Часов в девять вечера я вернулась домой. Я мечтала просто бахнуть 100 граммов водки и заснуть. Так как я жила с алкашом, водка в нашем доме никогда не застаивалась, поэтому я по пути купила бутылку. Каково же было моё удивление, когда я зашла домой с бутылкой водки, а там, целое профсоюзное собрание! Генка решил устроить мне показательную порку. Для этого он позвал в гости мать и бабушку. Конечно он в красках разрисовал, как я опорочила его честь с лучшим другом Андреем, и конечно обрисовал, как я останусь где нибудь с другим мужчиной. Он втайне надеялся, что я останусь ночевать где нибудь не дома, и показать хорошим женщинам, какая я профурсетка. А я вернулась домой, да ещё с бутылкой водки в руке!
Я стояла на пороге и была в трансе. Вот это Гена, вот это молодец! Мне было неудобно перед Валентиной Александровной и Елизаветой Константиновной, но оправдываться я не собиралась. А они не собирались меня учить жизни. Надо сказать , что обе эти девушки, начиная с первого дня моего замужества всегда были на моей стороне. Вот и сейчас они просто играли роль, которую навязал им Генка, задавали мне страшные вопросы и стыдили меня. Все это длилось минут десять, а потом я их пошла провожать по тёмной лестнице. И здесь, в темноте, я услышала искренние слова поддержки. Но было уже поздно.
Я устала, силы кончились. Не те силы, которые даются для того, чтобы прожить день, а которые держат тебя на плаву. Все, не было сил у меня больше жить. Я , как зомби, вернулась в квартиру, Генку я в упор не видела. Я накрыла себе стол, налила и выпила. Подождала, этой дозы было мало. Я повторила, снова подождала, нет не хватает. После трёхсот граммов я созрела. Зашла в туалет и выпила заранее приготовленные таблетки. Снотворное в моем доме было всегда в достаточном количестве, поэтому с выбором способа ухода из жизни проблем не было. А сегодня был красный день календаря, по мне проехал бульдозер, и разобрал меня на мелкие составляющие. Собирать их обратно в кучу я не хотела.
Из туалета я вышла окрыленная. Сейчас меня вырубит водка, я засну, а утром уже все будет в порядке, я буду в другом измерении. Генка важно сидел за столом и корчил из себя оскорбленного мужа, но мне уже было на@рать. Тем более я точно знала, что он просто ждёт чтобы я легла, и допить водку, которая осталась в бутылке. Я легла, отвернулась к стене и слушала, как он пошёл на кухню, как стучит дверцей холодильника, как звенит рюмка о горлышко бутылки. Тепло растекалось по моему телу, мне было так уютно и хорошо, что я даже порадовалась за себя, в каком же сладостном состоянии я умираю.
Умираю? Только мой ангел-хранитель, которого приставили ко мне, там, под поездом, был приставлен ко мне не для того, чтобы я сдохла от таблеток в постели. Поэтому, Генка, накатив слегка, подобрев, решил, что пора мириться, и отправился меня будить. После того, как я не проснулась в течение двадцати минут он задумался и пошёл искать улики, и конечно же их нашёл. Все в его полупьяной голове сложилось, и он вызвал скорую, дождался её и даже сопроводил меня ночью в токсикологический центр. Откуда ему пришлось возвращаться пешком километра два.
И вот в таких местах я задумываюсь. Что было в голове у этого самого Генки, как могли рядом соседствовать искренняя доброта и гнусные мысли, сопереживание и желание нагадить, кто сотворил этот жёсткий микс и почему он достался мне? Но размышлять об этом я начала намного позже, а в тот момент мне промывали желудок и старались привести в себя. Да и привели через полчаса, и все это время в приемном покое ждал Генка, такой родной и ненавистный. Очнулась я утром, и испытала разочарование от того, что я опять в этом злом мире. А ангел-хранитель сидел на головке кровати и грозил мне пальцем, но я не хотела его видеть.