—У меня был один единственный друг. Мы были не разлей вода. В один прекрасный момент мы расстались. Была очень сильная боль у меня на тот момент, потому что со своим другом я разговаривал на любые темы, мы могли проговаривать то, что у нас внутри, что с нами происходит. У меня эта связь прервалась, мне было очень больно, что я не могу с ним поговорить. Мне он был нужен, как воздух и когда дружить начали, я там даже ревновал его к его брату.
— Так.
— Меня постоянно бесило, что он уделял внимание брату, и я предъявлял претензии ему за это.
— Ты хотел, чтобы он был только с тобой, ни на кого больше не смотрел. Это как отношение женщины к мужчине: «Ты только мой и не смотри больше никуда».
— Вот до такой степени. Там брат был у него родной, я к нему ревновал, и я сделал так, что этот брат перестал практически с ним общаться.
— Вот тогда скажи, что именно тебе столь важно было? Ради чего ты даже его брата отделил от него и был готов всякого убрать? Что такое ценное было для тебя в этой дружбе?
— Причем, я убирал не в смысле физическом, а именно как-то у меня получалось ментально что ли. Скорее, эмоционально, наверное. Даже вызывать в нем обиду — это ведь женский способ? Когда я его спрашивал: «Почему ты с ним больше общаешься? Почему не со мной?» Он мне в оправдание говорил: «Так это же мой брат. Как я могу с ним не общаться?»
— Значит, смотри, ты здесь был в положении женщины.
— Получается так. Мне было обидно: почему он общается с ним больше, а не со мной. Если так происходит, то значит, мы с ним не дружим, как настоящие друзья.
— Почему ты считаешь, что настоящий друг только с тобой должен дружить? Почему этот настоящий друг должен исключить все остальные контакты? Вот что такое настоящий друг?
— Настоящий друг в моем представлении тот, который всегда может прийти на выручку, и я, в свою очередь, всегда приду на выручку.
— Хорошо, как мешает ему прийти на выручку тебе, если он общается с братом? Вот представь, например, что у тебя сложная ситуация и ты обращаешься к нему, он приходит не один, а с братом, и тогда они с братом могут нечто большее, чем мог бы сделать он один. Так разве это мешает настоящей дружбе?
— Мешает. Сейчас всплывает, так вроде и было у меня, что когда он приходил не один, а с братом, то я всячески вставал на дыбы и говорил: «Почему ты пришел не один? Я хотел с тобой, как говориться, поработать, а брат нам будет мешать».
— Смотри! Значит тебе нужно не то, что ты называешь выручка, а тебе нужно, чтобы он только на тебя обращал внимание. И тогда ты создаешь ситуацию и кричишь: «Спасите меня, спасите!» Несколько человек бросается тебя спасать, а ты кричишь: «Нет, вот этот в красной шапочке пусть меня спасет». Так тебе значит не спастись надо, а тебе надо, чтобы именно вот этот в красной шапочке на тебя обратил внимание.
— Чтобы он мне доказал.
— Что он тебя любит. Другое название дружбы.
— Да. Сейчас я не стесняюсь этого, тогда я стеснялся этих определений.
— Вот смотри, самый интересный момент заключается вот в чём. Мы всё время говорим о дружбе: «Я хочу, чтобы он дружил со мной и так далее». Тебе что нужно от этой дружбы? Что именно ты ценишь в нём? И почему ты с ним хочешь дружить? Почему об этом и речи нет? Речь идет о том, чтобы он только со мной дружил, и никто другой нам не нужен. А ради чего, собственно, всё это? Что за качества такие в нём есть, что ты хочешь, чтобы эти качества с тобой дружили, всегда тебе были бы предоставлены.
— Тут ко мне приходит ответ. Аж стрёмно как-то озвучивать, столько народу, скажут: «Совсем баба!»
— Так в нас есть женская часть и мужская часть. Чего вы переживаете по этому поводу? Скажи мне, почему я так хорошо разбираюсь в этих вопросах? Да потому, что я через собственную внутреннюю женщину это знаю. Если бы у меня этой женщины не было, то я разве бы задавал такие вопросы? Я бы мог разве видеть это так? А ты стесняешься своей собственной внутренней женщины.
— Ну тогда я четко могу сказать, что ради защиты. Во-первых, он физически был здоровее меня, он был сильный, я был слабый.
— Вот.
— Была проявлена дуальность «Сильный — Слабый». Я его позиционировал сильным человеком, но однажды я в нём разочаровался. Помню это. Когда старшие ребята наехали на него, а он струсил. Я его за это осуждал, а потом осуждал себя, что я не заступился за него сам и тем самым еще больше почувствовал себя слабым. И по жизни у меня это идет, что я слабый физически.
— Вот и смотри, значит, дело именно в том, что тебе нужна защита.
— Да.
— Понимаешь? Была нужна защита. Вот почему тут женская позиция. Потому что женщина всё время ищет защитника. А если этот защитник сам оказывается слабым, то ей он уже и не нужен, тогда она перекинется к тому, кто сильнее. Вот какие интересные истории происходят!
— Да. Здорово. На тот момент я считал себя слабым, и я вижу, что он тоже был слабым. Потом он мне, конечно, объяснил, что всё так и так. Я как бы это принял. У меня было потом такое чувство, что он врет сам себе.
— Смотри, вот эта дуальность в тебе. Те люди, с кем мы встречаемся, — это просто зеркала. Тогда тебе важно вот эту силу обрести в самом себе. Когда ты узнаешь в себе и сильного, и слабого, вот тогда тебе не придется искать это вовне. Обрети это в себе.
— Да я же вижу это. Жена вот у меня. Я себе и такую жену нашел, чтобы она меня защищала. У нас в жизни были ситуации, когда она за меня впрягалась и что-то делала, так скажем, а я, как лох, просто был в ступоре и ничего не мог сказать, сделать. Реально были такие ситуации. Теперь я вижу, что как раз в ней я защитника и искал.
— Видишь, у тебя программа построена на сознательном прохождении этой роли. Роли, которую надо защищать. И ты ищешь защитников. Это тоже важный и нужный опыт. Тут всякий опыт важный и нужный, но нам нужно это урегулировать. То есть, тебе сейчас надо открыть в себе другую сторону.
— Да, я вижу это, во всех ситуациях проявляется эта дуальность «Слабый — Сильный». Она у меня по жизни.
— Тогда и посмотри на то, что ты даешь этому защитнику? Ты даешь ему его почитание в этом смысле. То есть, почему он с тобой? А потому, что ты будешь подчеркивать это всё время в нём. Да? Эта гордыня ему приятна.
— Да.
— Вот. Если ты это перестанешь делать, то он отойдет от тебя. Видишь, это взаимосвязано. Ты даешь одно, он тебе дает другое.
— Опять же в дуальности «Начальник — Подчиненный» почему я и боюсь быть начальником.
— Да. Потому что у тебя вся оснастка отработана, условно скажем, на подчинение. Поэтому ты в этой роли хорошо себя чувствуешь, ты знаешь, как нужно это делать. Может, ты не осознаёшь, но в программе у тебя это записано. А вот в стороне «начальник» ты не имеешь оснастки этой, как тебе кажется.
— Да. Как мне кажется.
— Самому быть ответственным и самому защищать что-то. Начальник, по крайней мере, защищает то, по поводу чего он начальник. Он должен защищать, иначе он вообще и не будет этим начальником.
— Конечно. То есть он отождествляется.
— Он отождествляется с защитой, а ты с поиском защиты.
— Да. Здорово.