Конец 2018 года. За несколько месяцевдо наступления уже нового 2019 года мне довелось побывать в прифронтовой Саханке. Там я оказался вместе с фотокорреспондентом «Риа-Новости», во время этого выезда я и познакомился с Василием Федоровичем. На первых взгляд он был вполне обычным пенсионером, который живет в самом обычном селе… Ну как в обычном селе, в селе, которое находится под постоянной угрозой обстрелов украинских артиллеристов, да что там угрозой: Саханка регулярно мелькает в сводках Народной милиции ДНР, она регулярно подвергается обстрелам. Но сейчас не об этом, а об обычном пенсионере, во всяком случае, на первый взгляд.
Все дело в том, что Василий Федорович был полностью слепым, он не видел вообще ничего. И у нас, у меня и у Валеры из «Риа Новостей», увидевших его в самом обычном сельском частном доме, как это не будет банально звучать, прямо сжалось сердце. Просто представить себе как он выживал в прифронтовом поселке, регулярно подвергающемся обстрелам было нереально. В таких условиях даже зрячему выжить тяжело, а тут полностью слепой. А если сюда еще добавить и факт болезни его жены, то картины вообще вырисовывалась патовая. Жена Василия Федоровича, как мы узнали в то же день, была не ходячей, максимум времени она проводила в постели. У нее были серьезные проблемы с ногами. Она могла с трудом передвигаться по дому, придерживаясь за стены. Как следствие, слепому мужчине приходилось готовить еду, как себе так и жене, следить полностью за всем хозяйством, да и вообще делать все по дому.
Чтобы читатель до конца понял всю плачевность ситуации, в которой оказалась эта семья пенсионеров достаточно обрисовать всю картину, в которой оказался весь населенный пункт под названием Саханка. Этот поселок находится относительно недалеко от Новоазовска, а с западной стороны расположилась так называемая линия разграничения, то есть, линия фронта. А это значит, что этот населенный пункт регулярно страдает от агрессии украинской армии. По поселку прилетают и мины, и снаряды. И пусть это звучит парадоксально, но в Саханке работает и школа, продолжают работать магазины, но… в любом случае, люди выживают. Выживают вопреки всему. На зло агрессии со стороны украинской армии.
В общем, как в этих условиях удавалось выжить Василию Федоровичу, мне до сих пор непонятно. Только представь себе читатель: не ходячая старушка, и слепой старик. Смотреть без слез на из быт было просто не реально. Да и жизнь назвать эту попытку выживания было не возможно.
- Не задолго до начала войны меня врачи смотрели, сказали что можно сделать операцию и зрение вернется, - рассказывал нам в тот день Василий Федорович. - Помогите пожалуйста, если это возможно.
- А почему вы одни живете? Детей у вас не осталось что ли? - спрашиваю у стариков.
- Сын есть, - полусидя на кровати, свесив отекшие «колодки» ног отвечает старушка.
Все ее движения буквально кричат: ей не то что ходить, двигаться даже тяжело.
- Неужели он вам ничем не помогает?
- Он в 14-м году еще в Мариуполь уехал. Даже не позвонил ни разу с тех времен. Когда уезжал только и сказал нам: «Пусть о вас террористы заботятся», - со скорбью в голосе на мой вопрос ответила старушка.
На душе, когда мы возвращались в Донецк, в столицу ДНР, которая уже долгое время живет относительно спокойно, вследствие отдаленности от линия фронта, было тошно. Стариков было жаль. Душу раздирало просто от жалости к ним, от нескрываемой злобы на их сына, бросившего своих родителей на погибель. И потому мы сразу решили помочь им, во всяком случае, попытаться.
И… у нас получилось. Недолгие переговоры с врачами донецкой больницы имени Калинина закончились согласием врачей на осмотр старика. Ну, а если окажется, мол что Василию Федоровичу возможно вернуть зрение, то они согласились и сделать операцию. Дело оставалось за малым: привезти старика в столицу Донецкой Народной Республики. Что мы и сделали в максимально короткие сроки.
Осмотр врачей отделения витреоретинальной и лазерной микрохирургии больницы Калинина, то есть, донецкого клинического территориального медицинского объединения, показал однозначно: глаза старика операбельны, Василию Федоровичу вернуть зрение возможно.
- Только что-нибудь понадобится, набирайте меня, - я записал старику в блокнот свой номер телефона, и оставил его в тумбочке, попросив соседа по палате Василия Федоровича помочь ему набрать меня в случае необходимости.
Я ведь понимал, старик полностью слепой, а значит пользоваться телефон ему тяжело.
Весь процесс оформления Василия Федоровича в больницу нам с Валерой пришлось взять на себя: мы понимали, что он слепой, а значит ему тяжело даже передвигаться в незнакомых помещениях.
Из моей памяти никогда не уйдет рассказ старика своему соседу по палате. Не знаю до сих пор почему старик не хотел это рассказывать мне, это осталось известным лишь ему, а вот своему соседу по палате он излил душу. По причине своей слепоты он не увидел меня, когда я вошел в палату, поэтому я услышал его рассказ:
- Только представь каково это, насколько мне было тяжело… Занимаюсь чем-то во дворе, а тут обстрел… Я то ничего не вижу, передвигаюсь ведь по чистой интуиции, привык ведь уже ко двору. Начинаю пробираться в дом… Знаю ведь, что в доме жена, она ведь тоже беспомощная, ходить то не может. Даже вспоминать все это страшно, не то что рассказывать.
Из палаты я вышел молча, не хотелось чтобы Василий Федорович знал, что я это услышал. Если не хотел, чтобы я это знал, пусть так и думает, решил я для себя. Ведь, в теории он попросту не хотел признаваться в своих слабостях перед нами, молодыми пацанами.
По окончании всех бюрократических дел мы попрощались со стариком и ушли по своим делам, оставив его на попечение врачей.
За домом, пока Василий Федорович находился в больнице, пообещала присматривать соседка стариков, Людмила. Кстати, это именно она и познакомила нас с ними. И вот здесь такой момент: как раз накануне отъезда Василия Федоровича в Донецк в больницу попала его жена. Ей стало плохо и ее срочно забрала в райцентр, в Новоазовск, скорая. И через несколько дней она умерла. Умерла она достаточно скоропостижно, скорее всего, по причине отрыва тромба: оказалось, что она не могла ходить из-за закупорки вен в ногах (извините по причине отсутствия медицинского образования не знаю как называется точно это диагноз).
- Давайте, пока не будем говорить Василию Федоровичу о смерти жены. Он разволнуется, возможно давление у него подскочит от волнения, а ему к операции готовиться. Кто знает когда еще такая возможность выпадет, если выпадет прооперировать его. Лучше уже потом ему скажем, после операции, - предложила нам Людмила.
Решили, и сделали. Через неделю старику, ставшему в одночасье вдовцом, сделали операцию, и уже через пару недель, когда с глаз стал сходить отек, к нему стало возвращаться зрение.
Его жену, между тем, хоронили всем поселком: в стороне не остался никто, помогли даже военнослужащие, несущие службу там службу.
Возвращение зрения у Василия Федоровича было настоящим чудом. В произошедшее не сразу даже верилось. Он радовался как ребенок, да и мы тоже были рады за него… Единственное, что омрачало нашу радость так это смерть жены, о которой мы ему не сообщили. Мы ведь не знали как он отреагирует на эту новость, а поэтому продолжали молчать. Узнал об этом он уже от Людмилы, своей соседки, которой мы и «передали» старика, так сказать, «на руки». За время отсутствия Василия Федоровича дома она у него навела идеальный порядок, приготовила праздничный ужин к его приезду.
Мы просто не знали, как он на это отреагирует и сильно по этому поводу переживали. Как бы то ни было, Василия Федоровича мы привезли домой в Саханку, где его уже передали «на руки» соседке Людмиле. Она за время отсутствия пенсионера навела в доме идеальный порядок, приготовила шикарный праздничный ужин.
Нм казалось, что у Василия Федоровича все будет хорошо! Конечно смерть жены омрачала, но ведь он теперь зрячий, а значит сможет вполне нормально жить дальше. Но… судьба, как это часто бывает, внесла свои коррективы.
Спустя, максимум месяц, может даже меньше, после его возвращения в Саханку ему стало плохо, он стал задыхаться. Его изначально госпитализировали в Новоазовск, а немного позже перевели в Донецк. Выйти из больницы ему уже было не суждено. Пульмоноги из столицы ДНР констатировали у него последнюю стадию рака. Умер он практически через сорок дней после смерти своей жены...