Некоторые стереотипы будем опять развенчивать. Какой именно видели нашу страну после окончания Смутного Времени гости заморские. Сразу придётся делать сноску. Многие (почти все) современники-иноземцы, оставившие свои записки, — не были досужими зеваками и обычными путешественниками. Прибывали по делам, обычно посольским. Или со специальными миссиями. Удалась — хорошо обычно отзывались о стране. Не выгорело дело… доставали квач и вымарывали Россию самыми чёрными красками.
Взять знаменитого австрийский посла Герберштейна, которому не обломилось втянуть Москву в союз против турок. Раздосадованный неудачей, всё увиденное снабдил глубокомысленными комментариями, на грани идиотизма. Знаете, почему русский народ любил калачи? Потому что они напоминали «ярмо», которое «московит» обожал таскать на своей метафизической шее. А кулачные бои устраивают у нас с целью: чтобы люди приучались терпеливо сносить побои. Тьфу…
Ладно, это было всегда и везде. О не критичности и объективности не слышали в те времена даже хроникеры-летописцы. Избирательность записанных впечатлений тоже понятна, на перо брались вещи, о которых путешественник раньше представления не имел, банально в других местах не видел. Но не очень нейтральные историки последующих времён тоже хороши. Подходили к подобным свидетельствам, отбирая, что выгодно и удобно для личной или государственной теории/идеологии.
Так и сложилось общее мнение об отсталой допетровской Руси, населённой тёмными «варварами». На эти грабли наступали даже великие умы, типа Соловьёва и Костомарова иже с ними. Но не будем громить отечественную историографию, клеймя предвзятость… Просто почитаем те же источники, какие использовались. Без политических оценок… Картина получится любопытной, часто — совершенно другой.
Первый стереотип,
который приходит на ум, — это огромные, несвязанные географически, «дикие и пустынные края» нашей страны. Которые, конечно же, противопоставляются густонаселённой, «благоустроенной и окультуренной Европе». Увы, иностранцы пишут другое о наших городах:
«...многолюдных, красивой, своеобразной архитектуры». (Хуан Персидский)
«...в России много больших и по-своему великолепных городов». (Олеарий)
Археологи подтвердят. То, что не сгорело, не сгнило, не было разобрано на дрова, — выглядело свежо, даже импозантно. Были крепостные стены с башнями и обязательно изукрашенными воротами. Городки сверкали маковками теремов, куполами церквей. Есть мнение, даже состязались друг с другом этими главными архитектурными элементами, переманивая самых лучших мастеров. Только увидев город, иноземцы писали:
«...кругом храмы, изящно и пышно разукрашенные». (Кампензе)
«...много прекрасных каменных церквей». (Дженкинсон)
«...в каждом квартале церковь благородной архитектуры и удивительно красивой формы». (Фоскарино)
Если быть точными, то церкви на Руси строились парами, по две на приход. Была летняя, не имеющая печей, и зимняя. С обязательной и сложной системой городского «колокольного концерта», в разных городах — своего собственного.
«...нельзя выразить, какая великолепная представляется картина, когда смотришь на эти блестящие главы, возносящиеся к небесам». (Лизек)
«...церкви имеют очень много малых и крупных колоколов, в которые они при помощи особых веревок умеют звонить поочередно так ловко, что получается поистине музыкальный звон». (Айрман)
Это отмечали все путешественники и дипломаты. Большинству из них эти «концерты» крайне не нравились. Не по причине отсутствия гармонии, а потому что… звон был почти постоянным. Затихла одна церквушка, начинает гудеть — другая. Передавая эстафету третьей и четвёртой.
Которые вообще дуэтом названивают какой-то собственный мотивчик. То есть, колокола были постоянным, ежедневным фоном городской жизни. Но русским это очень нравилось. Местные были готовы часами рассказывать: «Эт шо… вона при Дионисии звонари были, свадьбы под них гуляли…»
Другая особенность, на которую обращали внимание иноземцы, — широта и размах городской планировки. В отличие от европских дурно пахнущих кварталов, втиснутых в ограниченные площади каменных стен, наши были куда просторнее. При каждом доме имелись обширные дворы, обязательные сады. С весны до поздней осени всё утопало в зелени и цветах. Улицы были раза в три шире, чем на Западе, обязательно мостились.
Не только Новгород или Москва, даже небольшие городки боролись с грязью всеми силами. Если доход местечка был невелик, лишь главные площади устилали брёвнами, да центральную улицу. С обязательным чистым и ухоженным подходом к храму и… к трактиру с постоялым двором. Города покрупнее поверх брёвен укладывали тщательно подогнанные плоские деревянные плахи. По которым с гиком и посвистом летал «общественный транспорт».
Самуил Маскевич, когда сидел с польским гарнизоном в Кремле (1611-1612 гг.), рассказывал: на рынках Москвы всегда стоит около 200 извозчиков. Получив мелкую монету:
«...этот озорник везёт, как бешеный, покрикивая «поберегись!», а проехав определённое расстояние, останавливается. И не тронется дальше, пока не получит следующий грош».
Другие иноземцы это тоже подмечали с большим удивлением. Извозчики были замечены в Новгороде, Пскове, Ростове, Владимире, Суздале и Твери. Они всегда подробно описывались (особенно московские «лихачи»), потому что в Европах «транспорт» существовал только частный. Так что изобретение первого европского «такси» — смело укладываем в копилку русского народа.
С наступлением ночи улицы русских городов перегораживались рогатками, охранялись караулами стрельцов или городовых казаков. Чтобы передвигаться, необходимо было иметь при себе фонарь, идти по центру улицы. Об этом особо предупреждали иноземцев, боясь за их здоровье и жизнь. Бдительные сторожа могли задержать для выяснения личности, а могли не церемониться с «ночным татем».
Города Руси были средоточием ремесленных производств. Это тоже крайне интересовало заморских гостей, мастера (даже в заметках злопыхателей) удостоились очень высоких оценок:
«...города их богаты прилежными в разных родах мастерами». (Михалон Литвин)
«...русские ремесленники превосходны, очень искусны и так смышлёны, что всё, чего сроду не видывали, не только не делывали, с первого взгляда поймут и сработают столь хорошо, как будто с малолетства привыкли, в особенности турецкие вещи, чепраки, сбруи, сёдла, сабли с золотой насечкою. Все вещи не уступят настоящим турецким». (Маскевич)
Каждый иноземец обязательно старался вывезти подарки своим родным или нанимателям. Смешно немного, но чаще всего приобретались для этой цели… дверные и амбарные русские замки. От пудовых до миниатюрных (на шкатулки). Почти каждый краеведческий музей России сегодня их имеет в экспозициях, производство было массовым.
Все путешественники много проводили времени именно в таких ремесленных лавках, даже зарисовки делали. Поражаясь причудливым формам, пытаясь разгадать «секреты с хитростями». Другими популярными «подарками из Руссии» были ювелирные изделия и поделки из дерева. Многие посольские заказывали резные рамы для картин, отмечая редкое искусство и богатство их отделки русскими краснодеревщиками.
Обязательными в заметках были городские площади. Если в Европах они выполняли функцию государственного и местного органов власти с обязательной ратушей и судом — на Руси это было средоточие торговли. Застроенное лавками ремесленников и купцов. В шаговой доступности шумели приезжими — харчевни и постоялые дворы. Пьянство на Руси не приветствовалось и не запрещалось. Хорошенько набраться можно было только подальше от центра, в специальных «государевых кабаках». Их строили обычно на пустырях или за городской стеной.
Иноземцы сетовали, хорошенько хлебнуть крэпэнького удавалось только на большие праздники. А за привычное европское шатание (с песнями-плясками и куртизанками) по улицам — могли спровадить в «бражную тюрьму». Наиболее буйных утром отпустить на волю с немалым штрафом, пожелать счастливого пути батогами.
Ещё одна особенность «диких просторов» России — сельские конгломерации. Про безлюдье территорий между городами в центральных областях… писали только лентяи, носа из возка не казавшие. Например, местность между Москвой и Ярославлем:
«...изобилует маленькими деревушками, которые так полны народа, что удивительно смотреть на них». (Ченслер)
«...видел во множестве богатых деревень по дороге». (Адамс)
О большом числе «красивых деревень» на Волге сообщал и Адам Олеарий в «Путешествии в Московию». Благодаря ему удаётся понять, как всё устроено было. В сельской местности населённые пункты разделялись: крупные сёла имели до 30 дворов и церковь, к ним тяготели деревни помельче (3-10 дворов).
Несмотря на огромные русские расстояния, путешественник в течении дня несколько раз проезжал через населённые пункты или «ямы» с постоялыми дворами. Дорога редко была пустынна, особенно удивляла именно ямская служба. Михалон Литвин восхищался: «почта тут организована похвально». На Западе об этом тоже не знали, частным порядком и по оказии отправляя корреспонденцию, путешествуя на свой страх и риск. У нас же:
«На больших дорогах заведён хороший порядок. В разных местах держат особых крестьян (на 1 деревню приходится при этом лошадей 40–50 и более), чтобы по получении великокняжеского приказа они могли немедленно запрягать лошадей и спешить дальше.
Расстояние от Новгорода до Москвы может быть совершенно спокойно пройдено в 6 дней, а в зимнее время по санному пути ещё и того быстрее. За подобную службу каждый крестьянин получает в год 30 рублей или 60 рейхсталеров, может заниматься свободно земледелием, освобождается от всяких поборов и повинностей…». (Адам Олеарий)
Фон Бухау специально посчитал: «ямы» стояли через каждые 30 вёрст, их услуги частным лицам были очень дёшевы и разнообразны. Более интересным было речное «ямщичество», Хуан Персидский писал: на Волге через каждые 10 дней пути в особых селениях на казённых ладьях происходит смена гребцов и охранников.
Холодно?
Период с конца XV до середины XIX века палеографы назвали «малым ледниковым периодом». Действительно, погоды стояли куда прохладнее, нежели сегодня. И все рассказы иностранцев о жутких русских морозах — не литературный штамп. Мерзли, как Паулюс под Сталинградом. Между дрожащих строк окоченевших иноземцев прекрасно читается, что такое был легендарный «русский зимний путь», полностью отсутствующий в Европах.
Первым об этом изобретении писал ещё венецианец Амброджо Контарини в 1477 году. Сначала наградив наших предков расхожей цитатой («русские очень красивы, но народ грубый»), потом с восторгом описывал пассажирскую кибитку из войлока, «сани вроде домика». Об эволюции этого вида транспорта можно судить по запискам другого иноземца, Вебера:
«Сани так закупорены, что снаружи воздух не проникает. По бокам окошки, полки для провизии и книг. Над головой светильник, зажигаемый с наступлением темноты. На полу полсть. В ногах нагретые камни или сосуд с горячей водой. Рядом ларец с вином и водкой. На повозки вешают большие фонари, чтобы можно было видеть дорогу ночью».
Задержавшиеся хотя бы на год иностранцы находились в крайне изумлённом состоянии, когда понимали: настоящая активная жизнь на Руси начинается именно с первыми морозами. Это к вопросу о расхожем клише… мол, со снегом наступало «сонное царство», долгое кукование по домишкам впроголодь. Резьба ложек, метание вил в чучело татарина, постельное двоеборье… ага.
Русь, напротив, оживала. Каждую весну тысячи служилых людей, дети боярские с прислугой, казаки — отправлялись к южным и восточным границам. Возвращались поздней осенью. Города и сёла гудели недельными праздниками…
Через каждые два-три раза года был положен обязательный смотр поместного войска в Москве, столица веселилась почти месяц. Иноземцы приходили в благоговейный ужас, узнавая расстояния зимних «путешествий». Для русского проехаться верхом (а то и пешочком возле саней-телеги прогуляться) от Курска до Костромы или Пскова… было вполне заурядное дело. «Зимники» же испытывали просто колоссальную нагрузку.
Сновали ямщики и казаки, рабочие артели и торговцы, крестьяне на торги и ярмарки, непрерывным потоком шли паломники в дальние монастыри (вплоть до Поморья). На зиму приходился сбор и перевозка сданных налогов, оброков, «государевых товаров». Ченслер по дороге из Ярославля писал о хрестоматийном и стереотипном нашем «сонном царстве»:
«Земля вся хорошо была засеяна хлебом, который зимой жители везут в Москву в таком количестве, что это кажется удивительным. Каждое утро вы можете видеть от 700 до 800 саней, едущих туда с хлебом, а многие с рыбой».
Каменное строительство
Руси было знакомо ещё до Батыя, но популярностью не пользовалось. Важнейшие крепости, большие храмы, официальные представительства, княжеские палаты. Даже богатейшие и знатнейшие бояре и купцы предпочитали дерево в домовом строительстве. Кто-то там сначала бормотал из иноземцев об «отсталости» русских, но пожив пол-годика в более здоровом и тёплом жилище — мнение свое менял.
«Деревянные постройки для русских гораздо удобнее, нежели каменные и кирпичные, потому что в последних большая сырость, и они холоднее, чем деревянные». (Флетчер)
«Тамошние зимние холода имеют такую поразительную силу, что пробираются сквозь самые толстые каменные стены вместе с сыростью и, замораживая её, покрывают снежной коркой; это видел я несколько раз сам». (Мейерберг)
И уж все дипломаты, побывав на приёме у русских царей, отмечали: государи принимают послов и проводят государственные заседания в каменных палатах, но жить предпочитают именно в «деревянном дворце».
Простой народ тоже любил дерево, величина домов говорила о достатке и социальном статусе. Основой строения являлся сруб, размеры которого ограничивались длиной бревен. Некоторых «монстров» привозили за сотни вёрст. Срубы бывали «круглые» (восьмиугольные), использовались для постройки церквей и башен. А для жилья попроще — четырехугольные. Иностранцы восхищались скоростью возведения теремов, когда из нескольких срубов сооружался весь комплекс. Без гвоздей и только одними топорами.
Особое внимание обращали на множество хозяйственных построек, соединённых крытыми галереями с главным домом. Восхищались «повалушами», летними половинами жилья без печей, которые зимой становились хозяйственными и складскими помещениями. В боярский или княжеский дворовый комплекс обычно входили гумно, овины, амбары, конюшня, птичник и обязательная… баня.
Щели между брёвнами конопатили мхом. И в теремах и в простых деревенских домах окна были маленькими, изнутри задвигались доской-ставней для сохранения тепла. На зиму вставляли рамы, затянутые промасленным холстом или бычьим пузырём. Иноземцы отмечали, даже люди среднего достатка стараются обзавестись окнами из слюды.
Тут уже о «дикости и варварстве» помалкивают. На Западе бедняки тоже применяли бычий пузырь, а богатым было доступно крайне низкокачественное стекло — толстое, неровное и мутное, обычно состоящее из кусочков по 15-20 см. Слюда на Руси была прозрачнее, куски — крупнее. Окна из неё мог позволить себе мелкий городской торговец, рукастый умелец, служилый дворянин.
Материал был сравнительно дешёвый и обиходный, бояре и знать предпочитали «чудесные выпуклые и гладкие оконницы из каменного хрусталя», если верить Павлу Алеппскому. Кстати, слюда была экспортным товаром. Лучшие сорта называли «мусковит» (из Московии), ганзейцы гонялись за ними наравне с собольими шкурками.
«Слюда пропускает свет изнутри и снаружи лучше, нежели стекло и потому ещё заслуживает преимущество перед стеклом и рогом, что не трескается как первое и не горит как второе». (Флетчер)
Любая, даже небогатая крестьянская изба, была богато украшена резьбой: наличниками, фигурным коньком крыши, узорами крыльца.
«Постройки у русских… из брёвен превосходны. Нет ни гвоздей, ни крючков, но всё так хорошо отделано, что нечего похулить, хотя у строителей все орудия состоят в одних топорах». (Жан Соваж Дьеппский)
Эпитеты возвышенные — «дома замечательные и хорошо устроенные», «возведенные очень хорошо и пропорционально» — можно услышать от Фоскарино, Смита, Уилкинса. Голландец Стрюйс, сам искушённый строитель, только головой качал, отдавая должное «инженерам, архитекторам и превосходным мастеровым (особенно плотникам)»:
«которые в этой стране делают всё, и так ловко, что в сутки строят дом».
Плача от дыма бедных жилищ у себя на родине, где простонародье топило «по-чёрному», иноземцы в русских домишках с таким же «отоплением» начинали лазить по углам и под потолком. Стараясь понять: как устроена вентиляция, почему нет привычных неудобств. Всегда находили под коньком крыши хитро устроенное окошко, копоти в избах никогда не было.
Иногда в одном дворе описывали два домика — один был с печным отоплением, второй топился «по-чёрному». Под крышей которого обнаруживали подвешенные для копчения мясо, птицу и рыбу. Но помещение было полностью жилым, опытные путешественники просились ночевать именно там: и кружева оставались белыми, и насекомые не одолевали...
Выводы…
Ещё несколько статей будет на эту тему, кто и как именно из русских допетровской эпохи делал «варваров и дикарей», отсталое «мужичьё». При всём уважении к имперской и советской историографии… нанесено откровенного вранья слишком много. Особенно когда начинают передергивать эпохи. «Общеизвестное представление о русском мужике» сложилось не в XVII, а в XVIII-XIX веках. Когда земское государство сменилось абсолютизмом по западным образцам, страна задохнулась от чудовищных налогов на регулярную армию и флот.
Сломлены были образ жизни и нравы. Достаточно двух любопытных характеристик. Фоскарино писал:
«Московитяне живут в своих домах скорее богато, чем роскошно».
А Олеарий, несмотря на постоянные утверждения о «русском изобилии», говорил в то же время:
«...русские живут плохо, в смысле дёшево».
Разница улавливается? На Западе богатство определялось именно дороговизной удовольствий, приобретений, убранств домов. На Руси другое в приоритетах было. Излишняя роскошь в XVII веке не ценилась поместной аристократией и купечеством. В почёте было: красиво одеться, хорошо поесть (и друзей угостить), блеснуть перед соседями богатым приданным дочери, пожертвовать прилюдно на церковь круглую сумму.
Служилый люд всеми силами стремился обзавестись добрым конём и качественным оружием. Но после Петра… «просветившаяся светом западничества» знать приобрела (помимо пары прогрессивных идей) вкус к импортному образу жизни. Стала проигрывать состояния в карты, тратить огромные средства на ассамблеи и прочие развлечения, гоняться за привозными новинками. Сразу начав страдать неведомыми болезнями, которые только «водами» заморскими излечить можно.
На том народное изобилие и благосостояние тут же закончилось. Утекло широкой рекой через «прорубленные окна» в направлении, которое никак и сегодня не прикроют.
#история России #наука #русский быт #иностранцы о россии #XVII век #допетровская россия #стереотипы о россии #исторические мифы #русские традиции
