— Машенька, деточка, бегом за Анатольевичем. Ножки, кажется, появились.
Корову Евдокия держала давно. Первого теленка она принимала вместе с ветеринаром. Ну, как вместе. Анатольевич сам все делал. А Дусе страшно было даже подходить к бедной Марте, непрерывно мычащей и пинающей от боли огромный живот. Так и подсматривала сквозь щелочки зажмуренных глаз, как профессионал бережно достает теленка, обрезает пуповину, подсовывает Марте, чтобы та облизала новорожденного.
А следующей зимой по-другому вышло. Анатольевич укатил на вызов в дальнее село, и Дуся сама помогала четвероногой роженице. Так и пошло, что приспособилась одна справляться. Как и со всем остальным хозяйством. Мужа унесла водка. Остались они с Машей одни. Хорошо, хоть Марта молоко дает, прожить можно.
Ну а сейчас шли вторые сутки, как все началось. Корова в изнеможении уже не мычала жалобно, а просто сипела. Без коровьего доктора было не обойтись.
С приходом Анатольевича животное как будто слегка воспряло духом. Тот подошел к страдалице, обнял за шею и прошептал что-то ей прямо в ухо. Марта повела глазами, указывая в сторону живота.
Когда обе ножки показались на поверхности, ветеринар бережным, но уверенным движением потянул их на себя и вверх.
Марта в этот раз почему-то отказалась облизывать новорожденного. Анатольевич сам обтер малыша чистым сухим полотенцем. А Евдокии велел посыпать того пшеничными отрубями, чтобы привлечь заартачившуюся роженицу к собственному детенышу.
Евдокия по привычке пыталась отблагодарить Анатольевича припрятанным самогоном. Но тот как всегда был неумолим. Не пьет он, совсем.
Вот такой был человек. Единственный непьющий мужик в селе. Собой хорош и не старый совсем. Анатольевич — это так, из уважения. Так сама с собой говорила Евдокия и тихонько вздыхала.
Про него судачили всякое. Но толком никто ничего не знал. Говорили, что из самой Москвы приехал. Купил здесь небольшой домик, летом немного пожил в нем. А потом и совсем в их глушь перебрался. Бабы болтали, что будто бы развелся, а квартиру семье оставил. Но толком никто ничего не знал.
Повезло сельчанам с соседом. Ветеринаром Анатольевич оказался от бога. Он будто понимал, на что животные жалуются, и спасал в самых безнадежных ситуациях. Так что с поклоном к нему ехали со всей области.
Поговаривают, об Анатольевиче все узнали, когда он двухголового теленка принял. Дело через несколько лет после Чернобыля было. Корову тогда удалось спасти, а вот малыша… Рассказывали в страшных подробностях, но Евдокия даже слушать не пожелала, а то, не дай бог, такое во сне привидится. Чур-чур-чур. А может, и сочиняет народ байки всякие.
Анатольевич, на удивление, даже с пчелами умел по душам договариваться. Сосед, который держал пасеку, иногда приглашал ветеринара мед покачать. Так тот прямо без сетки на голову улей открывал, и без перчаток. И не кусали его, надо же.
А вот с людьми особой дружбы не водил. Держался особняком. Не то, чтобы гордился, но на шумные посиделки с непременной выпивкой не ходил. Да и местными красавицами почему-то не прельщался. Хотя многие заглядывались на крепкого и совсем не старого доктора Айболита.
Как-то раз перед домом ветеринара остановилась дорогая иномарка. Из нее вышла красивая женщина с мальчиком лет десяти. Пробыли у доктора недолго. Вскоре они вышли, сели в машину и все вместе уехали.
А поздно вечером Евдокия открыла дверь на громкий стук. На пороге стоял пошатывающийся Анатольевич. Рубашка у него выехала и небрежно торчала из-под пиджака. Да и сам коровий доктор был непривычно помят. Ему позарез нужен был самогон.
Язык у выпившего человека развязался, и Дуся узнала, что несколько лет назад он был вовсе не ветеринаром, а известным хирургом. В зените славы не заметил, как начал пить чаще, а потом и больше. И даже позволял себе приходить в таком виде на операции.
В тот страшный день он потерял пациента. Дрогнула рука, а операция была сложная и требовала практически ювелирной работы. Дело смогли обставить так, что никто не оказался виноват. Но сам Дмитрий Анатольевич (тогда его звали только так) себя не простил. Решил, что продолжать работать, как ни в чем ни бывало, он не имеет права.
Жена сказала, что только идиоты оставляют такую работу и уходят в никуда. Не поддержала, естественно, его переезд в какую-то глушь и уж тем более, смену профессии. А сейчас она требовала развод, после которого уедет с сыном в Америку. Там уже ждал их приезда заокеанский жених.
— Так что все, Евдокия, жизнь пошла под откос. Вот и тащи свой самогон. Ты мне за Марту должна, между прочим.
— Эх, Анатольевич. Хороший ты мужик, но не орел, — почему-то сами собой выскочили слова из известного советского фильма. Вместе с покачивающейся фигурой ветеринара из дома уходила надежда. Надежда на то, что встретит Евдокия когда-нибудь в жизни счастье, которое не уйдет с бутылкой в кармане.
Продолжение истории:
1. Как Анатольевича опять стали звать по имени отчеству
2. Коровий доктор Анатольевич собирается в дорогу