Пару лет назад довелось посетить выставку работ Зинаиды Серебряковой. Внимание привлек портрет изящной девушки в балетном платье.
Образ юной актрисы был передан на полотне с удивительной силой. Угадывалась личность незаурядного масштаба - с несгибаемой волей и твердым характером.
Надпись на табличке гласила: «Портрет балерины Е.Н. Гейденрейх в красном. 1923 г».
Екатерина Гейденрейх родилась в Киеве в 1897 году. Отец её, обрусевший немец, вскоре умер. 6-ти летнюю Катю вместе с больной матерью забрала к себе бабушка, жившая в Санкт-Петербурге.
На новом месте всё было пронизано атмосферой театральной жизни. Катин дядя, Георгий Бабич, был артистом кордебалета Мариинского театра. В его рассказах открывался волшебный мир, полный золотого блеска театральных лож и звуков восторженных оваций. И когда девочку впервые взяли на балетный спектакль, он произвел на неё ошеломляющее впечатление.
В 9-ти летнем возрасте Катя была принята на хореографическое отделение Императорского театрального училища. А уже в 18 лет, в театральный сезон 1915 года, танцевала в труппе Мариинского театра. Ей довелось участвовать в балетах, где солировали Тамара Карсавина и Михаил Фокин. Он стал творческим наставником Екатерины.
После революции, в отличие от многих звезд Мариинского театра, Екатерина Гейденрейх не эмигрировала за границу, а осталась в Петрограде. В 1920-х она исполняла ведущие партии в балетах: «Спящая красавица», «Дон-Кихот», «Баядерка», «Конек-горбунок».
В дни революционной разрухи в зале было холодно, во время спектаклей зачастую погасал свет.
Но Екатерина сохраняла удивительный оптимизм и творческую энергию. Именно тогда она стала любимой моделью художницы Зинаиды Серебряковой. Её кисти принадлежат 3 портрета балерины. Можно вспомнить стихи Беллы Ахмадулиной:
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья
Театральная пресса отзывалась о Екатерине Гейденрейх как о новой звезде балета. Критик и историк искусства Аким Волынский писал: «Она могла бы послужить моделью для прелестной статуэтки саксонского фарфора. Она нарядна, красива, изысканна в немецком стиле, восхитительно горда в своем апломбе. Своим участием она может украсить любой концерт и спектакль».
Вскоре у Екатерины проявился другой талант – педагогический. Не оставляя сцены, с середины 1920-х годов она начала преподавать в Ленинградском хореографическом училище. Тут полной мере понадобился её твердый характер.
Она могла сутками не выходить из зала, добиваясь безупречного исполнения какого-нибудь па-де-де. И нередко случалось, что к концу занятий как прилежные ученицы, так и сама учительница без сил валились на пол.
Зато окончившие её класс танцовщицы с гордостью несли марку академической школы. Они славились изумительной пластикой, лёгкими прыжками, уверенно исполняли сложные поддержки и стремительные фуэте.
В 1941 году Екатерина Николаевна не успела эвакуироваться из Ленинграда и оказалась в кольце блокады. С величайшим напряжением сил она пережила блокадную зиму. Но в апреле 1942 года Екатерину поджидала новая страшная беда. Кто-то из подлецов-завистников написал на неё донос в органы НКВД.
Никаких внятных обвинений предъявить ей так и не смогли. В следственном деле самым крупным компроматом значилось, что она «часто выражалась с большим апломбом» и предлагала, чтобы артисты отдавали Сталинские премии в фонд обороны. Но такие заявления можно было трактовать как угодно: например, как патриотический порыв оказать помощь фронту.
Тем не менее, этого хватило, чтобы обвинить Екатерину Николаевну в контрреволюционной пропаганде против лауреатов Сталинской премии! Возможно, свою роль сыграла немецкая фамилия актрисы. По печально известной статье 58 УК она была приговорена к 10 годам лишения свободы с отбыванием срока в исправительных лагерях системы ГУЛАГа.
В июне 1942 года Екатерина была этапирована в страшный Усольский исправительно-трудовой лагерь близ г. Соликамска.
Тем временем к её освобождению подключились влиятельные силы. Считается, что с прошением о помиловании Гейденрейх к Сталину обратилась её давняя коллега балерина Ваганова, народная артистка РСФСР.
В ту пору вместе с Ленинградским хореографическим училищем и труппой театра Ваганова находилась в эвакуации в городе Молотове (Перми) – неподалеку от места заключения Екатерины.
Так или иначе, в декабре 1942 года осужденная Гейденрейх была выпущена из лагеря … со справкой инвалида-«умалишенной».
Известно, что еще в августе 1941 г. вступило в силу постановление Верховного Суда СССР, согласно которому душевнобольные не подлежали содержанию в исправительных заведениях. Но странность заключалась в том, что Екатерина не была немедленно перемещена из лагеря в психиатрическую больницу, а выпущена на свободу. При этом она всегда оставалась в твердом уме и ясной памяти, держалась с гордым достоинством, и никакими душевными расстройствами не страдала.
По опубликованным свидетельствам, смертельно изможденную Екатерину в Молотове (Перми) встретили Ваганова и Дудинская. Без лишних расспросов две народных артистки стали мыть её в тазу. Оказалось, на ней не было даже белья, только лагерное платье. Его пришлось срочно сжечь.
Но проявляя свой железный характер, Екатерина шаг за шагом возвращалась к жизни: приходила на репетиции, посещала занятия в училище. Мало-помалу её стали привлекать к учебному процессу. И наконец, 5 июля 1943 года при содействии той же Вагановой был издан приказ: «Считать Е.Н. Гейденрейх вернувшейся на работу … С сего числа поставить на довольствие».
И когда в 1944 году театр возвратился в Ленинград, Гейденрейх была оставлена в Молотове (Перми) на посту художественного руководителя вновь учрежденного хореографического училища. Практически на пустом месте, с присущей ей энергией она сумела привлечь к работе опытных педагогов, организовать набор талантливых учеников и совершенстве наладить учебный процесс.
Е.Н. Гейденрейх руководила училищем до 1956 года. За это время её выпускники составили костяк балетной труппы Пермского театра. Высочайший уровень постановок и блестящее мастерство артистов обеспечили ему заслуженную славу как в СССР, так и на мировых подмостках.
В 1956 году Е.Н. Гейденрейх была реабилитирована и смогла вернуться в Ленинград. До преклонных лет актриса не расставалась с театром. По крупицам, сцену за сценой, она восстанавливала балет «Шопениана», полвека назад поставленный Михаилом Фокиным. Тёплые отношения сложились у нее с Галиной Улановой, которой предстояло танцевать в премьере.
Свой жизненный путь, полный как сияющих лучей славы, так и бездны трагических событий, Екатерина Николаевна завершила в 1982 году.
