Говорят, картина Ивана Крамского «Неизвестная» приносит несчастье своим владельцам, мол, от одного ушла жена, у другого дом сгорел, а сам автор потерял двоих младших сыновей – они умерли совсем маленькими, почти один за другим. Непростой была и судьба предполагаемой модели Ивана Николаевича Крамского, единственной дочери художника Софьи...
Жизнь ее во многом трагична. Хотя, казалось бы, родившись в семье прославленного художника, вхожего в императорский дворец и обучавшего живописи юных княжон, она должна была черпать жизненные блага огромной золотой ложкой. Но человек предполагает, а бог располагает…
Юность и несчастная любовь
Поначалу все и правда складывалось удачно. Софья родилась в 1866 году. Единственная девочка в большой, любящей семье, обласкана родителями. Крамской души не чаял в дочери. В глубине души он лелеял мечту основать династию художников, и шансы были: все же пятеро сыновей. Но по отцовским стопам пошла лишь единственная дочь.
Впрочем, поначалу Софья не подавала больших надежд… Зато она замечательно танцевала, обладала удивительно тонким станом и горделивой осанкой. А что нужно очаровательной юной девушке 15 лет, только-только осознавшей свою красоту? Разумеется, поклонники, большая чистая любовь и взаимность. И все это у Сонечки было. За ней ухаживали многие, но сердце девушка отдала молодому доктору Сергею Сергеевичу Боткину, сыну знаменитого врача.
Молодые люди вовсю готовились к свадьбе, отец невесты уже написал прекрасные свадебные портреты, и вдруг, как гром среди ясного неба, расставание... Боткин разорвал помолвку, влюбившись в близкую подругу Сони Сашу Третьякову, дочь того самого страстного коллекционера и основателя картинной галереи.
С Сашей, теперь уже Боткиной, Софья смогла сохранить приятельские отношения. Хотя один бог знает, чего это ей стоило. После двойного предательства, жениха и подруги, девушка надолго замкнулась в себе и на многие годы отказалась от личной жизни.
Сбежавший жених
Как бы там ни было, время показало, что Сергей Сергеевич сделал вполне удачный выбор, жизнь его с Александрой Третьяковой сложилась благополучно. Наблюдая за знаменитым тестем, Боткин открыл в себе страсть к коллекционированию и вскоре прослыл знатоком живописи. Его мнением в художественных кругах дорожили не меньше, чем врачебным – в кругу коллег.
Супруга его, Александра Боткина, была дамой талантливой, но своеобразной. Она родила мужу двух девочек, старшую из которых очень баловала, а младшую, по словам вхожих в семью людей, не скрываясь, недолюбливала. Старшая дочь Боткиных впоследствии станет известной актрисой и проживет долгую яркую жизнь, а младшая во время блокады Ленинграда покончит с собой… Но это случится еще очень нескоро, пока же вернемся к другому родителю, и другой девочке.
Личная жизнь грозит превратиться в трагедию…
Иван Крамской беспокоился о дочери: барышне всего шестнадцать лет, но на поклонников она больше не глядит, замкнула свое сердце для пылких чувств... Что будет?
Между отцом и дочерью Крамскими было обожание, какое редко встретишь между людьми разных поколений, Софья доверяла родителю во всем. Но силы Крамского уже подтачивала болезнь. В последние годы о приближении художника всем становилось известно заранее, по сухому надрывному кашлю. У Ивана Николаевича была аневризма сердца, диагноз, который Боткин (отец злополучного жениха) от впечатлительного друга скрывал.
О реальном положении вещей Крамской догадался сам, случайно прочтя симптомы своего заболевания в медицинском справочнике, по рассеянности оставленном Боткиным на столе, раскрытым на нужной странице…
В 1884 году Иван Крамской предпринял оздоровительную поездку в Европу, взяв с собой любимую дочь. Во Франции Софья пристрастилась к живописным этюдам. Отец светился от гордости. «Дочка моя, известная Вам ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант» — писал он. Незадолго до смерти Иван Крамской делился в письме душевному приятелю: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… Личная жизнь грозит превратиться в трагедию».
Становление
Это правда, что бог неровно делит: одного отсыплет вдосталь, другого недодаст… Так и с Софьей Крамской. Долгие годы она никого не впускала в свое сердце, зато творчески крепла и расцветала. Потрясение от смерти отца, бывшего ее первым учителем живописи, заставило щедро выплеснуться творческий дар. Софья пишет много и увлеченно. Занимается у известных живописцев. Бросается от жанра к жанру. Сюжетные картины. Миниатюры. Ретушь и портреты по фото.
Особенно хорошо давались ей портреты юных дев. Очаровательные барышни, нежные и прекрасные, в естественных непринужденных позах... Известность Софье Крамской принесла картина «Спящая», в образе которой явно проглядывают черты самой художницы, так хорошо известные нам по картинам ее отца.
Софья приобретает имя и вес в художественных кругах. Пишет представителей знати и царской семьи. Работает над портретами цесаревича и великих княжон. Вместе со старшим братом занимается наследием Крамского, щедро дарит собственные картины музею имени ее отца, созданному на родине художника в Острогожске. Увы, после пожара 1941 года почти ничего не уцелеет...
Женское счастье
Замуж Софья вышла аж в 35 лет, за Германа Федоровича Юнкера. Они зарегистрировали брак в 1901 году, а в 1916 Германа не стало. Чем привлек яркую художницу тихий скромный юрист, неизвестно, но говорят, Софья все пятнадцать лет была очень счастлива в браке, помогала супругу во всем.
Софья получила в наследство от знаменитого отца не только дар живописца, но и четкие представления о том, какой должна быть хорошая любящая семья. Сам Иван Николаевич был образцовым супругом. В свое время он женился на опороченной девушке, которая недолго состояла в сожительстве с женатым художником Поповым. Вскоре он бросил ее без гроша в кармане, с растоптанной репутацией. Иван Крамской не побоялся ни злых языков, ни дурной славы невесты и повел Софью (да-да, единственную дочь он после назовет в честь любимой супруги) под венец… Жена стала его музой и лучшим другом. Ту же прекрасную модель семьи перенесла в отношения с супругом и послушная дочь Юнкер-Крамская. Жаль, семейного счастья ей было отмерено намного меньше, чем родителям.
Ссылка
Советская власть проехалась по российской интеллигенции паровым катком, но дети Крамского долгое время считались счастливо избегнувшими репрессий.
Правда вскрылась случайно. В руки работников Третьяковки попал портрет работы Юнкер-Крамской, сделанный в Красноярске. Как? Неужели художница была репрессирована? В авторстве сомнений не было, но… Сотрудники Третьяковской галереи послали запрос в ФСБ РФ. Вскоре пришел ответ: копии личного дела Софьи, где указывалось, что Юнкер-Крамской вменяется в вину «контрпропаганда и создание контрреволюционной группировки из числа бывшей знати»…
Софья Крамская постоянно трудилась, не только работала сама, но и помогала друзьям из «прежних»: дворянам, офицерам, бывшим гимназисткам. Кого пристраивала на службу, кому – доставала заказ на перевод… Это, да еще глубокую религиозность, ей и поставили в вину советские власти.
Софья Ивановна была арестована. Дело было направлено в суд с ходатайством о применении к Юнкер-Крамской высшей меры наказания. «Самый гуманный суд в мире» постановил послать пожилую художницу этапом в Иркутск, на три года.
В тюрьме от нервного потрясения Юнкер-Крамскую разбил паралич, в апреле она была отправлена в больницу при изоляторе. Перенесла две операции. В мае женщина все же попала в Иркутск, после — была переведена в Канск, через месяц — в Красноярск. Оттуда она написала письмо первой жене Максима Горького Екатерине Павловне Пешковой, которая оказывала помощь многим политзаключенным.
Софья Ивановна просила о смягчении участи, потому что условия заключения были слишком тяжелы для пожилой, разбитой, больной женщины. Если нельзя вернуться домой, то пусть хотя бы оставят в
Красноярске до поправки здоровья, дадут работу:
«Я пишу и портреты, и плакаты, лозунги, афиши, вывески, иллюстрации, знаю фотографическую ретушь, раскраску фотографий, языки, я работать могу, люблю… О моей рабочей жизни Вам может подтвердить Елена Дмитриевна Стасова, с отцом которой был так дружен мой покойный муж. О музее Крамского Вам тоже могут дать сведения, и она, и товарищ Луначарский… Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого – и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) – переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе… Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок – чувствовать себя – так наказанной… Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это…»
Екатерина Павловна не осталась равнодушной. Она обратилась с ходатайством о помиловании Юнкер-Крамской. Несчастной старушке ввиду того, что она больше не представляет «социальной опасности», позволили вернуться в Ленинград. Через год она умерла при странных обстоятельствах.
В переписке с сотрудниками Третьяковской галереи ее брат Анатолий Крамской сообщал, что сестра уколола палец, когда чистила селедку, и «заболела общим заражением, от которого и умерла».
Послесловие
Последние годы жизни Софьи Ивановны были очень тяжелыми. Софья Юнкер-Крамская не оставила после себя детей. Многие ее работы были утрачены. Но те, что сохранились, полны особого женственного очарования, неподдельной радости жизни и красоты. Свое спасение и отраду дочь Крамского, как и ее великий отец, всегда, до самого последнего вздоха, находила в любимом деле.
Французский «лед» и итальянский «огонь». Марчелло Мастроянни и Катрин Денев
Поздняя любовь Раневской. Два года счастья с маршалом Толбухиным
Сытая жизнь «венецианских фрейлин»
«Найдите Таню, я должен перед ней извиниться», — прошептал Булгаков перед смертью.
Как Додик Коткин стал Копперфильдом и почему исчез со всех радаров