оглавление канала
Если бы я могла, я бы рассмеялась, при виде того, как народ замер вокруг ящика, напоминая скульптурную экспозицию с острова Медузы Горгоны. Но, весело мне не было. Какое-то усталое безразличие навалилось на меня. Не было сил двигаться, даже говорить не хотелось. Вид золота вызывал у меня стойкое отвращение. Даже, к горлу стала подступать тошнота.
Я сделала несколько шагов в сторону, и с каким-то сожалением смотрела на людей, восхищенно глядящих на этот тусклый желтоватый песок. Народ все еще пребывал в некоем ступоре.
- Может, вы уже возьмете эти ящики, и мы пойдем отсюда? - Каким-то чужим глухим голосом проговорила я.
Все обернулись на меня в недоумении, как будто, видели меня впервые, и, вообще, не понимали, откуда я тут взялась. Первым в себя пришел Володя. Он стал быстро отдавать команды. Про себя, я с усмешкой подумала: «Настоящий командир!». Но, конечно, вслух ничего не сказала.
Обратная дорога заняла не так много времени. Я опять шла впереди, как будто, меня опять вел призрак Аграфены. Даже не задумываясь, в какое из ответвлений повернуть. Меня вело вперед только одно желание, сделать глоток холодного морозного воздуха. Ни о чем другом думать я была просто не в состоянии.
Когда, жмурясь от дневного света мы вылезли из дыры подземелья, нас встретил Михалыч. Он пританцовывал на краю крутого берега от нетерпения. Увидев меня, он выдохнул:
- Ну, что????
Я забралась на кручу. Михалыч протянул мне руку, помогая выбраться. И только тогда я ответила.
- Вон, волокут. Золото там. Игнатов знал, где прятать.
В глазах старого егеря загорелись золотые искры.
- Это получается, что мы клад нашли и государству его передали. Значит, нам полагается двадцать пять процентов?
Я с удивлением посмотрела на него. Но, мои мысли выразил наш участковый.
- Вот, черт старый!!! На кой тебе эти двадцать пять процентов то?! Зайчику парчовую попону купить, что ли? И, потом, золото то Ольга нашла, а ты тут при чем?
Михалыч набрал воздуха в грудь, чтобы дать достойный ответ «Чапаеву», но, появившиеся бравые ребята тащившие тяжелые ящики, полностью завладели его вниманием. У старого егеря взгляд сделался, как у маленького ребенка, которому очень хотелось посмотреть новогоднюю елку, а родители ему этого не позволяли, готовя сюрприз. Смелости попросить у милиционеров, показать содержимое ящиков, у него не достало. И он старался заглянуть каждому в глаза с немой просьбой. Мне стало его жаль. И я обратилась к Володе.
- Владимир Дмитриевич, разрешите при дневном свете еще посмотреть на содержимое ящиков.
Володя поднял в удивлении брови.
- Никогда не замечал в тебе тяги к презренному металлу … - Начал, было, он. Но, увидев, как я взглядом указываю ему на Михалыча, который в скорбно-выжидательной позе застыл рядом, слегка усмехнулся и кивнул головой своим парням. – Давайте, и вправду, глянем. Вдруг, там и не золото вовсе.
Пиреев на него посмотрел с удивлением, но, увидев смеющийся взгляд, направленный на Михалыча, пряча улыбку, поддержал своего начальника.
- Да, все возможно… Мы должны быть уверены … - забормотал он, откидывая крышку ящика.
Михалыч весь как-то замер, благоговейно вытянулся в струнку, заглядывая через плечо следователю. Увидев желтые крупинки в мешочке, восторженно выдохнул, совсем, как недавно следователь, повторяя в точности его слова:
- Золото … Игнатовское золото …
Я отошла в сторону к Матильде, и отстраненно стояла, поглаживая ее по шелковистой шерсти. Как будто, все происходящее меня вовсе не касалось. Все мои мысли были направлены на медальон, висящий на моей шее. Мне надо было увидеть Марию Афанасьевну. Уж, она то, должна знать, что происходит. Уйдя глубоко в свои мысли, я не заметила, как Володя подошел тихонько сзади и встал рядом. Очнулась я от своих раздумий от его тихого голоса.
- Ты – молодец. – Я слегка вздрогнула. А он, глядя на меня своими глазами цвета грозовых облаков, продолжил, стараясь заглянуть мне в глаза. – Прости меня … - Я удивленно вскинула бровь, собираясь сказать, но он не дал мне заговорить. – Прости за все. Я кричал на тебя, потому что, сильно испугался, что могу потерять тебя. Совсем. Навсегда. Мне уже не важно, будем ли мы вместе или нет. Нет! Вру … - Возразил он сам себе. – Конечно, мне это важно. Но, я понял, что важнее для меня, чтобы ты была. Понимаешь? – Он опять постарался заглянуть мне в глаза. – Мне легче жить на свете, зная, что ты просто есть. Я хочу тебе только счастья. – Я опять хотела что-то ответить. Но, он приложил пальцы к моим губам. – Молчи. Я знаю. Сам виноват во всем. Если бы я тогда, набрался смелости …
Я поморщилась, как от боли.
- Не надо, Володя. Ты уже ничего не изменишь. И меня не переделаешь. Я такая, какая есть. У нас нет будущего. Я все время буду помнить о … - Я хотела сказать, «о предательстве». Но, пожалев его, просто сказала, - О том, что ты сделал. А ты, будешь сомневаться, смогла ли я это забыть. Горечь прошлого не даст нам спокойной жизни. Я давно тебя простила. Не могла не простить. Когда любишь, прощать легко. Но, забыть я этого не смогу. Так что, давай, не будем … Это больно, очень больно. Я просто хочу жить дальше. И, потом, ты же знаешь меня. Я очень неохотно закрываю двери. Долго жду и долго надеюсь. Но, если я однажды закрываю дверь, то никогда уже не возвращаюсь, чтобы ее открыть.
Он стоял хмурый и потерянный. И я отвернулась, чтобы он не увидел слез, навернувшихся на мои глаза. Потом, чуть откашлявшись, спросила.
- Когда вы кости с экспертизы вернете? Их нужно похоронить по-человечески. Они должны обрести покой.
Чуть охрипшим голосом, он проговорил.
- Да, я думаю, завтра можно уже будет забрать. – Повернулся, чтобы уйти. Но, потом, оглянулся и одними губами прошептал. – Прости меня.