Добрый день, дорогие друзья, коллеги. После долгого перерыва я снова с вами с моими историями из жизни.
- Что ты ребенка мучаешь, что ты ее мучаешь? Просит прокатиться, дай, а дразнить нечего. Все только под настроение свое подлаживаешься: хорошее - даешь ребенку прокатиться, а как шлея под хвост попадет, не знаешь, какой угол от тебя искать надо, выпендриваться начинаешь!
- Много ты понимаешь. И настроение мое не трогай. Завелась! Это ты не с той ноги сегодня встала: это тебе не так, другое не эдак...Ты только посмотри на нее, на добренькую: дай, говорит, ребенку мотоцикл прокатиться, а не вчера ли ты сама чуть скалкой меня не огрела, когда я ей этот самый мотоцикл дал?
- Так ты ж ее по песку на берегу реки заставил ездить, ты видел, как она трубой ногу чуть не обожгла?
- Но ведь при мне, и я сказал, что надо сделать. Помощь ей оказал, научил, как в таких случаях поступать надо. Ты глупая баба и не лезь в наши мужские дела. По хорошей дороге, и дурак прокатится, пусть научится по плохой, и - при мне! Вот сейчас если проедет по мокрому песку, будет "гонят'" хоть до ночи.
Дверь на веранду была открыта и Настенька слышала весь этот родительский спор. Сначала она сердилась, что отец не дает ей мотоцикл, а они-то с подружкой собирались на озеро за кувшинками. Скажет теперь Нина, что она натрепалась, а сделать ничего не сделал.
- Да не ворчи ты, не ворчи, надоела, - снова она услышала голос отца, - вот закончу корчажки заправлять, и поедем с ней на реку, вечно ты, мать, встреваешь не в свое дело.
- Знаю я твою речку, - не унималась мать, - если вчера по песку ездила, теперь ей палки мокрые под колеса совать будешь, тоже мне, учитель нашелся...
Видимо, чтобы дальше не продолжать этот разговор, отец замолчал. И сколько мама не вызывала его на "словесную дуэль", стойко хранил молчание. И Настя уже не переживала, что не удастся поехать за цветами. Если отец заговорил о рыбалке, то мотоцикл он, конечно, даст. Только нужно будет пройти какое-нибудь испытание: проехать по песку, правильно упасть. Она взглянула на часы: по времени она успевала и испытания пройти, и за подругой заехать. Она вытерла слезы (переживала все-таки) и побежала к отцу, стала ему помогать. Несмотря на свою суровость отец четырнадцатилетней Насти был человеком добрым и покладистым. Он посмотрел на дочь, подмигнул ей, чего, мол, расстроилась, все в порядке. Она подошла сзади, обняла за шею:
- Спасибо, папка!
(Продолжение следует)