1997, зима. Аэропорт Шереметьево
Самое обычное ЧП. Насколько ЧП может быть обычным.
Самолет Ил-62М, следующий по маршруту Магадан-Москва, шел на посадку, когда пилоты сообщили: на борту террорист. Он требует 10 миллионов долларов, дозаправку и перелет в Швейцарию. В противном случае обещает взорвать заложников.
В самолете находились 142 пассажира и 13 членов экипажа, всего 155 человек.
Действия властей были штатными. Под ружье были поставлены Антитеррористический центр ФСБ, «Альфа», милиция, спасатели МЧС, пожарные и около десятка бригад «Скорой помощи». Министерство иностранных дел уведомило об инциденте посольство Швейцарии в Москве. Сотрудники посольства подтвердили готовность оказать любую помощь в выдаче виз и разрешении пролета самолета в Швейцарию.
Бойцы Группы «Альфа» во главе с Александром Ивановичем Мирошниченко, первым заместителем начальника Группы, экстренно выехали в аэропорт.
Поначалу все думали, что террористов на борту от четырех до шести человек. Именно такую информацию специальным кодом передал командир лайнера Владимир Бутаков, поскольку прямые разговоры контролировались находившимся в кабине «воздушным пиратом».
К тому времени в «Альфе» уже была проделана огромная работа по анализу своего и мирового опыта. Освобождение самолёта стало типовой задачей по плану «Набат», принятому в 1982 году. Разумеется, все конкретные решения, касающиеся деталей операции, принимаются непосредственно на месте, исходя из особенностей каждого теракта. Бывает, приходится применять нестандартные приёмы. Преступники имеют отвратительную привычку усложнять условия штурма. А времени на размышления обычно мало. Иногда — всего несколько минут.
Но здесь сюрпризов не ожидалось.
Как только Ил-62 приземлился в Шереметьево, его немедленно сопроводили на рулежную площадку № 1 НИИ гражданской авиации — подальше от регулярных рейсов. Поначалу пассажиры сохраняли спокойствие. Каждый продолжал находиться на своем месте и был пристегнут ремнём безопасности.
Мирошниченко запросил разговор с террористом. Тот выдвинул условия: «Я требую десять миллионов долларов и перелет в Швейцарию. Иначе убью всех пассажиров».
Прошло полчаса. Люди в салоне нервничали. Наблюдатели докладывали: через иллюминаторы видно, что женщины вытирают глаза платками, зажимают рты руками. В оперативном штабе, расположившемся в помещении аэропорта, приняли решение: в самолет отправится командир оперативно-боевого отдела Александр Алёшин с задачей выяснить, сколько террористов на борту, какова обстановка и что можно сделать.
Высокий, красивый, в куртке авиамеханика, Алёшин направился к машине-трапу.
В такой ситуации можно действовать только под прикрытием. У террориста не должно возникнуть сомнений, что перед ним — обычный инженер аэропорта.
Машина-трап должна была доставить Алёшина к самолету. Под видом спеца, обслуживающего лайнер, он должен был вступить в технический контакт с террористом. Но как? Ведь «механик» будет находиться снаружи, а террорист и полторы сотни заложников заперты внутри. Легального повода проникнуть внутрь у него не было.
— Что происходит? — вдруг воскликнул руководитель оперативного штаба.
К Алёшину подбежал какой-то человек — крепкий, приземистый.
— Это же Савельев! Почему сам пошел? — удивился Мирошниченко.
Полковник тем временем размашисто хлопнул Алёшина по плечу и сделал жест рукой: «Залезай в машину».
— Ну кто его просил! — воскликнул Мирошниченко. — Понеслась…
— Слышишь, друг, сейчас п-подъезжаем, и ты как можно дольше стыкуйся с самолетом, п-понял меня? Как можно дольше, — говорил тем временем Савельев водителю машины-трапа. — Саня, г-готов?
Алёшин кивнул и улыбнулся.
Машина начала стыковку. Они увидели заплаканные лица женщин и напряженные мужчин-заложников. Перепуганные люди смотрели на них из иллюминаторов.
Вдруг Савельев спрыгнул из машины, подбежал к самолету и закричал:
— Товарищи пассажиры, трап п-подан. Покиньте с-самолет, не з-задерживайте работу аэродрома!
Так делать было нельзя. Последствия могли быть непредсказуемыми.
Но это сработало. Террорист вдруг дал стюардессам команду открыть дверь и выпускать пассажиров.
Напуганные пассажиры выходили один за другим. «Дайте мне знак, когда появится террорист, кашляни-те», — незаметно шепнул Савельев мужчине, удержав его за локоть. Тот кивнул.
Пассажиры спускались по трапу, вышел последний, а знака так и не было. Оставались внутри и члены экипажа. «Внутри засел, гад», — шепнул Алешин.
Пассажиров пригласили в подошедший автобус. Сразу после завершения посадки пассажиров-заложников в автобус Савельев скомандовал: «Пошли. Действуем согласно плану».
Алешин и Савельев ступили на борт. Пилотская кабина была пуста. Они вышли в коридор. Перед ними, через семь рядов, на пассажирских креслах сидели пилоты и стюардессы, в проходе за ними стоял старик с оплывшим лицом. В руках он держал пластиковый пакет. Из-под пальто в пакет тянулся провод.
Почему с-сидите? — спокойно и удивленно произнес Савельев, обращаясь к членам экипажа, словно не замечая старика.
Пилоты молчали. Напуганные стюардессы начали как одна поднимать глаза кверху, делая знаки на стоящего за ними.
— Мужик, а ты что встал? Самолет сейчас убирать будут, бригада уже приехала, выходи, — развязно проговорил Алёшин.
Старик вдруг послушно пошел. Прошел коридор самолета. Свернул к выходу. Савельев и Алёшин подхватили его сзади.
— У меня горячая рука, горячая рука! — закричал старик.
— Что там у т-тебя с рукой? — переспросил Савельев и резким жестом распахнул пальто. Увидел провод. Дернул.
Провод оборвался.
Ничего не произошло.
— Ну ты и дурак, м-мужик, ну и дурак, — констатировал полковник.
Савельев ошибся совсем немного. Террорист был психически больным.
Это был пенсионер с Колымы, 1938 года рождения, коренной магаданец. Звали его Геннадий Тодиков. Под старость лет у него слегка поехала крыша. Он увлёкся идеей совершить революцию в мировой торговле и долго досаждал магаданским чиновникам своими проектами. Несколько раз его выставляли из приёмной губернатора. В конце концов он решил улететь на Кубу — почему-то через Швейцарию. Бомба, которой он угрожал, говоря, что «это хорошая доза пластита», была муляжом. После суда старика отправили в психушку. Где ему и было место.
Но всё это выяснилось потом. А в тот день Наталья Михайловна Савельева по-вечернему спокойно смотрела телевизор, вышивая картину — три алых мака. Под торшером было светло, за окном уже темнело. Вот-вот с работы должен был вернуться муж, полковник Савельев, начальник отдела спецподразделения «Альфа». Прошел час, Наталья Михайловна начала уже дремать в кресле, иголка выпала из ее рук, и вдруг она вскинула голову:
— Экстренное сообщение. Заложники из самолета, захваченного террористом в аэропорту Шереметьево, освобождены. Террорист задержан.
Наталья Михайловна негромко вскрикнула. В телевизоре был ее муж в форме авиамеханика и вел террориста, крепко схватив его за руки и свернув их назад.
Именно в этот момент в дверь позвонил Анатолий Николаевич.
— Толя, ну зачем ты-то пошел? — со слезами на глазах спрашивала его жена, следуя из прихожей на кухню за мужем. — Ты полковник, твое дело — руководить!
— А, в новостях уже показали? Ч-чёрт бы их побрал. Да понимаешь, ну д-дольше бы объяснял, что д-да как. Сам пошел и сделал. Д-дилетант там был. Я сразу понял. Надо было ошарашить его. Видишь, я уже дома. Давай ужинать.
Потом Савельев рассказывал, что уже на этапе переговоров заметил: Тодиков мямлит, не может четко отвечать на вопросы. И решил взять его на хапок, напором.
Полковник рискнул и выиграл. В очередной раз.
Никому и в голову не пришло, что этот очередной раз может оказаться его последним выигрышем.
