участие в траурных обрядах: хоронил друзей, знакомых, коллег, родителей. И всегда, на кладбище нет места возле гроба. Все стараются подойти, сказать что-то, проститься...
Сегодня я должен закопать своего собственного сына! Да что ж я за железка такая! Неужели не осталось во мне хоть сколько-нибудь жалости, любви к сыну? Не знаю. Хочу, чтобы поскорее все закончилось и все.
На кладбище были только самые близкие: брат с семьей, Любашкины сестры и их дети. Не все пришли. Всего человек двадцать, не больше.
Ритуальщики все приготовили к нашему приезду и ждали команду.
Я сразу сказал, чтобы они начали опускать гроб.
-дядь Саш, подожди, - сказала племянница, подошла к закрытому гробу и погладила его. Вслед за ней подбежали жена и дочка и стали гладить гроб, и причитать, и плакать. И даже глядя на это я не смог заплакать.
- Все, я сказал, хорош. Опускайте.
Ритуальщики сделали все быстро. И не успел я отвернуться, как холм уже был собран и крест возвышался над могилой моего первенца.
-Нужно прикрепить фото. Есть у вас фото?- спросил бригадир ритуальной группы.
-Да, есть, вот,- я протянул фото из дома прощания
На фото Алешка был такой настоящий, каким он был в последнее время. Немного выпимши и весел, как обычно.
-Фото может от дождя повредиться,- мягко сказал бригадир, будто каждым своим словом он мог сделать больно мне или моей супруге.
-Заламинировали, все нормально, - сухо ответил я.
- Давайте проволочкой привяжем к кресту,- предложил бригадир.
-Я сейчас,- ответил я.
Я всю свою жизнь делал все как надо. Делал все на совесть, на века, чтобы долго держалось и прочно было. И вот теперь поступлю так же. Я достал из машины шуруповерт и саморезы и прикрутил фото к деревянному кресту.
- Не спадет теперь. Поехали.
Любаша никак не хотела уходить и все причитала:
- Теперь у нас больше нет сына, Саша. У нас нет нашего сыночка. Вспомни, как мы хотели его, как мы любили его. Это наш сынок, Саша. Сынок мой, родной, что же ты наделал? Зачем же ты так поступил? Почему не слушал? Ведь Валюшка тебя предупреждала!
Она зарыдала, закрыв лицо руками. Я обнял ее впервые с того момента, как мы узнали о том, что у нас больше нет сына. Она быстро успокоилась, как бы отрезвела и пошла в сторону машины.
Когда я узнал, что у нас будет ребенок, то просто не мог дождаться того момента, когда обниму своего сына, нашего сына! Даже не допускал мысли о том, что будет дочь. Я был уверен, в том, что из роддома заберу Любашу с Алешкой. Как мы были счастливы! Как был счастлив я, не описать словами.
Когда Алешка немного подрос, мы всегда вместе ходили в гараж и пропадали там дни напролет. Он постоянно что-то выспрашивал у меня, а я с радостью учил его и показывал инструменты, приговаривая, чтобы он не упал. А сколько раз он набивал себе шишки! Но никогда не плакал при жене, оставляя все свои слезы в гараже. Чтобы мать не воспользовалась случаем и не запретила ему пойти с папкой в гараж или на работу. Мы тогда жили в однушке на Шаймуратке. Гараж через дорогу. Я работал водителем автокрана в строительно-монтажном управлении. Дорога от дома до входа в контору занимала не более пяти минут. Я не успевал выкурить сигарету, а уже был на работе.
Когда Алешке было пять, родилась Валюшка. Жена была особенно счастлива тогда, она так этого хотела. Я тоже был рад. Алешка с рождения сестренки почти всегда был рядом со мной. Мы вместе ездили в деревенский дом тестя, вместе ездили на рыбалку. Иногда, когда сын болел простудой и пропускал садик, то я брал его с собой на работу и мы весь день были вместе, ездили в рейсы.
Потом мы переехали в двухкомнатную квартиру в другом районе. Может, из-за этого переезда и сломалась наша жизнь? Именно тогда. А может, не важно место жительства, кто скажет наверняка?
Алешка стал красивым высоким парнем, и я давал ему машину покатать девчонок, примерно с четырнадцати лет. Тогда я много пил. Точнее часто. После работы с шефом ходили в сауну, выпивали, и женщины там были. Любаша все терпела. «Это нужно для того, чтобы тебя повысили? Или тебе просто это нужно?»- сетовала она. Возможно, в этот период времени я и упустил Алешку. Он стал независимый, появились секреты, которые он не хотел мне выдавать. Да я и не интересовался. Это жена все выспрашивала у него: где он был и с кем. Я же был доволен, что он жив и здоров и все. После окончания училища Алешке принесли повестку. Люба очень расстроилась и плакала. А я же как будто отрезвел в тот момент. Понял, что жизнь меняется. Не будет уже привычного русла. Сын стал взрослый. Когда же он успел? Ой, ладно, нужно устроить его в нормальную часть. Вот я в его годы просто пошел, куда сказали. Наш батя не ходил в военкомат и не просил «нормальную» часть. И ничего, отслужили и я, и братан Толька.
«Сейчас время другое, ну как ты не понимаешь, Саша? Иди к своему шефу. Зря что ли ты его поил столько лет? – напутствовала мне жена,- пусть поможет, у него же столько связей!» И я пошел. Нашел нужные связи, нужных людей и сделал все, чтобы Алешке было «не трудно в армии». Он служил в городской части. И за время службы поправился и возмужал. А я все смеялся над собой. Сын поправился, а я похудел. И кто из нас служит, интересно?
Встретили как полагается с почестями. К окончанию службы я уже приготовил для него место в нашем СМУ, водителем. Он пошел на работу с небольшим желанием, но все же пошел. Сын всегда слушался меня и не смел перечить. Любил он меня? Боялся? Уважал? Не знаю. Мы были родственные души, как мне казалось тогда, и понимали друг друга и без слов.
Про их с Гулькой любовь мне аккуратно сообщила Любаша, так же прибавив, что скоро уже будет видно живот, нужно скорее женить. Ну что сделаешь, надо так надо. Мы не были довольны снохой. Скорее всего, вообще нет родителей, которые довольны избранницей или избранником своего чада. Такая жизнь.
Примерно через полгода после их свадьбы случилось событие, после которого моя жизнь перевернулась в очередной раз, и как бы все померкло. Жизнь разделилась на «до» и «после».
Мне позвонил охранник с нашего объекта. Тогда я работал прорабом в частной строительной фирме, а Алешку перетащил к себе. Зарплата побольше.
-Александр Михайлович, срочно приезжайте на объект. С вашим сыном плохо, - сказал охранник, - я «скорую» вызвал уже. И положил трубку.
Не помня себя, я прилетел на объект и побежал к автокрану. Был на месте уже через пару минут, так как все равно ехал туда. Я увидал Алешку синего или даже черного, схватил его и понес в будку к охраннику.
-Почему не дышит?!- заорал я не своим голосом.
-Передозировка, может, язык заглотнул, загляните в горло!
Я открыл рот и вытащил совершенно размякший язык и быстро перевернул Алешку головой вниз. Его вырвало, потом он начал сильно кашлять и задышал. Через несколько минут он побледнел, приехала «скорая». Врачи спрашивали меня его данные и прочее, а я отвечал на вопросы и не мог встать. Ноги мои стали словно ватные, никак не хотели держать меня. Алешку увезли, а я все сидел. Не помню сколько. Приехал домой и сказал Любашке, что у Алешки передозировка была и он едва не умер. Она заплакала. Женщины всегда так делают, от этого им и легче.
На семейном допросе Валюшка призналась, что давно заметила Алешкино пристрастие к наркотикам. Она знала всех его друзей и приятелей, кто чем живет, дышит. После приезда из больницы я орал на него так, что слышали все соседи и весь двор. Я требовал рассказать мне о том, как далеко зашло у него дело с наркотиками. Он тихо сидел на стуле, согнувшись в три погибели и опустив глаза, рассказывал мне о том, что он колет наркоту уже три года и не может "слезть с иглы". Тогда я начал отчаянно избивать его. Я бил его кулаками, потом стал пинать ногами. Кричал, что он опозорил меня, что он едва не умер. И в какой-то момент я остановился и понял, что сам могу убить сына. Он уже лежал на полу, кровь из разбитого носа текла в его ладони. Я затрясся от страха и больше никогда не делал этого. Я не просил у него прощения. А он не требовал, не осуждал, будто получил тогда по заслугам и просто принял это наказание и все.
Вскоре Гуля ушла от Алешки вместе с маленькой Ангелиной. Она пришла и сказала, что Алешка не приносит домой деньги и им не на что жить. Что он поднимает на нее руку и она очень боится его. Я не осуждал ее решения. Всегда помогал им деньгами, и они часто были у нас дома.
Сын снова стал жить с нами. Только атмосфера была совсем не как раньше. Мы не верили, что нам что-то не по силам. Раз беда пришла в наш дом, то мы обязательно решим все проблемы, и все будет хорошо. Нужно только доходчиво объяснить сыну, что больше принимать наркотики не следует. Так я рассудил. Но не ту-то было.
Мы пробовали разные способы: кодировали, лечили в наркологиях за пределами города, республики. Я сдавал его в закрытые лечебницы, места, куда забирают наркоманов за деньги и держат там взаперти, до снятия «ломки». Он сбегал, пропадал неделями. Мы разыскивали его через приятелей и возвращали домой. Все повторялось снова, когда мы сдавали его в очередное медучреждение. Я старался отвезти его подальше, думал, что в другом месте, в следующем, обязательно помогут. Со временем я научился распознавать его состояние по стуку ключа о замочную скважину, по шагам в прихожей, по тембру голоса.
После первой передозировки было еще три. И каждый раз я оказывался рядом. Я уже не терялся и знал, что нужно делать. И каждый раз задавал себе вопрос: а нужно ли это делать? Но спрашивал себя уже после.
Мы купили Алешке однокомнатную хрущевку недалеко от нас. Он переехал. Он был наркоманом с семнадцатилетним стажем. И в последнее время все больше пил, чем кололся. Работал с переменным успехом. Я вновь и вновь уговаривал шефа оставить его на работе и не увольнять за прогулы. Сам не мог видеть его, ненавидел. У Валюшки родилась Вероничка, и это событие внесло в нашу мрачную жизнь немного счастья. Мы снова стали улыбаться, у нас появилась еще одна забота, радостная.
Я перевелся работать в другой город. То есть, работал в понедельника по пятницу в там, а на выходные приезжал домой. Там я забывал о проблемах семье, о своем сыне, старался не думать о нем. И все же думал. Так прошло еще три года.
Я приехал на выходные и, проснувшись в субботу, решил съездить в деревню, посмотреть на участок. Все никак не мог начать строиться, то сил не было, то времени, то средств. По дороге заехал к Алешке. Он был трезв. Мы купили ему старенькую десятку, и он работал в такси. Как обычно, я отчитал его за бардак, за неубранный мусор, за сломанный кран и уехал за новым смесителем. Вернулся через минут тридцать, а он на полу лежит, встать не может, еле-еле языком ворочит.
-Уже махнул, свинья!- сказал я.
-Мне плохо,- ответил Алешка.
-Что тебе плохо, вон как хорошо, аж башку разбил себе.
-Мне плохо, папа.
-Что с тобой?- я немного заволновался, но виду не подал.
-Сильно болит в животе.
-Сейчас «скорую» вызову, ты пил что-нибудь или колол?
Он не отвечал. Приехала «скорая». На все вопросы фельдшера он отвечал внятно и я подумал, что он отравился очередной раз каким-то суррогатом и в общем не придал этому значения.
-Из-за пандемии короновируса, доступ к больным в лечебные заведения запрещен, поэтому звоните в приемный покой и узнавайте о состоянии сына, но не раньше, чем через два часа, - сказала фельдшер.
И Алешку увезли в больницу. Я успокоился и поехал в деревню. Когда вернулся домой, сказал Любашке, что Алешку опять увезли, но ничего страшного с ним не произошло, траванулся чем-то и делов.
-А когда забрали, прошло два часа?- спросила жена
-Да, прошло, сейчас позвоню.
-Шабанов Алексей Александрович?- тихий голосок в трубке ответил еле слышно.
-Да, да верно, что с ним?- спрашиваю.
-А вы кем ему приходитесь?
-Я его отец.
-К сожалению, врачи не смогли реанимировать вашего сына. Он умер. Звоните завтра в морг и узнавайте, когда можно забрать тело.